— Она никем не командовала. У ее сына был тяжелейший приступ астмы, и она пришла в ужас. Причем, должен добавить, у нее на это были все основания. Последний раз, когда это произошло, парень лежал под аппаратом искусственного дыхания в центре неотложной помощи целых три дня.

— Поэтому-то ты и оставался рядом с ней полночи, хотя необходимость в этом давно прошла?

— Ну откуда ты все это можешь знать, Мэри Клэр?

К этому времени она добралась до верхней ступеньки лестницы и теперь стояла совсем близко от него. Но неожиданно пожалела, что не осталась за столом: тогда ей не пришлось бы ничего объяснять.

— Неважно, — сказала она, отворачиваясь.

Патрик схватил ее за руку.

— Я спрашиваю, откуда ты все это знаешь?! Ты что, меня проверяла?

— Да, я тебя проверяла! Я звонила в больницу, и мне все сказали, — чуть не простонала Мэри, чувствуя, что поток слез хлынул по щекам. — Но ведь и ты проверял меня тем вечером, когда я ходила гулять с Дэвидом!

Патрик все еще держал ее за руку, придвинувшись так близко, что мог бы поцеловать. О господи, как же она хотела, чтобы он поцеловал ее! Чтобы ослабил свою железную хватку, нежно обнял и сказал ей, что она просто глупышка. Что нельзя быть такой неуверенной в себе, что он никогда не смотрел ни на какую другую женщину…

Однако вместо этого Патрик оттолкнул ее от себя, словно она была раскаленной сковородкой.

— Я не привык к ревности, — сказал он. — По моим понятиям, все это противно и оскорбительно. Хуже того: это все разрушит! Только полная идиотка может начать строить наши отношения подобным образом!

Он резко повернулся и вошел в свой кабинет, захлопнув дверь у нее перед носом.

Больше до конца недели Мэри Патрика так и не видела. Он не являлся домой даже ночевать, и в конце концов она забеспокоилась.

— А кстати, где все эти дни болтается Патрик? — спросила она Дороти как-то за завтраком, стараясь казаться абсолютно незаинтересованной. — Или он избегает меня?

— Ну конечно же нет, дорогая! Просто Патрик по уши завяз в каком-то важном эксперименте в своей лаборатории и будет оставаться в городе, пока он не закончится. С ним такое уже случалось.

— Понятно, — кивнула Мэри и потом добавила с притворным безразличием: — Надеюсь, его слишком большая занятость не помешает ему принять участие в банкете?

— Ну что ты! Ведь это банкет в его честь. Он звонил вчера и сказал, что обо всем договорился с Минной, а вернется не позже полудня субботы. Вполне хватит времени, чтобы вылезти из лабораторного халата и надеть смокинг.

Мэри была неприятно удивлена. Значит, у него не нашлось и минутки, чтобы дать ей знать, что он останется в городе еще на несколько дней, зато с Минной «обо всем договорился»! Этого было вполне достаточно, чтобы любые ее надежды пошли прахом…

Своим беспокойством она в пятницу поделилась с Шанталь.

— Я ужасно боюсь завтрашнего вечера, grande-mère.

— Я так и думала, что ты будешь сходить с ума по этому поводу. Но неужели ты действительно считаешь Минну Стар серьезной угрозой для себя?

— Да, — призналась Мэри и, когда бабушка хотела ее прервать, настойчиво произнесла: — Я знаю, что не ошибаюсь, grande-mère! Влюбленная женщина всегда чувствует, когда кто-то еще охотится за ее мужчиной, разве я не права?

— Далеко не всегда, — покачала головой Шанталь, несколько удивив Мэри. — Иной раз все бывает совсем не так, как кажется, ma chére. Видимость иногда оказывается обманчивой.

— Но с Минной же все так ясно! Она чуть ли не в открытую сказала мне, чтобы я держалась подальше от Патрика! Ткнула меня носом в тот факт, что он принял ее приглашение и будет завтра сидеть за ее столом, а мне не следует рассчитывать на то, что для меня на этом банкете найдется достойное место.

— Ты ничего не можешь поделать с этим, Мэри Клэр. Патрик сам, если захочет, скажет ей, что она ему безразлична.

