Гильем де Кабестань

(конец XII в.)[249]

Когда впервые вас я увидал…[250]

I. Когда впервые вас я увидал,
То, благосклонным взглядом награжден,
Я больше ничего не возжелал,
Как вам служить – прекраснейшей из донн
5 Вы, Донна, мне одна желанной стали.
Ваш милый смех и глаз лучистый свет
Меня забыть заставили весь свет.
II. И голосом, звенящим, как кристалл,
И прелестью бесед обворожен,
10 С тех самых пор я ваш навеки стал,
И ваша воля – для меня закон.
Чтоб вам почет повсюду воздавали,
Лишь вы одна – похвал моих предмет.
Моей любви верней и глубже нет.
15 III. Я к вам такой любовью воспылал,
Что навсегда возможности лишен
Любить других. Я их порой искал,
Чтоб заглушить своей печали стон,
Едва, однако, в памяти вы встали,
20 И я, в разгар веселья и бесед,
Смолкаю, думой нежною согрет.
IV. Не позабуду, как я отдавал
Перед разлукой низкий вам поклон, —
Одно словцо от вас я услыхал —
25 И в горе был надеждой окрылен.
Как бы печали нас ни огорчали,
Порою радость им идет вослед.
Иль на нее наложите запрет?
V. Снося обиду, я не унывал,
30 А веровал, любовью умудрен:
Чем больше я страдал и тосковал,
Тем больше буду вами награжден.
Да, есть отрада и в самой печали…
Когда, бывает, долго счастья нет,
30 Уменье ждать – вот весь его секрет.
VI. Ах, если б другом вы меня назвали!
Так затрепещет сердце вам в ответ,
Что вмиг исчезнет всех страданий след.

Я сердцем таю…[251]

I. Я сердцем таю,
Забыв весь мир порой,
Воображаю
Вас, Донна, пред собой.
5 Стихи слагаю
Я только вам одной,
Изнемогаю,
Томим своей мечтой.
Как от любви бежать?
10 Где б ни укрылся, глядь,
Любовь уже опять
Мной овладеть готова.
Отверженный сурово,
Вновь стану воспевать
15 Ваш нрав, красу и стать.
II. Я почитаю
Любви завет святой,
Не уступаю
Я прихоти пустой,
20 О вас мечтаю,
Не нужно мне другой.
И счастье знаю,
И одержим тоской.
О, Донна, вам под стать
25 На свете не сыскать!
Так мог ли вам давать
Я клятвы суеслова!
Нет, не забыть былого,
И невозможно снять
30 С себя любви печать.
III. Зачем другого
Искать в чужих краях?
Блеск жемчуговый
В смеющихся устах,
35 Груди шелковой
Мерцанье при свечах —
Все это снова
Предстанет в светлых снах.
(Коль так я б верен был
40 Царю небесных сил,
Меня б он в рай пустил…)
Всех донн других объятья
За ваш поклон отдать я
Немедля бы решил —
45 Так ласков он и мил.
IV. Дня прожитого
Не помню, чтоб во прах
Не падал снова
Пред вами я в мечтах.
50 Одно бы слово,
Чтоб я по вас не чах!
Огня б живого,
Любви у вас в очах!
Ужель за весь свой пыл
55 Ее не заслужил?
А иначе бы жил —
Немало, как собратья,
Даров бы мог собрать я.
О них я не тужил:
60 Ваш дар меня манил.
V. Чтобы страдать я
Не стал еще сильней,
Чтоб мог стяжать я
Награду стольких дней,
65 К вам шлю заклятье —
Мольбу любви моей.
Пусть без изъятья
Вы всех вокруг щедрей,
Но, Донна, буду рад
70 Одной лишь из наград,
Она мне во сто крат
Других даров дороже
А коль желанья тоже
И вас ко мне стремят,
75 Блаженству нет преград!
VI. Могу ль не знать я,
Кто в мире всех милей!
Могу воздать я
И славу только ей.
80 Лицеприятья
Нет в похвале моей.
Нет вероятья,
Чтоб стал я холодней.
Дары волхвов[252] назад
85 Я все верну подряд —
Пусть только подарят
Мне дар, ни с чем не схожий:
Пусть, этой нежной кожи
Впивая аромат,
90 Уста мои горят!
VII. Касаясь нежной кожи
И поцелуи множа,
О милая, чего же
Уста не посулят —
95 И правду возвестят!
VIII. Раймонд![253] Ну до чего же
Я духом стал богат,
Вкусив любви услад!

