Наши люди раскопали спуск в кладовые и винный погреб, и очаг на кухне, на ужин был запечённый окорок, свежий хлеб с хрустящей коркой и бокал вина. Я ужинал на башне ворот. Подо мной вереница жителей деревни медленно поднималась в замок, нагруженная скарбом. В своих домах они не могли спастись в случае внезапного нападения. Над моей головой снова вился флаг с золотым драконом. Люди шли и кланялись мне — в их глазах было облегчение — кто‑то опять управлял их жизнью и брал под защиту…

Ветер играл на зарослях вереска тревожную песнь Севера…

Утром едва рассвело, еще не всходило солнце, меня разбудил Говард. Вчера я произвел его в камердинеры. Бедняга Джейк, так же как и старина Пэррис, не пережил ночи резни и, его пепел улетел вчера в горное небо.

— Милорд, вставайте — пришли горцы…

— Миледи уже встала? Пошли за нею.

Сестра отказалась ночевать в своих комнатах и ушла спать вечером в библиотеку в старом донжоне. Я ее хорошо понимал — спать на постели, на которой замучили и убили нашу Люси, было просто невозможно…

Сполоснув лицо и руки в тазике в спальне, я быстро оделся, надел клетчатый горский берет, который вчера нашел в своем гардеробе, и спустился во двор. Распахнутые настежь ворота конюшен опять напомнили об угнанных в ночь резни конях. Где мой Малыш, кто угостит его сухариком?

Войну придется начинать пешком или на горских пони. Угрюмый мерин покойного лейтенанта мне не понравился.

Я заглянул в конюшню. У морды мерина стояла маленькая Мьюри и угощала его пучком клевера. Единственный конь в замке аккуратно брал травинки из ее рук, смешно оттопыривая толстые губы. А на детской мордашке цвела улыбка. Мать Мьюри стояла рядом, положив руку ей на плечо. Отец Мьюри, Сандерс — наш лучший ловчий, еще неделю назад ушел в горы на охоту и до сих пор не вернулся. «Хорошее» его ждет возвращение — известие о смерти отца.

У ворот стоял Шварц и через приоткрытую калитку переругивался или шутил с горцами — издалека было не понять… только неразборчивый гул голосов, отражаясь от сводов ворот, разносился по двору.

Сью не было. Ее поддержка мне бы не помешала…

— Милорд — Шварц посторонился, пропуская меня вперед.

Горцы заполонили всю мощеную дорогу перед воротами. Их было не меньше тысячи. Они болтали, чем-то закусывая на ходу. Среди мужчин женщины, с волосами, упрятанными под береты.

Передние чуть подались назад, освобождая мне пространство. Множество взглядов скрестилось на мне.

Один из старейшин шагнул вперед и громко заявил:

— Вы звали — мы пришли!

— Друзья! — Тишина побежала от передних рядов где стояли старейшины кланов назад.

— Я сказал друзья, потому что тот, кто пришел в трудный час и протянул руку помощи — тот истинный друг!

Пока стоят эти горы, пока жива наша семья — этого мы никогда не забудем! Я поднимаю кланы для борьбы с врагом, что подло напал на наши земли и колдовскими чарами захватили в плен моего отца — лорда Холлилоха! Мы встретим их на перевале и убьем всех! А потом вторгнемся на равнину и отобьем у мерзавцев нашего лорда! Пусть их кровь течет к морю! А теперь в замок — немного эля пред дорогой в бой не помешает!

Горцы взревели. Обнажившиеся лезвия мечей молниями засверкали над головами.

По моей команде Шварц и Говард распахнули ворота. Я вошел во двор — за мной втекала река горцев.

На мостовой двора горели костры, на них жарились целые овечьи туши. Вскрытые бочки эля пускали пену через край и быстро пустели.

Старейшины кланов пили рядом со мной за накрытым столом, прочие горцы размещались у костров и бочек, как им было удобно. Наш просторный двор стал маленьким и напоминал ярмарку в Корнхолле. Через два часа я уже был пьян. Играла флейта и бубен отбивал ритм — горцы, голые по пояс, плясали боевой танец. Наши слуги смешались с горцами и не отставали в питье эля и прочих делах.

Я сходил в отхожее место за конюшнями и, облегчив мочевой пузырь, сообразил что пора бы найти Сью, ведь ей не помешает выпить немного …

В донжоне, на лестнице меня начала мучить икота. Переступив через недозатертое кровавое пятно, я добрался до знакомой бойницы. Потайная дверь в подвал была открыта. Оттуда мерцали блики огня.

