Однако, оказавшись в постели, она обнаружила, что не может уснуть. Казалось, ребенок внутри нее готовился к карьере футболиста и без устали колотил ножками. Впрочем, так бывало почти всегда, стоило ей улечься.

Она лежала, глядя в темноту и положив руку на живот. Мысли о Дэвиде не помогали ей заснуть; напротив, она горела как в лихорадке. Перевалило за полночь, а его все не было, и Айрис начало охватывать беспокойство.

Где же он? Почему до сих пор не вернулся? Не случилось ли с ним что-нибудь?

Тревожные мысли роились в мозгу женщины до тех пор, пока она каким-то чудом не провалилась в глубокий сон.

Проснувшись, Айрис в ту же секунду поняла, что половина постели рядом нетронута. В доме было необычно тихо. Взволнованная, она быстро поднялась и, раздвинув шторы, с удивлением обнаружила, что за ночь выпало много снега. Давно такого не было в этих краях! Ее охватила тревога — машины Дэвида во дворе не было. К двери коттеджа вела цепочка следов. Должно быть, почтальон, подумала она, подивившись, как он сумел пробраться к входу по такому глубокому снегу. Но где же супруг? Почему он не позвонил?

Уже всерьез обеспокоенная, Айрис подняла трубку стоявшего на ночном столике телефона, чтобы позвонить, матери, но линия была отключена. Наверно, провода оборвались под тяжестью снега… Что же теперь делать?

И тут до нее донесся необычный звук. Где-то снаружи жесть скрежетала о камень.

Осененная догадкой, она мигом натянула брюки и толстый свитер, бросилась вниз по лестнице, открыла дверь кухни и, выбежав наружу, облегченно вздохнула.

Дэвид, одетый по погоде, расчищал снег на заднем дворе. Он был так увлечен этим занятием, что не сразу заметил Айрис, а та наконец успокоилась.

— Доброе утро, — игриво усмехнулся он. — Добро пожаловать на Северный полюс!

— А ты, значит, дед Мороз, — насмешливо отозвалась Айрис, пытаясь скрыть, что отчаянно беспокоилась о нем. — Я не увидела машины и решила, что тебя еще нет.

— А меня и не было. — Он сгребал снег в огромный сугроб. — По крайней мере, ночью. Когда я добрался до Куинси, начался такой буран, что пришлось остановиться в гостинице. Пытался дозвониться, но линия была повреждена. Федеральные магистрали расчистили, а вот до окружных шоссе руки не дошли. По нашему, например, совсем не проехать. Пришлось бросить машину на бензоколонке и идти пешком.

— Я беспокоилась о тебе. — О, черт! Кто ее дернул за язык? Теперь Дэвид догадается, что она переживала, выбранила себя Айрис.

— Не бойся. Так быстро ты от меня не избавишься, — сухо заверил он. — Но если мое отсутствие заставляет тебя скучать, придется приезжать реже. Что бы ты стала делать, если бы я не вернулся? Снарядила бы поисковую экспедицию? Или возблагодарила небеса за желанное избавление?

Конечно, это была шутка. Но глаза Дэвида не смеялись: наоборот, в их глубине застыла такая печаль, что Айрис захотелось немедленно прогнать ее. Нет, она не желает избавления… Ее сердце обливалось слезами. Думай как хочешь, но если бы ты умер, я бы умерла тоже!

Стараясь не выдать волнения, она ответила:

— Ты бы все равно этого не узнал, так какая разница? — не выдержав напряжения, женщина бросилась в дом заваривать чай.

Часов в двенадцать, когда выглянуло солнце и небо превратилось из серого в голубое, супруги решили погулять, надели теплые куртки с капюшонами, перчатки, сапоги и по нетронутому снегу пошли в парк. Кругом было пустынно и тихо. Торжественное безмолвие морозного зимнего дня нарушали лишь крики вспугнутых дроздов и скрип снега под ногами.

— Осторожно! — вскрикнул Дэвид, когда жена поскользнулась. — Дай мне руку. — Он внимательно всмотрелся в ее лицо. — У тебя усталый вид. Ты что же, все-таки ждала меня?

— Нет, — решительно ответила Айрис, подумав, что сейчас нарвется на выговор. — Но я долго не могла уснуть.

— Скучала по мне?

Румянец на ее щеках стал ярче. Несомненно, он все понял, подумала женщина и сухо сказала:

— Нет, просто мне было холодно. Кроме того, малыш никак не успокаивался.

Он засмеялся.

