Тень появилась куда более четкая и плотная. Как большая плюшевая игрушка, за которую можно спрятаться от злого волка, где, конечно же, он ни за что тебя не услышит и не почует.

На этот раз Люба приняла появление тени как должное. И вскоре смирилась с ее соседством.

А еще спустя некоторое время тень заговорила. Вернее, начала издавать звуки, которые отказывались складываться в слова. Люба слышала только отдельные шумы.

Тень оказалась настойчивой. Если Люба смотрела на дверь своей комнаты слишком долго, тень передвигалась и загораживала ей обзор. Если Люба отворачивалась, тень немедленно перетекала в поле зрения и продолжала старательно выдавливать из себя длинное шипение, будто ей было жизненно необходимо что-то сообщить.

А однажды, когда Люба закрыла глаза, она ощутила на щеке чье-то легкое прикосновение.

— Очнись, — попросил голос, смутно показавшийся знакомым.

Люба нахмурилась и сжалась в комок. Какой настырный! Еще вопрос, что лучше — сидеть тут одной или когда тебя достает чье-то непрерывное зудение над ухом.

— Очнись, пока можешь! — требовал голос. — Это опасно, столько тянуть!

Люба затыкала уши руками и надувала губы. Скоро… уже совсем скоро, ремонт закончится и она вернется, наконец, в свою комнату к своим игрушкам, к своим страхам и радостям. Ко всем тем мелочам, что составляют основу ее существования. А пока пусть от нее отстанут!

Тень шарахнула кулаком в стену и исчезла.

На самом деле Люба думала, она больше не вернется. До того самого момента, когда снова наступила тишина, доносящиеся из комнаты звуки заглохли и в доме воцарилось безмолвие.

Люба задержала дыхание и забралась на диванчик с ногами. Дверь расплывалась и кажется, становилась ближе — все такая же крепкая и запертая. Собиралась ли она когда-нибудь открываться? И вообще, оглянувшись по сторонам, Люба заметила, что стены дрожат, как желе и медленно съезжаются, еле уловимо сползаются к центру, все ближе и ближе.

Сердце остановилось, потолок оседал вниз и тогда Люба завизжала во весь голос.

Потом комнату наполнило рычание и звук глухих ударов. Сегодня тень явилась с огромным молотком на длинной ручке и сейчас методично колотила им о стены. Люстра зазвенела. С потолка посыпалась штукатурка.

Люба присела на корточки и прикрыла голову руками. Стены трещали.

А потом, совершенно неожиданно, в одной из них зазмеилась тонкая трещина, в которую хлынули острые лучи солнечного света. Тень издала победоносный вопль, а после безудержно расхохоталась, откидывая голову назад. Края разлома расширялись.

И хлынул ослепительный свет.

***

Люба проснулась с тяжестью в теле — как будто спала слишком долго, отчего мышцы застоялись и затекли. Им явно не хватало нагрузки, поэтому она с удовольствием потягивалась, не вставая с кровати до тех пор, пока мышцы не задрожали от болезненного напряжения.

И тут же вскочила на ноги, придерживаясь рукой за спинку кровати — голова пошла кругом. Через секунду все прошло, Люба отпустила спинку и огляделась. В небольшой светлой комнате открытая нараспашку балконная дверь закрывалась тонкими белыми с золотой нитью шторами, лениво плавающими на сквозняке. Возле кровати, с которой она только что поднялась, стояло широкое кожаное кресло с вытертым сиденьем. Похоже, им немало пользовались. Но сейчас в комнате было пусто, хотя дверь в коридор оказалась приоткрыта. Только компьютер на столе, включенный, посреди темного экрана мелькает небольшое окошко с лицами каких-то людей. Люба сделала шаг ближе и разглядев фотографию, оставшиеся пару метров почти пролетела. С экрана на нее смотрели родители и загоревший Сашка. На фоне пальм. Значит…

Люба быстро включила просмотр. Картинка зашевелилась. Раздался шум уличного кафе, в котором сидели ее родные.

— Привет, Люба! — помахала рукой мама. — Говорят, скоро ваш эксперимент заканчивается и мы сможем повидаться. Не волнуйся, мы все понимаем — твоя работа очень важна и нельзя останавливаться на полпути. Мы понимаем, Люба, и Сашка тоже не злится — ведь эти исследования помогли вернуть ему зрение. Твой научный руководитель постоянно держит нас в курсе событий и мы знаем, что ты в порядке. Правда, мы очень скучаем. Но ты за нас не переживай! Мы тебя любим, Ло! — крикнула мама напоследок и рассмеялась.

