— Понятно.

— И очень умная.

— Я все поняла про Алису, можешь не продолжать.

— И красивая.

— Все!

-Ну...

— Все!

— Ну, все так все. — Носов даже отошел на пару шагов, словно боялся попасть под руку.

Маруся отвернулась и стала смотреть на приближающийся трамвай. Он медленно полз по раскаленным рельсам, и Марусина фантазия мгновенно переместилась в область ощущений неодушевленных предметов. Как больно, должно быть, ползти по таким горячим железкам? Куда естественней было бы, если б

трамвай бежал и на бегу подпрыгивал... Проклятый Нос. Испортил настроение.

В трамвае Маруся забралась на заднее сиденье, развернулась вполоборота и уставилась в окно. Носов уныло нависал сверху, зацепившись обеими руками за перекладину, и таращился на Марусю.

Маруся знала, что он на нее смотрит, поэтому ни разу не обернулась и только вытянула свои загорелые ноги — смотри, дурак, кто тут самый красивый. Мысль о том, как безжалостно она разобьет ему сердце, оказывала быстрый терапевтический эффект. Не знаешь про чувства? Узнаешь!

На какое-то мгновение возникло страстное желание остаться тут на недельку, вскружить всем голову и внезапно исчезнуть, но потом весь настрой начистоперебила мысль об Илье и о том, что он любит Алису, и ненависть к Алисе, и легкое угрызение совести за то, что она ненавидит человека, спасшего ей жизнь. Ну и что? Попробуйте любить того, кого все вокруг считают лучше вас, — получится? А если честно?

— Приехали... — наклонившись к Марусе, сообщил Нос.

И, даже не взглянув в его сторону, Маруся встала и вышла из трамвая.

17

Первое, что бросилось, нет, не в глаза, а в нос, — был запах, как бы это помягче выразиться... навоза. Неожиданный запах для города ученых, надо сказать. Маруся остановилась около огромной кучи, похожей на муравейник. Можно было бы догадаться, что это за куча, если бы не ее размер. Высотой она была метра полтора, и с тем, чтобы воссоздать образ существа, способного навалить такое, не справлялась даже Ма- русина фантазия. Возле кучи оживленно спорили двое пацанов лет двенадцати. У одного из них в руках была

странная штука, похожая на высокую и узкую кастрюлю с ручками, внутри которой был спрятан ярко-синий прожектор с лопастями, как у вентилятора.

— А я говорю, схлопнет!

— Ни фига не схлопнет.

— Схлопнет!

— По частям схлопнет, а целиком не схлопнет.

— Спорим, что схлопнет?

— На что спорим?

— Если схлопнет, то схлопнет, а если не схлопнет, то...

— Так! — прервал мальчишек Носов. — Что это вы задумали?

Мальчишки испуганно отступили назад. Видимо, они были настолько увлечены беседой, что не заметили, как к ним подошел кто-то еще.

— Ничего не задумали!

— Он говорит, что если по куче выстрелить из «пушки», то она схлопнется! — выкрикнул один из спорщиков.

Мальчишка с «кастрюлей» рассерженно опустил оружие к земле.

Носов даже всплеснул руками. Чего именно он испугался, Маруся не поняла, но вид у него был крайне взволнованный.

— Да ты! Ты... Ты просчитал вероятность?!

— На прошлой неделе я пробовал схлопнуть...

— Нет, нет, нет. Ты... ох! Да как же'...

Носов выдернул «кастрюлю» из рук ребенка и укоризненно покачал головой.

— Нельзя применять «пушку» без предварительного расчета.

— Ноя...

— А если ты ошибся?

— Тогда она просто не схлопнется.

— Или схлопнешься ты!

— Ноя...

— Или все тут разнесет в радиусе трех километров, и потом кое-кто будет вынужден отмывать всю школу от навоза!

— Тогда уж лучше пусть я схлопнусь! — в ужасе завопил мальчишка.

Эту в высшей степени содержательную беседу прервал невероятно громкий гул. С таким звуком должен был падать реактивный самолет, никак не меньше. Земля задрожала, стало темно и, кроме шуток, страшно! Маруся втянула голову в плечи и отчаянно зажмурилась. Мальчишки, однако же, громко смеялись, поэтому Маруся осторожно открыла глаза. Неприятно было это осознавать, но смеялись над ней.