Пейре Карденаль

(1225–1272)[254]

Ну вот! Свободу я обрел[255]

I. Ну вот! Свободу я обрел.
Способен снова есть и спать,
И мне не страшен произвол
Страстей любовных, и не знать
5 Отныне мне мученья.
С себя я сбросил гнет забот:
Хоть писем мне никто не шлет,
Не чувствую томленья.
С игрою в кости кончен счет!
10 Не все продул – и то везет!
II. Я новой радостью расцвел:
Не стал изменниц обличать
И вспоминать обид укол,
На гнев мужей негодовать,
15 Метаться в исступленье,
Скорбеть, что годы напролет
Любовь мне счастья не несет,
Что стал с тоски как тень я.
Нет! Искренность душа блюдет.
20 И в том – свобода из свобод.
III. Я ворох слов пустых отмел,
Что лучшей донны не сыскать,
Что свет еще не произвел
Других красавиц ей под стать.
25 Не плачу ночь и день я,
Твердя, что рабство не гнетет
И мне всего наперечет
Милей сей цепи звенья.
Пусть донны знают наперед,
30 Что это все – наоборот.
IV. Да тем, кто в плен к любви пошел,
Ужель наград пристало ждать?
Народный присудил глагол
Лишь победителей венчать.
35 Кто знал страстей волненье,
Желаний буйный хоровод,
Но их смирил, – уж верно, тот
Достойней восхищенья,
Чем лучший между воевод,
40 Что замки сотнями берет.
V. Противно свой позорить пол —
Метаться, млеть, молить, мечтать:
Кто все к слащавым стонам свел,
Тех надобно гадливо гнать!
45 Я не меняю мненья:
Тем честь, кто честь за чушь не чтет!
Стрела любви стремит свой лет
Лишь в сердце, чье стремленье
К восторгу высшему ведет.
50 К достойным должный дар дойдет.
VI. Не вздор, не вожделенье
Меня к возлюбленной влечет,
А величавой воли взлет.
вернуться

249

Поэт прославился не столько своими стихами (их сохранилось только восемь), а совершенно романтической биографией. Гильем был рыцарем, родом из Кабестани (близ Перпиньяна). Знатный барон Раймон Руссильонский, сеньор поэта, рассказывает средневековый «биограф», догадавшись о любви своей жены к молодому человеку, приказал убить его, а сердце его велел зажарить и подать жене к столу. Ничего не подозревая, дама съела сердце своего возлюбленного. Когда же муж показал ей голову убитого, она заявила, что никогда не осквернит своих уст никакой другой едой, и покончила с собою, бросившись с балкона. По приказу короля арагонского убийца был заточен в тюрьму, а убитые похоронены. И долго еще рыцари окружающих областей «ежегодно отмечали годовщину их смерти, и все истинные вздыхатели и верные любовницы молились богу о спасении их душ». Эта трогательная легенда отразилась затем во многих литературных памятниках Средневековья.

вернуться

250

Р. – С. 213, 6. Одна из самых знаменитых любовных кансон поэта.

вернуться

251

Р.-С. 213, 5.

вернуться

252

Золото, ладан и миро (благовонное масло), по евангельской легенде принесенное тремя восточными мудрецами, чтобы почтить новорожденного Христа.

вернуться

253

Раймонд – друг или покровитель поэта.

вернуться

254

Пейре Карденаль не был современником Вентадорна; более того, по своему поэтическому темпераменту он резко противостоял любовным песням Бернарта. Автор 70 стихотворений, Карденаль был самым крупным сатирическим поэтом Прованса, обличавшим в своих пламенных сирвентесах церковников, вельмож и «дурных богачей». Родился Пейре Карденаль в Пюи, главном центре средневекового Велэ (в настоящее время департамент Верхняя Луара). По утверждению «биографа», вначале был клириком, а затем «прельстился тщетой мира сего» и стал трубадуром.

вернуться

255

Р. – С. 335, 7. Это одна из немногих любовных песен поэта-сатирика. В кансоне с насмешкой перечисляются описания психологических переживаний влюбленного, превратившихся в расхожие штампы.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: