— Что случилось? Вам холодно? — спросил Дональд Брандт.

— Холодно? Да здесь тепло, как в раю.

— Вы дрожите. Накиньте лучше вот этот свитер на плечи. Конечно, жаль закрывать такое изумительное платье, но я не могу позволить, чтобы мой архитектор заболел.

Далекий певец запел новую песню, на этот раз бодрую и веселую. Весла стали грести ритмично. Брандт наклонился.

— Очень рад, что вы не поддались давлению таких авторитетов и поехали со мной.

— Не знаю, кого вы называете "авторитетами", но я тоже рада, что поехала.

Брандт бросил весла. Хотя было темно, Соня заметила подозрительный блеск его глаз.

— Я имею в виду Майкла Фарра, Нэш не считается. Мне пришло в голову, что ваш новоявленный кузен имеет слишком много власти над вами. Кто он вам — на самом деле? Почему вы живете в Кингскорте?

Проклятье! Зачем она согласилась покататься на лодке? И Соня сама же ответила себе — назло Майклу Фарру. Сейчас это казалось слабым оправданием. Но что она могла ответить Брандту? Вдруг, словно вспышка, в ее сознании пронеслись слова, как-то сказанные мисс Сереной. Соня рассмеялась.

— Вспомнили что-то смешное? — в голосе Брандта исчезла обычная нотка учтивости.

— Да нет, просто я вспомнила, как Серена сказала недавно, что рано или поздно все женщины семьи Фарров и те, что рядом с ними, взваливают свои проблемы на плечи Майкла. Именно по этой причине я сейчас в Кингскорте. Я приехала сюда в панике, а потом расслабилась и тоже взвалила все свои проблемы на его плечи.

— Я осмелюсь предположить, что миссис Д'Арци тоже имеет такую привычку. А почему вы не поехали к Нэшу?

— К Тому? — Соня на мгновение остановилась. — К Тому! Том, честно говоря, не совсем настоящий родственник.

— А Фарр?

Соня предпочла не расслышать настойчивого вопроса. Лодка вошла в бухту, заросшую тростником. Она медленно двигалась к берегу, раздвигая высокие стебли.

— Чудесно, не правда ли? — шепотом сказала Соня, как бы боясь нарушить окружавшую тишину. — Эти серебряные березы кажутся мне духами-хранителями этой земли.

— Мы причалим?

— Нет, не надо!

— Что вы так переживаете? Боитесь?

Соня, поставив локоть на колено, оперлась на руку подбородком и улыбнулась, глядя прямо в агрессивные глаза Брандта.

— Если бы я была абсолютно современной женщиной, после этой вашей колкости я должна была бы, конечно, возмущенно воскликнуть "Боюсь!" и потребовать, чтобы мы немедленно причалили. Должна признаться, что мне совсем не улыбается Перспектива продираться сквозь эту чащу в темноте, чем более в этом платье. Эта рощица все еще полна деревьев, хотя мы ее изрядно проредили. Давайте возвращаться, пожалуйста. Уже становится поздно. Мне надо завтра рано вставать. Я хочу быть в доме раньше, чем штукатуры начнут работать. Я надеюсь, что заработаю больше, поскольку слежу за всем строительством. Вы стали сейчас моим единственным источником заработка. Я занимаюсь сейчас только вашим проектом. Вы же этого и добивались, не правда ли? А сейчас, если уж мы заговорили о работе, как вы думаете, не могли бы вы выплатить мне часть денег сейчас? У меня некоторые финансовые затруднения.

Она сказала это! Она сказала это раньше, чем успела подумать. Правда, последняя фраза прозвучала несколько театрально. Но это не так плохо. Майклу не хотелось, чтобы она просила денег у Брандта. Но ей не хотелось этого еще больше.

— Вам они действительно необходимы?

Соня недоверчиво взглянула на него. Он перестал быть тем учтивым, приятным в общении человеком, каким всегда выглядел. Казалось, что человек, который сейчас, нахмурившись, смотрел на нее, как хамелеон принял защитную окраску.

Все ли мужчины вели себя так, когда женщины просили у них денег? Тогда неудивительно, что жены ищут себе Самостоятельную работу. Удивительно, что большинство этого не делают. Она чувствовала себя ужасно неловко, хотя просила деньги, которые заработала. Майкл был прав, ей следовало иметь подписанный контракт.