— Что?

Маруся смутилась и постаралась принять максимально невозмутимый вид.

Мальчишки стали хохотать еще сильнее, но самое противное, что Нос смеялся вместе с ними.

— Что?! — совсем рассерженно выкрикнула Маруся и на всякий случай обернулась.

— Что... Что это?!

Злость как рукой сняло. На смену ей пришло то самое удивление, от которого расслабляются мышцы лица и повышается внутриглазное давление. Иными словами, Маруся стояла, открыв рот и вытаращив глаза. А прямо перед ней, но куда более сдержанный и спокойный, стоял огромный, нет, не так, ОГРОМНЫЙ мохнатый слон с ОГРОМНЫМИ бивнями. Это... Это был...

Секундная вспышка в голове — и Маруся вспомнила рисунок на футболке Ильи. Это был мамонт.

— Мамонт?

Маруся читала про то, что ученые пытаются клонировать вымершее животное из останков части спинного мозга, мышц и шкуры мамонтенка Димы. Она даже видела Диму в палеонтологическом музее. Но представить себе такое живьем...

Мамонт был ростом с двухэтажный дом, только гораздо подвижнее, а прямо на его голове сидела миниатюрная (или так казалось из-за разницы в росте) белобрысая девочка, невозмутимо жующая эскимо.

Бывают такие вещи, на фоне которых все остальное меркнет и кажется незначительной чепухой. Вот и на фоне мамонта все Марусины переживания, что еще недавно отравляли кровь и делали жизнь невыносимой, внезапно превратились в сущую мелочь. Обида, ревность, ненависть — такие огромные понятия, с точки зрения человека, становились микроскопическими пылинками рядом с лохматыми ногами гигантского доисторического чудовища.

— Митри-и-ич...

> Нос подошел к мамонту и погладил его по толстой косматой коленке.

— Хоро-о-о-оши-и-и-ий...

Маруся закрыла рот. Митрич... Сын, точнее, клон того самого Димы? Ну-ну... Сколько же лет его прятали, если он вымахал до таких размеров...

— Он взрослый? — пятясь, поинтересовалась Маруся.

Вместо ответа Митрич задрал хобот и снова оглушил Марусю своим жутким ревом. Маруся оглохла. Хотя здесь больше всего подходит выражение «уши свернулись в трубочку». Для пущей надежности Маруся прикрыла их ладонями и опять непроизвольно зажмурилась. Какой кошмар!

— .. .сказать, что взрослый...

Маруся открыла глаза. Первая часть фразы растворилась в децибелах, но смысл она уловила.

— А это... — она показала на полутораметровый «муравейник», — его?

— Его! — не без гордости ответил Нос.

Парадоксально, но иногда даже такие вещи вызывают, нет, восхищение — не то слово... Уважение?

— Круто...

— Это еще не самое страшное, — вступил в разговор один из мальчишек. — Вот колония летающих белок...

— Да-а-а... — с видом знатока поддержал его второй мальчик.

— Этот хотя бы локально.

— Ага.

— Много, но локально.

— И редко.

— Не часто, да... А эти... — мальчишка покачал головой, — повсюду!

— И каждые полчаса.

— А то и чаще.

Совершенно потрясенная Маруся обернулась к Носу.

— И что... вы всем этим занимаетесь? — шепотом спросила она.

— Это часть работы. Профессор даже выдал грант на решение проблемы утилизации...

— Неужели это так важно?

— Ну, это же... Нет. Ты не понимаешь. То есть... Ты понимаешь, что это мамонт?

— Это я понимаю.

— А это... часть мамонта. Ну, точнее... скажем так... часть проекта.

Вот, Маруся. Вот до чего ты докатилась. Решение проблемы утилизации отходов крупного, как бы его назвать? Лохматого скота.

Маруся еще раз внимательно посмотрела на животное. Обычно, когда люди видят что-то необыкновенное, у них в голове происходит помутнение рассудка, не зря в таких ситуациях говорят «уму непостижимо». Они перестают адекватно воспринимать действительность, ибо действительность перестает быть адекватной. Они могут выбежать в поле, чтобы сфотографировать приземление летающей тарелки, или броситься с видеокамерой под смерч, или просто стоять разинув