— Заходи смелее, Грегори — позвал голос Сью.

Я вошел, все еще икая, и онемел. Икота тот час же исчезла…

Старый подвал, наверно, никогда не видел столько света. Во всех держателях горящие факелы, на полу масляные лампы. Свет добрался даже до высокого сводчатого потолка.

Огромный деревянный чан парил водой. Вокруг стояло с десяток подсвечников с горящими толстыми свечами из библиотеки.

На табурете рядом, покрытая пылью бутыль вина и три кубка.

Сью сидела по горло в воде, ее золотые волосы были высоко забраны на затылок.

— Иди к нам, братик… — лукавые золотые глаза манили меня и обещали что‑то, от чего сладко заныло в груди.

— Почему к нам? — развязывая шнурки на камзоле, я спустился вниз и приблизился к чану — Ты не одна?

С плеском из воды появилась голова, две тонкие руки убрали длинные темные пряди мокрых волос от лица, словно раздвинув занавес. Девушка протерла глаза и ойкнула. Милое курносое лицо и карие глаза с густыми бровями, почти сросшимися над переносицей.

— Это Нелл, она из клана Макнилл — Сью извлекла руку из воды и обняла девушку за шею.

— Милорд…

Она так мило покраснела…

— Забирайся к нам… томно сказала Сью — такое удовольствие лежать в теплой воде… Похоже, она уже отхлебнула вина.

— Я вам буду мешать, леди, мне стоит уйти.

— Он такой скромный, наш Грегори — сказала Сью, обращаясь к горянке — но очень нежный... — Они захихикали…

Меня это немного разозлило, а ведь я собирался уходить.

Обернувшись к девушке спиной, я быстро начал раздеваться.

— Смотри, какая у него мускулистая спина и попка тоже крепкая… — не унималась Сью — Еще по глотку? — послышался плеск вина в кубки.

Оставшись в нижних штанишках, я повернулся к чану. Две пары девичьих глаз оценивающе озирали меня. В моей крови было много эля, и я подумал — Какого черта — пусть смотрят, и снял с себя последнее. Горянка ахнула и отвернулась. Но я уже был в чане, сев на дно на корточки — воды было почти под подбородок. Вода был не горячей, но теплее моего тела… В этом чане могло поместиться и пять человек, и никто бы друг другу не мешал… Сестра и Нелл находились на одной стороне, я на другой, и мы друг друга не могли коснуться. Их тела светились белым молочным светом в воде. Вода здорово расслабляла, эль еще шумел в голове. Здесь можно и уснуть, но как при этом не нахлебаться воды?

Сью усмехнулась и отпила из кубка.

— Хочешь?

Я, не поднимаясь, на корточках передвигаясь по дну, подплыл к ней. Нелл испуганно наблюдала за моими перемещениями, держа кубок с вином у шеи.

— Я ждал тебя, ты не пришла, а горцы явились на наш призыв…

— Нелл мне все рассказала… — перебила меня она — выпей с моих губ…

Она набрала вина в рот. Я приблизился. От воды порозовевшее лицо Сью рядом, и припал губами к ее сладким губам — струйка вина побежала в мое горло, я пил это вино даже когда струйка иссякла….

Я сидел по горло в воде — напротив девушек. Нелл отвернулась от меня спиной и спрятала лицо. Я видел только ее гибкую нежную спину в каплях воды и пряди мокрых волос. Сью прижимала ее к груди, что‑то шептало на ухо…

— Милорд уже уходит? — томно спросила Сью. Но прозвучало это как приказ.

Я выбрался из чана, подобрал одежду, подхватил недопитую бутылку вина и вышел вон. За мной оставались мокрые лужицы следов.

Я поднялся в библиотеку, попутно размышляя о том, почему в присутствии сестры я становлюсь тряпкой, а она крутит мной и другими людьми как ей угодно. Нет, я не был зол, я был печален и огорчен. Страсть, вожделение схлынули. Я жаждал сестру, а получил другую. Я впервые познал женщину. И что теперь с этим делать? У горцев строгие порядки, и девушка, лишившаяся девственности до брака, подвергалась всеобщему осуждению. Мы идем на войну — там все может произойти… Переживу ли я этот год, увижу ли первый снег в долине и что будет с сестрой, с Нелл? Проживем этот день, а что будет завтра — увидим!