Каждый день борюсь с искушение послать все свои обиды и боль куда подальше и сказать ему, что прощаю. Но... что-то останавливает меня.

За этот месяц Игнат сделал все что мог и не мог для меня. Он буквально ночами бегал по магазинам в поисках вкусняшек для меня и это его инициатива. Я могла просто попросить кого-то из дежуривших врачей, но когда так и сделала и увидела обиженный взгляд Игната, больше так не делала. Вся клиника меня уже знает, как жену Игната, крутую женщину и хорошего специалиста.

Каждый день мое отношение к Игнату меняется. Всмысле я люблю его и не скрываю этого, но запрещаю ему целовать меня или обнимать. Позволяю гладить живот и слушать Алисино сердце, ну еще разрешаю массировать ноги и поясницу. Просто каждое его прикосновение заставляет забыть обо всем на свете и потребовать большего, поэтому и поцелуи запрещены. Я бы не удержалась и позволила сделать со мной все, что ему вздумается. А нам этого не нужно, и так в наших отношениях черт ногу сломит.

Я верю, что Игнат любил меня и любит сейчас, однако это не отменяет ту боль, что пришлось мне пережить. Сама не знаю почему, но мы еще не говорили о том, что случилось перед моим отъездом. Я чувствовала, что Игнашка готов все рассказать мне, но я боялась услышать правду. Боялась, что она скажет, что я наскучила ему, что надоела. Понимала и видела, что это не так, но все равно боялась.

Я не могла понять, Как он мог любить меня и предать. Как мог желать меня и спать с другими женщинами.

За этот месяц Игнат наверстал упущенное время и я была окружена такой заботой и нежностью, что хотелось плакать от радости и наслаждения. Здесь хочешь, не хочешь, а забудешь все что было, когда к тебе относятся так трепетно и нежно, каждый день наполняют радостью и любовью. Но...я не могу забыть все, что пережила, пока я на это не способна. Я хочу забыть, хочу! Но сомнения грызут меня. Каждый раз, когда Игнат уходит от меня вечером домой я задаюсь вопросом " А действительно ли он идет домой?" и сознание быстро рисует картину Игната и другой женщины, занимающихся сексом, и от этого становится так больно, что хочется кричать. Кажется, я скоро сойду сума. Сомнения, обида, боль и ревность сжигают все внутри меня. Выжигают все светлые чувства, отставляя после себя чувство брезгливости и к себе и к Игнату.

Ревность стала моей постоянной спутницей. Понимаю, что напрасно мучаю себя, но ничего с собой поделать не могу. Комплексы, что я сейчас некрасива, что стала страшно,й только подливают масла в огонь. Игнат не давал мне повода для ревности, даже наоборот. Стоит только вспомнить, как он смотрит на мою увеличившуюся грудь, или что у него стояк появляется, стоит только ко мне прикоснуться. Разумом я понимаю, что зря нервничаю, но сердце глупое ревнует к этой блондинистой козе.

В приемном покое работает некая Алла, старший анестезиолог. И это тупая блондинистая коза все время строит глазки моему мужу. МОЕМУ мужу. И каждый раз пытается сделать мне "комплимент". Типа: " Камилла Вадимовна вы сегодня не такая бледная, как вчера, Вас сегодня еще не тошнило?" - и все это она говорит с такой милой улыбкой на лице, что порой мне хочется заехать ей, чем ни будь тяжелым по лицу. Жутко она меня бесит.

А вот Игнату нравится наблюдать за нашими перепалками, хотя теперь гораздо меньше, после того как я его послала вместе с ней на велико русском матерном в лес за грибами, и не разговаривала с ним три дня, после чего палата стала похожа на оранжерею. Хотя цветы в палатах запрещены, но ему можно, начальник все-таки.

В палату открылась дверь и въехала коляска с пожилым мужчиной и Аллочка. Мужчина закашлял так, что мне показалось он, сейчас с этой коляски свалится. На вид ему лет пятьдесят, бледный, немного полноват, взмокший, видно температура есть. Только какого черта его сюда привезли, ко мне. Я беременная с плохим иммунитетом, подхвачу грипп и все, кранты.

- У него пневмония, не беспокойтесь, - сказала Аллочка, помогла мужчине сесть на кровать и быстренько ушла.

- Здравствуй дочка, - сипло проговорил он и закашлялся, - Меня Алексеем зовут, тебя как.

- А меня Камилла, - у мужчины был добрый взгляд, милая улыбка.

- Красивое имя. А ты чего здесь лежишь? Молодая ты, еще в больничках валятся - сказал он, в этот момент схватился за грудь и прерывисто вздохнул.

- Спасибо. Да... я - мне не дал, договоришь Гришка, который буквально влетел в палату.

- Камэла, у нас проблемы, большие, - он посмотрел на Алексея, - Ой, проститэ. Камэла мы можем выйти, это очень важно.

- Вы мне не мешаете молодой человек, говорите тут, - я благодарно кивнула Алексею и принялась слушать Гришу.

- ...у него началась тахикардия и сейчас он в реанимации. Но никаких противопоказаний к компонентам препарата у него не было. Я не знаю, что пошло не так, - закончил Гриша. Наш второй пациент, который согласился на эксперимент с препаратом сейчас в реанимации, а почему мы не знаем.

- Принеси мне его карту, назначения прошлого врача, снимок плевральной и грудной полости, УЗИ сердца, еще нужно проверит его ЭКГ, и сделайте повторную кардиограмму, когда получишь результаты, скажи мне, и я приду в лабораторию.

- Хорошо, - он собирался уже уходить, когда я заметила, что Алексею стало плохо. Сначала он побледнел, затряслись руки, потом задрожал всем телом и потерял сознание. При пневмонии такого не должно быть. Поскольку я здесь в качестве больной, то у меня даже стетоскопа не было. Ппц.

- Дай мне стетоскоп быстро, и позови Игната и Кирилла! - крикнула я Грише, схватила его стетоскоп и начала слушать сердце Алексея.

Черт, черт, черт. Время уходило, а жизнь этого мужчины шла на минуты. Не вовремя начала толкаться Алиса.

В палату влетела Алла и начала на меня кричать.

- Ты что делаешь идиотка. Ты ему ребра сломаешь, - в это время делала непрямой массаж сердца. Ничего сука, ты у меня еще получишь, сейчас только вытащу его с того света.

- Раз, два, три, четыре, - вдохнула ему воздух в рот. - Раз, два, три, четыре, - вдохнула. Пальцы Алексея начали синеть. Млять. Подождала двадцать секунд и со всех силы саданула кулаком по его груди, потом еще раз. Хрустнуло ребро, но Алесей открыл глаза, и сдавленно ахнув, вдохнул. Обошлось, Господи, обошлось. Я буквально сползла на пол возле его койки. Руки подрагивали, сердце колотилось так, что ничего не было слышно за шумом ударов сердца.

В палату вбежали обеспокоенные Кирилл и Игнат, Алла сразу начал кричать, что я сломала ребро Алексею.

- Да она чуть не убила его! - кричала эта припадочная, в это же время санитары увозили Алексея в реанимацию. Все мне этот цирк надоел, сейчас я им тут устрою армагеддон мать их так.

- Пасть закрой и не вякай! - заорала я, Игнат и Кирилл чуть воздухом не подавились. Поняв, что сама я не встану, Игнат поднял меня на руки, а потом поставил на пол.

- Объясни, пожалуйста, что здесь произошло, и я надеюсь, что это не результат твоей ревности, - сказал Игнат, а я после его слов готова была его удавить на радостях.