Я же, в свою очередь, миллион раз говорила Хоуп, что порвала с ним не из уважения к памяти Хиза. Я делаю это просто потому, что в моей жизни ему не место. Особенно после того, как он не перемолвился со мной ни единым словом, когда в прошлый Новый год я послала его ко всем чертям.

Хотя это не совсем так. Он говорил со мной. Между нами было нечто худшее, нежели просто молчание: ничего не значащие разговоры. Обычно мы болтали обо всем на свете — от стволовых клеток до экономических отношений в Ираке. Теперь же самое глубокое его изречение в мой адрес было таким: «Пожалуйста, убери голову, я не вижу доску» (2 сентября, первый семестр, Мировая История).

СТОП!!! Я же не хочу сжечь этот дневник еще до того, как начну его писать.

Второе июля

А вот забавная запись, и отнюдь не психованная!

Сегодня я получила фантастический подарок: семьсот восемьдесят баллов за словесность и семьсот шестьдесят за математику.

Благослови Бог тесты на успеваемость!

Из этого следует, что к математике у меня меньше способностей. Йо-хо-хо!!!

Я сделала это — выписала себе билет из Пайнвилля в один конец. Готова признать, что если бы мне светила стипендия за атлетические достижения, я бы уже нарезала круги по стадиону, но, к счастью, у меня все же имелись мозги. И я так счастлива, что не подписалась на этот кросс по стране!

Несмотря на протесты со стороны некоторых колледжей вроде Принстона об отмене экзаменов, я абсолютно против того, чтобы упразднить тесты. Это единственный способ доказать приемной комиссии, что я умная. Блестящие рекомендации, высочайший IQ и первый номер в рейтинге класса ничего не значат, когда ты подаешь документы вместе с такими же отличниками из других школ.

Конечно, с такими баллами моя проблема состояла не в том, поступлю ли я в колледж, а в том, какой из 1600 вузов, заявленных в «Принстонском обзоре», мне выбрать. Я мусолила идею о том, что в колледже непременно найду людей, которые меня понимают. Я понятия не имела, существует ли Университет Утопия. Но было одно утешение. Даже если я выберу не тот вуз, а ставки 1600 к 1, что я так и сделаю, хуже, чем в Пайнвилле, мне не будет.

Собственно, я не провалила тесты, потому что я гений. Во время ознакомительного визита в Гарвард я уяснила разницу между гениальными безумцами и остальными учениками. Нет, мои баллы не отражают моей гениальности в той мере, в какой они демонстрируют мою способность запоминать всякие маленькие трюки для прохождения того или иного теста. Для меня эти тесты были неизбежным злом, но не такой уж большой травмой, какой они являлись для большинства учеников средней школы. Были вещи и похуже, чем тесты, точно вам говорю. Пока я не уничтожила доказательства своих поражений, давайте посмотрим:

ТОП-ЛИСТ ТРАВМ

ДЖЕССИКИ ДАРЛИНГ

ИЗДАНИЕ 2000–2001

Травма № 1. Моя лучшая подруга переехала за тысячу миль от меня.После того как ее брат Хиз умер от передозировки, родители Хоуп увезли ее из Пайнвилля в крошечный южный городок, где моральные устои были крепче бетонных стен. Я не могла винить Уиверов в том, что они пытались защитить ее невинность, поскольку Хоуп — самое прямодушное и бесхитростное существо на свете. Ее отъезд застал меня в разгар учебного года, за девятнадцать дней до моего Горького Шестнадцатилетия, аккурат перед началом нового миллениума. Человечество пережило компьютерный кризис, но мой мир был разрушен безвозвратно.

Вот почему Хоуп была для меня лучшей подругой. Она — единственная, кто понимал, почему я на дух не переношу Бестолковую Команду (так мы называли Бриджит, Мэнду и Сару, пока Мэнда не переспала с Бэрком, приятелем Бриджит). А когда я стала переиначивать слова песен, чтобы повеселиться, Хоуп явила мне свои несравненные артистические таланты, записывая их под свой собственный аккомпанемент на пианино (вот что я называю забавным!), разрабатывая концепции обложки с благодарностями («Большое muchas gracias Хулио и Энрике Иглесиасам за всю любовь и вдохновение, которое вы дарили мне все эти годы. Те amo у te amo [1]…»). Я слушала ее хрипловатый голос, поющий песню «Целлюлит» (песня для Сары, поется на мотив песни «Сателлит» группы Дэйва Мэтьюза).

Целлюлит на моих бедрах,

Как студень, трясется, выводит меня из себя

Толстая попа.

Целлюлит, и никаких купальников.

Мне нужна хламида.

Но я не могу видеть свое отражение в примерочной.

Припев:

Кремы и примочки не помогают, забудь!

Мои родители не могут заплатить за липосакцию.

Моя толстая попа требует пересадки.

Посмотри вверх, вниз, вокруг.

Все это он — мой целлюлит!

Разве это не доказательство того, что Хоуп — единственная, кто смеялся над моими шутками и сопереживал моим слезам? Мы все еще общаемся по телефону и переписываемся, но этого недостаточно. И, в отличие от большинства подростков моего возраста, я считаю, что круглосуточное общение по электронной почте никогда не заменит «живого» разговора по душам. Вот еще одна причина, по которой меня считают немного не в себе. И поэтому…

Травма № 2: У меня паршиво обстоят дела с друзьями.Мои родители считали, что у меня есть кем заменить Хоуп, особенно, по их мнению, на эту роль подходила Бриджит. Она — типичная блондинка с огромной задницей и непомерными амбициями. У меня ничего подобного не наблюдалось. У нас не было ничего общего, кроме улицы, на которой мы жили с самого рождения.

Всем было известно, что Скотти, его королевское мужество и большой стервец с «камчатки», положил на меня глаз. Это до сих пор абсолютно необъяснимо, учитывая то, что он вообще не понимал, о чем я говорю. Мне показалось, что перспектива переводить свои слова на доступный ему язык ни к черту не годится. Я не хотела просто встречаться со Скотти, чтобы убить время. С тех пор он постоянно доказывал мне мою правоту тем, что цеплял хорошеньких пустышек, чьи имена с завидной регулярностью напоминали клички детских плюшевых игрушек.

«Дружба» с Бестолковой Парочкой, Мэндой и Сарой, отнюдь не озаряла мою жизнь светом, особенно после того, как Мэнда переспала с приятелем Бриджит, а Сара не смогла перебороть свой врожденный инстинкт болтливости и всем на свете растрезвонила об этом.

И, наконец, добавлю еще одну ложку дегтя: мисс Хайацинт Анастасия Вэллис, единственная девушка, которую я еще могла рассматривать как потенциальную подругу, в надежде обрести репутацию честной журналистки пошаталась по школе первые два семестра, написала обо всем этом книгу, которая была немедленно выкуплена «Мирамакс», едва авторша успела отредактировать последнюю главу, и теперь ее труд продается во всех магазинах исключительно перед Рождеством.

Травма № 3. Мои родители не врубались и до сих пор не врубаются.Как я уже упоминала, мои родители заявили мне, будто я слишком преувеличиваю потерю близкой подруги. Мать считала, что я должна направить всю свою энергию на то, чтобы стать магнитом для противоположного пола. Отец решил, что я должна расходовать энергию на то, чтобы стать легендарной бегуньей на длинные дистанции. Родителям просто не было дела до моей уникальной репутации мизантропа в нашей местечковой школе, поскольку моя старшая сестрица Бетани обладала всем тем, чего не было у меня, а именно: раскованностью, популярностью и привлекательной внешностью.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: