— Что это у вас тут валяется? Тоже мне, дворец!.. — недовольно зыркнул он на остатки пишущих принадлежностей на мозаичном полу, но тут же забыл про них, потому что взгляд его упал на самодержца всея Лукоморья, не сводящего с него настороженно прищуренных очей.

— Я хочу срочно сообщить благородному монарху Лукоморья важнейшую для всех живущих на Белом Свете новость, — торжественно и без всяких переходов объявил маг, и вдруг трубно взревел: — Свершилось страшное!!!..

Писарчук за столиком подпрыгнул и сломал в пальцах перо.

Визитер не удостоил его и секундой внимания.

— Пришла беда, откуда не ждали!.. — дрожащим от переполняющего его урагана чувств голосом продекламировал чародей. — Я прочел по бегу звезд, полету птиц, пресмыканию гадов и внутренностям насекомых! Я завершил расшифровку тайных пророчеств на панцирях гадальных черепах и иероглифов судьбы на священных питонах! Я проверил свои изыскания по всем законам герменевтики, экзегетики, гносеологии, криптологии и софистики, включая пятый закон Кантемира, последний парадокс Вал Веносты и первый параллакс Малакши, и теперь мне стало абсолютно точно известно, когда и где стряхнет тысячелетнее заклятье и восстанет пожиратель душ Гаурдак! Промедление смерти подобно, ибо опоздай мы хоть на день — и мрак поглотит землю безвозвратно, обрушится небо на землю, и обуёт… обует… обуяет…обуит… и охватит ужас народы, и править станут глад и мор! И посему мы безотлагательно должны…

Реакция царя Василия на апокалипсические откровения гостя была непредсказуемой.

Он мученически возвел очи к расписному потолку, жалобно скривился и простонал сквозь зубы:

— Опять?..

Потом смутился, откашлялся, и поправился:

— То есть, я хотел сказать, ОПЯТЬ?!?!?!..

— Почему — опять?! — потерял нить судьбоносного прорицания и оскорблено вскинулся старик. — Почему это — опять?!.. В прошлый раз…

— Вот именно, в прошлый раз!!! — пылая праведным негодованием, старший брат Ивана упер руки в колени, приподнялся на троне, яростно сдвинул радостно сползшую было шапку со лба на затылок, и неистово перешел в контрнаступление. — В прошлом году ты приходил к нам точно с таким же известием, и я проплавал с тобой по морям-окиянам два месяца — только для того, чтобы выяснить, что якобы явившегося тебе в видениях острова не существует в природе! Два года назад ты приходил с этой же вестью — два раза! — и забирал Дмитрия, и для чего? Чтобы попытаться поджечь плотину в Лотрании — во время ливней и наводнения!!! — и месяц просидеть в сабрумайских дебрях, зимой, день и ночь пялясь на какой-то гнилой пень!!! Три года назад с тобой снова ездил я, мы объехали весь Шатт-аль-Шейх, вдоль и поперек семь раз, и что же мы выездили? Ни-че-го!!! Ни один житель этой благословенной страны никогда не слышал названия той деревни, которой ты прожужжал нам и им все мозги! А когда совершенно случайно выяснилось, что она расположена не на юге, в Шатт-аль-Шейхе, а на севере, среди ледников, в Отрягии, что же мы сделали? Поехали по домам!!! А четыре года назад ты каким-то хитрым колдовством умудрился убедить моего батюшку лично присоединиться к тебе. Потому что опять абсолютно точно знал, когда и где проснется Гаурдак!.. И вы прошатались по Белому Свету полгода!!! Полгода гонок по вечной мерзлоте, горам, пустыням и тропическим болотам, пока страна плюхалась и трепыхалась без правителя! Царь великой державы потерял полгода просто потому, что тебе приснилось не-пойми-чего! О результате вашего похода напоминать надо? Нет? Ты из года в год донимал моего отца, моего деда, прадеда и Бог весть сколько поколений моих предков одним и тем же срочным и важным известием! И с тем же неизменным успехом и смыслом! И поэтому сегодня для всех нас и впрямь наступил великий день, потому что я намереваюсь положить конец этому бестолковому бреду впавшего в детство сумасшедшего! Ты — никакой не маг-хранитель! Ты — шарлатан-фигляр! А истории твои — побасенки для сопливых ребятишек, и всегда ими были! Хватит над нами издеваться! А если ты еще раз переступишь порог моего дворца, я прикажу… я прикажу… я прикажу тебя больше не пускать! А теперь — ступай! Всё!

