Линда Хэйл закрыла за собой дверь и остановилась. Она выглядела аккуратно, как модель на показе мод; ее огненно-золотистые волосы, казалось, только что были расчесаны и уложены.

— Что случилось? Я пропустил какую-то встречу?

— Нет, мистер Фарр. Одна женщина… девушка настаивает на встрече с вами.

Наверное, впервые в жизни Майкл понял буквальный смысл выражения "мурашки ползут по коже" Предчувствие? Или что-то в голосе секретарши насторожило его? Какой-то подвох со стороны Гая? Гай как-то слишком усердно настаивал на том, что он начинает новую жизнь, что у него нет никаких материальных претензий к Майклу. Хотя вряд ли это связано с Гаем. Скорее всего, это опять просьбы о благотворительном взносе. Правда, удивительно, что Линда Хэйл, умеющая деликатно справляться с любыми назойливыми посетителями, на этот раз решила пропустить посетительницу к Майклу.

— Вы сказали ей, что я занят?

— Конечно, мистер Фарр. Но она ответила что подождет, пока вы освободитесь.

— Она ждет в приемной?

— Да, сэр. Она не такая, как остальные посетители. Она одета по-настоящему.

— Что значит по-настоящему?

— Ничего второсортного. Все от первоклассного модельера.

Линда покраснела, когда их глаза встретились. Без сомнения, она была уверена, что приход этой женщины как-то связан с Гаем Фарром, и эта неприятная уверенность сразу же передалась Майклу.

— Пусть заходит.

Хэйл оказалась права. Эта женщина действительно отличается от остальных, сказал себе Майкл Фарр, посмотрев на вошедшую. Она была стройная, почти на грани худобы. Хотя, возможно, этот эффект вызывал идеально сшитый строгий серый костюм. Изумрудно-зеленый тюрбан и дорогая сумка завершали впечатление. Он был согласен с Линдой Хэйл. Ничего второсортного. Могла ли женщина с таким чувственным лицом, таким изящным подбородком и красивым ртом польститься на такого донжуана, как Гай? Майкл никогда не видел таких глубоких, искрящихся глаз. Ее волосы блестели, как черный атлас. Бледное лицо женщины слегка порозовело, пока она молча смотрела на него. Она облизнула пересохшие губы и спросила:

— Вы мистер Фарр?

— Майкл Фарр. Садитесь, пожалуйста, — и предложил ей стул, на котором вчера сидел Гай. Казалось, это было давным-давно.

— Спасибо.

Женщина присела на краешек стула, вслед за ней сел и Майкл.

— Чем я могу вам помочь?

Почему он задал такой вопрос? Он мог бы сразу отделаться от назойливой посетительницы, выписав чек; но в этой женщине было что-то такое…

Она достала из сумочки газетную вырезку и положила ее на стол.

Это была статья о путешествии Гая Фарра.

— Это ваш брат?

— Да.

Только одна мысль судорожно мелькнула в его сознании, — Надо держаться до конца!

— У Гая Фарра есть трехлетний сын.

Наконец это случилось. Шантаж? Он давно ждал его.

Сквозь открытое окно в комнату ворвался перезвон часов с башни Метрополитен Тауэр. Сначала звучат шестнадцать мелодичных нот, а затем отбиваются удары по числу часов. Забавно, что Майкл не ошибся в предчувствиях, хотя Гай и утверждал, что у него не осталось никаких проблем.

— Уверен, что у вас есть брачное свидетельство, чтобы подтвердить ваши слова, — его голос стал жестче, он явно рассердился. Зачем он позволил ей сразу давить на него?

— Вот брачное свидетельство, но не мое, а моей сестры.

Ее голос заставил его немного смягчиться.

— Вашей сестры? Почему же она сама не пришла?

— Она умерла через два дня после родов.

— Какая неудача! Это сильно осложняет выполнение вашей задачи.

