Он энергично закивал головой и сразу же подошел к нам.

– Бонжур, – мы поздоровались почти хором.

– Bonjour, – ответил он, и у него это слово вышло журчащим, легким, хотя он произнес его как бы в нос, словно был простужен.

Мы по очереди представились, называя свои имена, прижимали руки к груди, потом представили мальчишек. Незнакомец каждый раз внимательно слушал, кивал и повторял за нами, ставя ударение на последний слог. Потом слегка склонил голову, встряхнул длинными густыми волосами и назвался:

– Венсан.

– Венсан, – подхватили мы, – это твое имя? Как красиво звучит!

Он, конечно, не понял, но, увидев наши улыбки, улыбнулся в ответ.

– Венсан, вьен жуэ авек ну, – снова повторила я заготовленную фразу.

– Уи, мерси, – поблагодарил он. Я уже знала, что мерси – значит спасибо. Ему не надо было объяснять правила игры, он их понял, пока наблюдал за нами. С Венсаном сразу стало веселее. Он с удовольствием поддавался малышам, особенно его забавлял Нурик. Венсан даже стал учить его правильно бросать и ловить мяч. Наташа и Аня стеснялись нашего нового знакомого, поэтому часто пропускали мячи. Зато Юля металась как угорелая, она громко вскрикивала, охала, ахала, закрывала лицо руками и хохотала невпопад. Я же все время старалась оказаться напротив Венсана, чтоб получше рассмотреть его. Он совсем не походил на местного. Его имя тоже не было арабским. Но как расспросить? Никто из нас не смог бы этого сделать. Сегодня же возьмусь за французский!

Играли мы не долго. Скоро к ограде подошла светловолосая женщина в наброшенном на плечи белом одеянии – халке. Эта женщина не была похожа на арабку, так зачем же ей этот балахон?

– Мама, – объяснил Венсан и что-то еще сказал непонятное, наверное, ему нужно было идти домой, и он прощался. Мы разочарованно притихли. Венсан снова улыбнулся и быстрым шагом направился к воротам. И тут я увидела, что они вместе с мамой вошли в калитку соседней виллы, той самой, двухэтажной, среди деревьев. Так вот, оказывается, кто там живет!

После ухода Венсана игра разладилась. Мне хотелось поговорить, обсудить сегодняшнее знакомство. Все-таки интересно было разузнать о Венсане. Только у кого? Наташа ничего не знала о нем, хотя он жил с нами по соседству. Оставалось надеяться, что мы еще увидимся.

Пока мы обсуждали новое знакомство, в воротах показалась Аленка, она почему-то прикрывала лицо рукой и почти бегом пробежала к своему дому, за ней следом, еле поспевая, торопился Жорик, тоже какой-то странный, расстроенный, побледневший… Мы проводили их недоуменными взглядами. Аленка взлетела по ступенькам, хлопнула входной дверью, Жорик замер на мгновение, но последовал за ней.

– Она плакала? – спросила Наташа.

– Разве? – засомневалась я.

– А почему она за лицо держалась?

Несколько минут ничего не происходило, мы подошли поближе к дому шефа. Вдруг из-за двери донесся какой-то шум или крик, створки с треском распахнулись, и на веранду выступила разъяренная жена шефа. А она действительно была в ярости. Погрозив кому-то неведомому кулаком, тетя Лида выкрикнула:

– Ну, я этого так не оставлю! – Она величественно спустилась с крыльца и, подобно грозному военному судну, устремилась куда-то, гневно выкрикивая угрозы и размахивая руками. Юлька первой бросилась к дому, мы – следом.

Аленка и Жорик сидели в гостиной на диване. Аленка прижимала к щеке пакет со льдом.

– Что случилось? – с места в карьер выкрикнула Юлька. Аленка от неожиданности внезапно разрыдалась. Мы столпились в дверях, мешая друг другу. Жорик досадливо отмахнулся:

– Местные камнями бросались.

– Что?! – возмутилась Юлька.

– Я так и знала, – обреченно произнесла Наташа.

Жорик растерянно посмотрел на плачущую Аленку.

– Дикость какая, – у меня не было слов. – На вас напали? Но кто, почему?