Если старик и был смущен или пристыжен гневной филиппикой лукоморского правителя, то виду не подал.

— Сидор… Семен… Селиван… Силантий… Василий! Василий! Ты обязан понимать…

— Я не дурак! Я всё понимаю, что мне надо! А вот ты, старик, кажется, меня не понял, — лицо доброго правителя Лукоморья закрыла грозовая туча — предвестник бури, остановить или свернуть которую с пути было так же нереально, как и ее коллегу, сотканную из сорвавшихся с цепи стихий, а не из подавляемых годами и поколениями эмоций.

Василий ухватился за подлокотники трона так, что резное дерево жалостно затрещало под его стальной хваткой, и приподнялся, свирепо сощурившись.

— Убирайся. Отсюда. И не показывай. Больше. Здесь. Своего. Длинного. Носа!.. Теперь понял? — прорычал царь, и рука его судорожно и непроизвольно зашарила вокруг в поисках чего-либо, желательно массивного и тяжелого, пригодного для метания в цель на точность поражения. — Вон!!!

— Сидор… Семен… Селиван… Силантий… Василий! Василий, ты не прав!.. — до волшебника, наконец, дошло, что царь не шутил, и он оказался этим до крайности обескуражен. — Ты не имеешь права!..

— Стража! — рявкнул царь. — Помогите премудрому Адалету найти дверь! А лучше — ворота! А еще лучше — пункт пограничного контроля! (Приказать спустить с лестницы мага, даже если всё указывает на то, что он шарлатан и фигляр, на Белом Свете мало кто осмеливался. И царя Василия среди этих немногих не было)

Чародей открыл рот, набрал полную грудь воздуха, сузил глаза и яростно грохнул посохом по мраморному полу так, что полетели осколки камня, искры и красные молнии, и эхо заметалось под сводчатым расписным потолком, осыпая с испуганно зазвеневшей бемским хрусталем люстры засохших мух и позолоту.

— Ах, так?!.. Так?!.. Так-то ты поступаешь в недобрый час нужды, когда лихая година стоит на нашем общем пороге!.. — гневно проревел он. — Так-то ты заботишься о Белом Свете!

— Я о своей державе забочусь! — не уступая гостю, свирепо гаркнул Василий. — А обо всем Белом Свете сразу радеть — это у нас по твоей части! Вот и займись! Не отвлекай занятых людей от государственных дел!

— Ах, вот ты как заговорил… — упер свободную от раскалившегося докрасна посоха руку в бок маг. — Ну, тогда прощай, Сидор… Семен… Селиван… Силантий… Василий!.. Прощай, Василий, Лукоморский царь! Я ухожу, но клянусь тебе: ты меня еще попомнишь!

— Ха! — ответил прищуром на прищур и любезностью на любезность самодержец.

— Помяни мое слово!..

Адалет грозно развернулся — только балахон невидимым ветром раздуло — и, бормоча под нос ругательства вперемежку с проклятиями, устремился к выходу, свирепо топоча по гулкому полу подкованными сапогами.(Впрочем, эффектность исхода была безнадежно испорчена слишком впечатлительным молоденьким стражником у дверей. В порыве волнения у бедняги вылетело из головы, в какую сторону они открываются, и с полминуты он, не слыша советов старшего товарища, нервно, и даже почти успешно пытался выломать их вместе с петлями, косяком и частью стены. Кипевший и плевавшийся кипятком чародей за спиной сообразительности ему тоже явно не добавлял)

Свет на беленом боку печки мигнул и погас, свет в светильниках Горбыля мигнул и зажегся, и лукоморцы, как по команде, напряженно воззрились на сжимавшего в обеих руках посох чародея.

Оба вопроса прозвучали одновременно.

— Так где и когда восстанет Гаурдак?..

— А ты и в самом деле уверен, что ничего не напутал и на этот раз?..

— Сеня!..

— Вань…

Маг недовольно поджал губы, перевел взгляд с Серафимы на Иванушку и обратно, и нахмурился.