— Вам действительно необходимы деньги? Повторенный Брандтом вопрос отвлек Соню от негодования, охватившего ее.

— Необходимы? Конечно, нет! Я просто хотела поболтать. На самом деле, зачем девушке могут быть нужны деньги?

— Не надо иронизировать. Я ненавижу, когда женщины иронизируют. Именно по этой причине я живу отдельно от жены.

Смысл последней фразы не так удивил Соню, как раздражение, прозвучавшее в его голосе.

— Жена! Я не знала, что вы женаты.

— Ну, практически я не женат. Я женился, когда был молодым, и сильно продвинулся потом. А она осталась такой же. По мере того, как я преуспевал, у нас стали портиться отношения. Мы живем раздельно уже много лет.

Пока Соня с показным вниманием выслушивала его жалобы, ее мысли лихорадочно работали, обшаривая самые дальние уголки памяти. Те отдельные фразы, которые он говорил ей раньше, слепились сейчас в одну общую картину, как из фрагментов мозаики, по которым ничего нельзя понять, складывается целостное изображение. Ей следовало догадаться раньше. Она громко произнесла.

— Я поняла. Вы один из тех бесчувственных мужей, про которых я часто слышала. Гребите, пожалуйста. Мне действительно надо возвращаться.

— Но вы же не хотите сказать, что то, что я женат, как-то повлияло на нашу дружбу?

— Мне кажется, что точнее будет называть наши отношения деловыми.

— Извините, дорогая, если я обидел вас. Я начинаю бракоразводный процесс и потом…

Его колебания были выразительнее всяких слов. Неужели он полагал, что ее интересует его будущее? Соня недоуменно нахмурилась.

— Вы все еще говорите о жене? Извините. Я опять вспомнила о деньгах. Я бы хотела их получить.

При этих словах нежность исчезла из его глаз так стремительно, что Соня с трудом успела подавить невольную усмешку. Выплата наличных явно была ахиллесовой пятой этого человека. Он взялся за весла, сжав зубы.

— Если у вас сейчас проблемы с деньгами, я мог бы помочь, но у меня в данный момент стесненные обстоятельства. Вы не могли бы подождать окончания отделки дома? Я дам вам потом немного…

— Не говорите со мной так, будто вы дарите мне эти деньги! Я их заработала.

— Когда вы сердитесь, вы очаровательны, Соня, — в его голосе появилось спокойствие светского человека. — Конечно, вы их заработали. Беда в том, что их у меня нет. Из-за этих выборов в Конгресс я запустил свои дела в бизнесе. Я собираюсь обставить Фарра на выборах, и я сделаю это.

Соня тут же позабыла и про деньги и про все его многочисленные увертки. Она заинтересованно наклонилась вперед.

— А у вас получится? Я не слишком разбираюсь в настоящей политике, но Фарры живут в этом округе уже несколько поколений, а вы практически новичок, вас никто не знает здесь. Разве избиратели не проголосуют за человека, которого они давно знают? Я думаю, что даже в политике существует верность.

— Все это уже прошло. Мир изменился. Люди научились считать.

— У Майкла Фарра есть горячие сторонники здесь.

— Откуда вы знаете?

— Я говорила с некоторыми из них. Они понимают, что он очень ответственный человек, который умело и мужественно работал, особенно в последние нелегкие для всех годы. Если он вызывает восхищение и верность у некоторых людей здесь, почему бы другим избирателям за пределами местного общества не отнестись к нему так же?

— Потому что его предвыборная платформа — уменьшение преступности — это чушь собачья. Наверное, это было неплохо, когда он выдвигал свою кандидатуру, но сейчас, когда федеральные власти начали борьбу с организованной преступностью, это уже никого не заинтересует.

— Я не заметила, чтобы в этом округе было так мало преступников, чтобы еще один борец с преступностью здесь кому-то помешал! Вы не любите Майкла Фарра, правда?

— Да, не люблю. Он получал все на блюдечке с того самого момента, как появился на свет. А я потом и кровью добивался того, чего хотел. И чего я достиг? Я избираюсь в Конгресс! Мои будущие избиратели пока еще не решились, но бомба, спрятанная в моем кармане, взорвется в нужный момент, и тогда шансы Фарра на победу станут минимальными.