— Но вы же сами говорили, что я должна бороться! Я уже когда-то смотрела, ничего не предпринимая, как другая женщина уводит его от меня…

— Если ты хочешь, чтобы между вами существовали какие-то отношения, необходимо научиться двум вещам, Мэри Клэр. Первое принять за факт, что нельзя заставить кого-нибудь себя любить. Любовь или есть, или ее нет. А второе — научиться доверять. Даже не могу сказать, сколько вреда приносит отсутствие доверия!

— Но как я могу доверять ему, когда, стоит Минне Стар поманить пальчиком, как он во весь дух летит, чтобы лечь у ее ног?!

Шанталь развернула свою коляску так, чтобы видеть сад за окном дома. Позади него рос ряд кипарисов, отделявших владения Мэйнов от Монжуа.

— Послушай меня, Мэри Клэр, — дрогнувшим голосом сказала она. — Многие годы я была уверена, что твой дед был любовником Дороти. Да-да, я понимаю, что ты можешь ахнуть, но у меня были на то свои причины! Как-то раз поутру я случайно выглянула из окна моей спальни и увидела их вдвоем. Его рука лежала на ее талии, и вдруг, как бы почувствовав мой взгляд, он оглянулся на дом и поспешил увести ее, спрятав за этими деревьями. — Шанталь немного помолчала. — Они появились опять очень не скоро. Он держал ее в своих объятиях, и она прижималась к нему и так плакала, как это может делать только женщина, когда ей очень плохо. В конце концов он отодвинулся от нее и даже немного оттолкнул, как бы говоря: «Ну, все. Иди домой к своему мужу».

— Дороти и дедушка?! — воскликнула Мэри в полном изумлении. — Но вы с ним всегда казались такой счастливой парой!

— Так оно и было, — ответила Шанталь — Вот почему сначала я спокойно ждала, когда он вернется домой и сам объяснит то, чему я стала свидетельницей. Но он так этого и не сделал, хотя я раз за разом давала ему такую возможность. Он так и не признал, что видел этим утром Дороти, а когда я спросила его, почему он задержался дольше обычного после своего ежеутреннего купания, он понес какую-то чушь о том, что и представления не имел, насколько задержался.

— Почему же вы не рассказали ему о том, что видели?

— Потому что я любила его и боялась потерять… Конечно, мне следовало бы знать его лучше: ведь к этому времени мы были женаты достаточно долго, чтобы иметь внуков, бегающих по всему дому, и он никогда не давал мне повода сомневаться в нем. Но с тех пор я и ногой не ступала в дом Дороти Мэйн, хотя до этого она была моей лучшей подругой. Двумя годами позже твой дед умер, Мэри Клэр, и должна сказать, что эти два года не были для меня очень счастливыми. То, что произошло, вызвало между нами напряженность, которой он так и не смог понять…

Шанталь вздохнула, и по ее щеке скатилась слеза. Мэри даже испугалась: за всю свою жизнь она никогда не видела бабушку плачущей.

— Вам надо было поговорить с ним, grande-mère! Поговорить в открытую.

— Да, конечно, — согласилась Шанталь, и еще одна слеза пробежала по ее щеке. — Но вместо этого я ждала двадцать один год, чтобы получить наконец объяснение и обнаружить, что напрасно обвинила двух людей, которые значили для меня все на свете! И почему? Потому что они любили меня настолько, что любой ценой старались не огорчить.

— О господи, grande-mère, это все из-за того олененка! — вскричала Мэри, обнимая ее сухие хрупкие плечи. — Как печально!

— Как глупо! — поправила Шанталь, и в голосе ее появилась часть былой силы. — Как глупо было потерять столько времени! Не делай той же ошибки с Патриком, Мэри Клэр. Если ты хочешь прожить с мужчиной жизнь, не порть ее сомнениями и ревностью.

— Патрик сказал почти то же самое после того, как вернулся от Минны…

— И он был прав. Ревность может уничтожить самую крепкую любовь!

Мэри печально вздохнула.

— До этой ночи мы с ним много говорили, и, казалось, у нас появился какой-то шанс. Он попросил меня дать ему время, чтобы убедиться, что мы оба хотим одного и того же. Но сейчас… я просто не знаю! Когда мне было девятнадцать, я была готова ждать его всю жизнь; в свои тридцать лет я уже не так наивна чтобы думать, что это возможно.