— Это значит, что мой ребенок здоров и в хорошей форме! А разве беременные женщины не встают посреди ночи и не начинают заниматься домашними делами? Ты могла бы посчитать слонов. Говорят, это помогает уснуть. А заодно посчитала бы все имена, которые ты придумала для нашего малыша, но так ничего и не выбрала. Кстати, ты могла бы думать в два раза меньше, если бы сразу откинула женские имена. Потому что у нас непременно будет мальчик.

— Да что ты говоришь! — на ярком зимнем солнце глаза Айрис сверкали, как два озера в погожий летний день; в их зеленой глубине таился вызов. Каждая клеточка трепетала от близости любимого человека, даже от запаха мягкой кожи его новеньких перчаток, подаренных Элспет на Рождество. — Почему ты так уверен? А что ты будешь делать, если родится девочка?

— Отошлю обратно и потребую возмещения убытков и морального ущерба. Сначала ты подаришь мне мальчика, девочки пойдут позже. Мужчине, прежде всего, нужен наследник и продолжатель рода.

— Да как ты смеешь!.. — Она отпрянула, но добродушный смех Дэвида тут же превратил его слова в шутку. Все же Айрис слепила снежок и бросила в мужа. Хотя он пытался уклониться, снежок угодил ему в висок, и по волосам и воротнику куртки рассыпались серебряные кусочки.

— Ах, так? Ну что ж, поиграем! — в его смехе, вторившем радостному смеху Айрис, слышались задор и веселье.

— Не надо! — но ответный комок уже угодил именно туда, куда целился Дэвид. Она стала отряхивать снег с куртки. — Это нечестно! Ты бросаешь сильнее, чем я! — новый снежок угодил супругу в грудь.

— Будешь продолжать? — отрывисто спросил он, уклоняясь от следующего удара.

— А почему бы и нет? — Айрис сияла от удовольствия.

— Я тебе скажу почему, — услыхала она, успев отбежать. — Я не только бросаю сильнее, но и бегаю быстрее!

Когда Дэвид бросился к ней, Айрис громко взвизгнула. Бежать по глубокому снегу было невозможно, и она оказалась в объятиях супруга. Он резко повернул ее лицо к себе, и тут женщина исполнила свой коварный замысел, сунув снежок за высокий ворот мужского свитера.

— Ну, берегись! — она бешено извивалась в руках мужа, пока тот расстегивал молнию ее куртки.

— Нет, Дэвид, не делай этого! Нет, пожалуйста, не надо! Нет! — на весь парк закричала Айрис, когда он расстегнул куртку и, подхватив горсть снега, потянулся к ее свитеру. — Нет, Дэвид! Я же беременная!

— Да неужели, миссис Стронг? Вот уж никогда бы не подумал! — он смеялся, а Айрис продолжала вырываться. — Ладно уж… А что я за это буду иметь? — лицо супруга было совсем близко.

Она оказалась в его власти. По телу пробежала дрожь.

— Мое хорошее отношение подойдет? — принялась торговаться Айрис, надеясь, что он разжалобится и отменит заслуженное наказание.

— Гмм… звучит заманчиво. Готов воспользоваться твоим расположением ко мне.

— Сам знаешь, я совсем не то имела в виду! — задыхаясь, пробормотала она.

— Посмотрим, сможешь ли ты мне помешать, — произнес он и наклонил голову.

Айрис хотела воспротивиться хотя бы из гордости, но как только рот супруга прижался к ее губам, страстное томление и тоска, пережитые ночью, обрушились на женщину лавиной. Руки сами обвились вокруг шеи Дэвида. Ее реакция на поцелуй была бесстыдно откровенной; тело обмякло, поддаваясь мужской страсти.

Когда Дэвид на мгновение оторвался от нее, Айрис застонала от неутоленного желания. Повинуясь ее зову, он снова прижал жену к себе и принялся покрывать ее лицо жадными, требовательными, все более настойчивыми поцелуями.

Айрис, которой не терпелось ощутить жар мужского тела, отделенного от нее плотным слоем одежды, сунула руки под куртку супруга.

— О боже, что ты со мной делаешь! — простонал он. — Бог свидетель, я пытался сдержаться, но больше не могу!

Он пытался? Когда это? До их женитьбы? После? Айрис хотела сосредоточиться, но ничего не выходило.

Его рука в перчатке скользнула под свитер, обожгла ее холодом сквозь тонкий нейлон бюстгальтера, и Айрис вскрикнула. Однако даже мимолетное ледяное прикосновение доставило невероятное наслаждение, требовавшее еще более острых ощущений. Первобытный, ничем не сдерживаемый инстинкт порождал ненасытную жажду обладать телом любимого.