— Вы принимаете меня за обычную шантажистку, не правда ли? Вы передумаете, когда увидите ребенка. Мне ничего не надо для себя. Я долго лежала в больнице с гриппом. Вдобавок я потеряла работу — у всех сейчас неважно идут дела. Ужасное совпадение. Но я единственная, кто есть у этого ребенка. У меня сейчас ощущение, что я пытаюсь переплыть океан на жалком плоту. Меня заботит лишь одно — что будет с ребенком, если со мной что-нибудь случится. Ведь только я знаю, кто его родители. И я не имею права лишать его законного наследства. Сейчас доктор сказал, что Дики — сын Гая Фарра, должен переехать в деревню, куда-то, где он сможет жить на свежем воздухе. Но я смогу найти работу только здесь, в деловой части города. Я слышала о вас, что вы — вы другой, не такой, как ваш брат, что у вас хорошая репутация, вот я и пришла к вам. Мальчик должен носить свою настоящую фамилию, — она судорожно сцепила руки, и, сжав губы, снова обратилась к нему. — Вы обязаны поверить мне! Вы должны помочь ему! Должны! У Майкла было смутное ощущение, что где-то он уже видел этот взгляд, эти глаза. Но где? В кино? Или это одна из бесчисленных подружек Гая? В любом случае она четко гнула свою линию. И у нее хорошо получалось. А этот поворот с умершей сестрой — что-то новое для вымогателей. Эта девушка почти сломала его сопротивление. То, что Гай назвал "комплексом няньки", вот-вот готово было вырваться наружу.

— Почему вы только сейчас пришли рассказать мне обо всем, после того, как мой брат уехал в другую страну?

— Не сердитесь, я не знала, что он еще играет в оловянных солдатиков, — она нервно кусала губы, бледное лицо покраснело. — Я говорила вам, что лежала в больнице и не знала, что он уехал. А он не посчитал нужным сам известить меня об этом, он знал, что я не доверяю ему и не захочу с ним общаться.

Итак, она считала его брата оловянным солдатиком. Майкл отметил про себя ее упорство, но игрушку не сдвинешь с места взглядом, даже молящим взглядом таких темных глаз.

— Где свидетельство? Оно заверено? И где произошло венчание?

Она положила на стол сложенный лист бумаги. Майкл развернул его. Это было брачное свидетельство. Настоящее или поддельное? Оно было подписано четыре года назад в Нью-Йорке. Четыре года назад? Должно быть, это было во время последней болезни отца.

История казалась правдоподобной. Гай тогда наверняка был уверен, что отец ничего не узнает о его тайной женитьбе. Гай Фарр и Руби Карсон. Брак деревенской девушки и горожанина? Но в девушке, сидевшей напротив Майкла, не было ничего провинциального. Она была шикарна с головы до ног. Майкл оторвался от бумаги и задал вопрос:

— А кто были свидетелями? Я имею в виду не фамилии, здесь они записаны, что это были за люди?

— Подруга Руби и дочь судьи.

— А почему вас там не было? Ваша фамилия тоже Карсон?

— Да. Я не знала, что она выходит замуж. Мне не нравилось, что она встречается с вашим братом, она была еще такая молодая и неопытная. Но ваш брат победил. Я узнала о свадьбе только через месяц.

— Если она обманула вас, почему же вы так трогательно заботитесь о ней сейчас?

Он вовсе не хотел иронизировать, но речь в этой истории шла о деньгах, тем более что подделать брачное свидетельство проще простого. Однако Майклу почему-то было неприятно думать, что сидевшая перед ним девушка могла пойти на подобное мошенничество.

Слова Майкла сильно задели ее.

— Я знаю, что вы думаете: но это не шантаж! Нет. Я пришла сюда, чтобы спасти жизнь мальчика, чтобы сказать вам, кто он, на случай, если со мной что-нибудь случится. Я клянусь, что это чистая правда! Его мать умерла. Неужели вы думаете, что я хочу на этом заработать? Я не взяла бы у Гая Фарра ни цента, даже если бы умирала с голоду. Я жила и работала эти три года, постоянно опасаясь того, что он найдет нас, заберет мальчика себе и научит своей отвратительной философии — смеяться над всем, что встречаешь в жизни, и не отвечать ни за что.

Она на мгновение остановилась, чтобы вдохнуть воздуха. Слова лились из нее, будто прорвалась плотина, сдерживавшая до этого ее чувства.

— Не смотрите на меня так презрительно. Я с самого начала разговора знала, что вы не поверите мне, но победила свою гордость. Есть человек, который сможет позаботиться о мальчике, не зная, кто его отец, но ребенок заслуживает большего. Дики имеет право на лучшую жизнь, и впервые с момента его появления на свет я засомневалась в своей способности дать ему это. Я архитектор. Я потеряла работу. На моем банковском счету осталась лишь сотня долларов. Это не деньги сегодня. Их недостаточно, чтобы я смогла заботиться о нем. Вы должны верить мне! Вы должны! Не будьте таким бесчувственным. Ребенок не виноват в том, что его отец — бесчестный человек, а мать была слишком молода, чтобы сразу распознать негодяя. Неужели вас это не трогает? — Она судорожно! схватилась за край стола. Ее трясло, как в лихорадке. — Вы должны поверить мне! Вы обязаны помочь Дики! Я могу не справиться сама…