– В такой юбке нельзя выходить, – неожиданно заявила Наташа.

Аленка зарыдала еще громче.

– Я знал… но забыл предупредить, – начал оправдываться Жорик. – Я не думал, что так… Ведь она не одна, со мной…

– Это все равно, – почти равнодушно ответила Наташа, – ты чужой, они нас не любят.

– Кошмар. – Юлька покачала головой.

– Алена, а мама твоя куда пошла? – зачем-то спросила я.

Вместо Алены ответил Жорик:

– Она сказала, что знает того, кто это сделал, сказала, что разберется.

Наташа кивнула:

– Понятно, опять Али постарался.

– Кто? – не удержалась я.

– Брат Фудзии, он тут главный заводила. Тетя Лида к его родителям пошла, теперь отец его опять выпорет… или не выпорет… А может, выпорет, а потом похвалит… Их не поймешь. Лицемерные, в глаза одно, за глаза – другое.

– А ты откуда знаешь? – удивилась я такой осведомленности.

– Все знают, – равнодушно ответила Наташа.

Вернулась Аленкина мама, привела с собой испуганную арабку в длинном национальном одеянии. Тыкала пальцем в Аленку, кричала по-русски. Та молчала, только мелко-мелко кивала головой.

Вечером отец Аленки тоже ходил к родителям Али. Контракт казался взбудораженным ульем. Говорили, отец так и не выдрал Али, тот сбежал и не показывался на глаза разгневанному родителю.

Для себя я сделала несколько простых выводов, все они сводились к одному: в чужой монастырь со своим уставом не суйся. Не стоит разгуливать по незнакомой стране полуголой, особенно если это мусульманская страна.

Дома я первым делом заявила маме, что буду учить французский язык. Мама обрадовалась, достала учебник в синем переплете, раскрыла его на первой странице и показала алфавит. Мы вместе называли буквы, причем мама все время путалась, потому что в школе она учила немецкий.

– Это ничего, – сказала мама, – папа вернется с работы и все тебе расскажет. К тому же с нами занимается языком наш переводчик.

– Правда! – обрадовалась я. – А когда?

– По вечерам.

Глава 4

Новый знакомый. Контрабандист

Послышался деликатный стук у черного хода, и мама, думая, что местные дети принесли на продажу яйца, не спрашивая, открыла дверь.

Увидев молодого незнакомого араба, мама не испугалась, она вообще, по-моему, ничего не боится.

– Кес ке? – спросила она у пришельца. – В чем дело?

Араб словно оцепенел, несколько секунд смотрел на нее полуоткрыв рот, затем вдруг очнулся и заговорил быстро-быстро, понизив голос до шепота. Во время своего монолога он все время указывал рукой куда-то за спину и тревожно озирался по сторонам.

– Ничего не понимаю, – сама себе сказала мама. – Кес ке ву вуле? Чего ты хочешь? – еще раз раздельно произнесла она и перешла на русский. – Ты что, по-французски не понимаешь?

Араб в очередной раз испуганно оглянулся, с мольбой посмотрел на маму и тихо произнес:

– Же сви контрабандист…

Для убедительности он похлопал себя по большой спортивной сумке, висевшей у него через плечо:

– Пур ву…

– А, так это ты. – Мама с облегчением вздохнула, она была наслышана от старожилок о приходящем в поселок торговце. Она посторонилась, и мужчина прошмыгнул мимо нее в образовавшийся проем.

– Бонжур, – сказал он, увидев меня.

– Бонжур, – вежливо ответила я.

Мама указала арабу на табурет у кухонного стола, он робко присел на краешек, сумку поставил на колени, положил на нее худые, маленькие, как у женщины, руки и принялся нас рассматривать. Глаза его, казавшиеся на узком темном лице особенно большими и яркими, перебегали с мамы на меня.

– Вотр фий? – спросил он у мамы.

– Да, да, дочка, Ирина, – объяснила она.

– Ирина, – произнес араб, растянув мое имя и сделав ударение на последнем слоге. Потом спохватился и представился:

– Азиз. – Он приложил ладонь к груди.

– Азиз? – переспросила мама.