— Позвони, как только сможешь! — присоединился Сашка, откидывая со лба выцветшие от солнца волосы. Брат, который казался таким повзрослевшим…

— И еще запомни на всякий случай, — негромко добавил отец. — Если понадобится, я сразу прилечу.

В его тоне слышалась поддержка и намек на особые обстоятельства, но почему, Люба не знала.

Ролик закончился, лица снова замерли, Люба опустила руку, только сейчас заметив, что не прикасалась к компьютеру. А как тогда она запустила просмотр?.. Она с легким удивлением посмотрела на свою ладонь, на узкие, розоватые пальцы, но не стала ни о чем задумываться, потому что порывом ветра ее всего на секунду, но зато крепко обхватило за ноги и бедра. Переведя взгляд на себя, она увидела, что одета в хлопковую белую больничную рубашку и поняла — это последнее, что ей хочется на себе видеть.

К счастью, в одной из стен комнаты оказался встроен шкаф и когда Люба отодвинула дверцу, то сразу увидела целый ряд разнообразной женской одежды, висевшей на плечиках и аккуратно сложенной на полках. Она не стала ее рассматривать, потому что взгляд приковало только одно полупрозрачное голубое платье, которое Люба решительно сняла с вешалки и тут же примерила.

Возможно, это легкое платье принадлежало хозяйке комнаты. Люба еще раз осмотрелась и снова не увидела ничего определенного, что говорило бы о человеке, который здесь проживает — только на кресле, расположенном возле кровати оставалась электронная книжка, небрежно сунутая между спинкой и сидением, а на прикроватной тумбочке лежал на блюдце обгрызенный бутерброд и стояла пустая чашка из-под кофе. Также на спинке кресла висело сложенное легкое одеяло, а перед ним стоял пуфик для ног. Складывалось впечатление, что кто-то долгое время жил прямо здесь, в кресле.

Люба на секунду нахмурилась. Впрочем, в это время снова дунул заигрывающий ветерок.

Он пах морем, жарой и спелыми персиками.

Люба тут же про все забыла и направилась в коридор. Спустилась по лестнице, быстро оглядываясь — дом оказался довольно большим, но из людей Люба увидела только двух девушек в одежде, напоминающей строгую униформу, одна из которых при виде Любы замерла прямо с подносом на вытянутых руках, а вторая шарахнулась к стене.

Люба проплыла мимо, инстинктивно угадав, где входная дверь. Не дойдя до выхода всего нескольких метров, она уловила краем глаза зеркальный блеск. Зеркало пристроилось между двумя портьерами, огромное, с серебристой паутиной рамки по краям, такое величественное и красивое, что Люба не сразу обратила внимание на свое отражение.

Существо походило на жителя фэнтезийной страны, как их рисуют мечтатели — в воздухе, казалось, не касаясь земли ногами, висело узкое гибкое тело девушки в голубом платье с огромными глазами и волной золотистых волос. А главное, что свидетельствовало о ее принадлежности к нелюдям, так это лицо — нечеловечески тонкие и гладкие черты, застывшие в холодной гримасе невозмутимости.

Люба склонила голову к плечу и существо, предупреждающе сверкая глазами, повторило ее жест. Тогда она топнула ногой по полу и почувствовала боль в подошве. Оказывается, она босиком, но зато совершенно точно стоит на полу, а не зависает над ним в воздухе.

Люба бегом вернулась в комнату и нашла голубые босоножки среди длинного ряда выстроенной в ряд обуви всех возможных цветов и фасонов.

Больше ее ничего не задерживало и Люба, нигде не останавливаясь, выскочила на свежий воздух. И оказалась на огромной открытой веранде, огороженной каменной оградой, за которой вдоль горизонта, куда ни кинь взгляд, расстилалось море…

Лестницу она тоже увидела не сразу, а только когда смогла оторваться от картины ровного сонного покоя и отойти от дома чуть дальше. Разгоряченная солнцем длинная крутая дорожка вела вниз с холма, на котором стоял дом, теряясь в густых колючих кустах у подножья. Люба неторопливо принялась спускаться, впитывая мирный щебет птиц и еще что-то неуловимое, тонко-звонкое в гуле далекой воды.