Потом возникла склока насчет необходимости белых хлопковых маек в гардеробе Кото. Не имея продолжительно опыта в семейной жизни, девушки напрочь забыли, носят ли молодые люди гигиеничное нижнее белье. Им сказали «носят, да еще как», но они не поверили.

— Ты еще фланелевые кальсоны с начесом ему купи, — шипела Ирина, в который раз порываясь вернуться к отвергнутым Нюсей совам.

Пререкаясь, они проследовали в секцию почти элегантных рубашек. Где столкнулись нос к носу со знакомой рожей. Колоритная рожа, плавно перетекающая в монументальную шею, принадлежала отвергнутому поклоннику. Лет пять назад его послала Нюся, а через некоторое время — Ирина. Что не мешало посланному плодотворно трудиться в большом Городе и слыть среди уездных барышень завидным женихом. Последний фактор испортил его самооценку. Завзятый прожиратель жизни, он нес себя миру, как самый прекрасный подарок, трепеща и потея от такой неслыханной щедрости.

— Привет, девчонки, — покручивая на пальце ключи, вальяжно возвестил Жорик, под маской радушия скрывая затаенную обиду. — Никак бомжа где-то раздобыли?

В проницательности Жорику не откажешь. Коли две тетки объединились для поисков полноценного мужского гардероба, то вывод напрашивается сам собой. По случаю подобрали мужичка, но шмотки к находке не прилагались.

Нюся в который раз подивилась на представителя результатов российской эволюции. С виду тупой, как валенок, но удел валенка — хроническая нищета, а Жорик и нищета понятия несовместимые.

— Ах, как хорошо, что мы тебя встретили! — заверещала Ирина, не давая Жорику опомниться. — Просвети, каковы сегодня веяния в тенденциях мужской моды? Вот я считаю, что эта рубашка — просто отпад.

— Тут все — полный отпад, — зло прогундел Жорик. — Вы б еще в деревенское сельпо смотались. Там гламурные боты намедни завезли. Поясняю — за хорошим гардеробом в Город надо ехать, или за границу, а не в дерьме этом копаться. Вот посмотри — класс!

Хрустнув позвоночником, Жорик с трудом изогнулся, хвастливо отвернул ворот рубахи, показывая тряпочный ярлык. За исключением наименования известной торговой марки в изделии ничего достопримечательного не было.

— Да. Ты всегда себя баловал, — притворно-льстиво восхитилась Ирина.

— Из Египта привез. Фирма! А вы что, действительно бомжика приручили? — В голосе сквозил неподдельный интерес.

— Ну что ты. Когда ты нас бросил (у Жорика заметно вытянулось лицо), мы тосковали-тосковали…

— Плакали, убивались… ночей не спали… — слету подключилась к концерту Нюся.

Заметив восхищенные мордочки молоденьких продавщиц, замерших в благоговейном восторге, Жорик приосанился животом и заново оценил фразу про «бросил».

— Да ладно, девчонки. Кто старое помянет, тому глаз вон.

— Жорик, а правда, ты на свой родительский дом табличку повесил, мол, тут родился и рос…

— Не. Что я, сноб какой? Это ребята мне на день рожденья сварганили. Я только руководил, куда прикрутить.

— Всегда был жутко рукастый. Хоть табличку привинтить, что отвинтить… — тихонько прибавила Нюся.

— А что, я много умею.

— Квартиру-музей своего имени открыть не думаешь? А то смотри, я верну тебе для экспоната тот перочинный ножик, что ты мне подарил в детстве, — абсолютно серьезно предложила Ирина.

— Не, — великодушно ответил Жорик. — Оставь себе. На память. И не думай, что я не заметил твоего сарказма (счастливый блеск в глазах — наконец-то довелось использовать новое слово). Насчет музея — это явный перебор.

— Ко мне племянник в гости приехал, — перебила Жорика Нюся. — Одет, как хиппи.

Сообразив, что выражение лица собеседника отражает отсутствие полноценного знакомства со словом «хиппи», Нюся подумала и подкорректировала вихляние опасной беседы:

— Не могу же я его в таком виде выгуливать?

— Да, молодежь пошла. Не то, что в наше время.

Не стоило напоминать, что в его время Жориков гардероб заключался в спортивном, откровенно левом «Адидасе», традиционном малиновом пиджаке плюс неизменная черная кожаная куртка и разбитые кроссовки.

— Может, встретимся вечерком, шашлык-машлык соорудим? По пивку вдарим? А, девочки? И племяша своего берите, пусть посмотрит, как настоящий бизнес гуляет…

Жорик потел и пах, как Жорик. Он не только лясы точил, он, пользуясь случаем, за разговором успел приглядеть среди работников торговли подходящую кандидатуру во временные, а может и постоянные, невесты. Отчего беззастенчиво играл на публику, частично подобрав обвисшее брюхо для придания спортивности своей грузной фигуре.

— Нет, миленький. Мы страшно заняты. Хотя, зная твою щедрость, — спасибо. Ты ведь такой расточительный…

На последнем слове ближайшая некрасивая продавщица громко сглотнула, вздрогнула и сделала стойку, замерев, как суслик в ожидании дождя из снеди. Ее одолевало смутное предчувствие, что фортуна сегодня повернулась к ней филейными частями тела и за это стоит кого-то наказать. Кавалер заценил момент, понимающе усмехнулся, поскреб волосатую грудь и мощно откашлялся, предполагая смачно сплюнуть. Но передумал. Только шумно почесался по второму заходу, тяжеловесно подгребая походкой влюбленного гризли к миленькой предельно наивной девчушке, хлопающей ресницами. С которых градом осыпались аккуратные катышки туши.

* * *

— Нам кранты. Завтра все народонаселение будет в курсе про мифического племянника, — жарко шептала Ирина, бодро семеня на высоченных каблуках по неудобной кафельной лестнице за Нюсей.

— Начхать. Пошли обувку племяннику покупать.

— Слушай, а мне так нравится, ну, покупание это. Здорово. Как Новый год. А мы, типа, Деды Морозы.

Пропустив мимо ушей предположение, что они могут быть похожи на красноносых толстых кудлатых стариков, Нюся целеустремленно неслась к обувному магазину.

— Ты что, в детстве в куклы не наигралась?

— Ага. Придем домой. Мерить будем. Здорово. Надо будет музыку подходящую включить.

Нюся притормозила, устало оглядываясь по сторонам. Вроде никого.

— Слушай. А как он тебе, ну вообще. Как мужчина?

— Ты про Жорика? Не моего поля арбуз.

— Нет. Я про Кото.

Ирина тоже затормозила, чуть не сломав тонкий каблук.

— Красивый — жуть! Просто картинка. Но не лапочка. Таких тетки любят, а мужики уважают. А какие у него ноги?! Ты заметила?! А про остальное вообще молчу.

— Ты не боишься, — Нюся нервно зевнула, — что мы обе втрескаемся в него по уши?

До следующего магазина они шли, сосредоточенно размышляя.

— По-моему, нам это не грозит, — наконец ответила Ирина. — Я никакого влечения к нему не испытываю. Милый мальчик. Ему бы в кино играть. Или стриптизом заняться. Хотя, это не про него. Странный он какой-то. Кроссовки или ботинки покупать будем?

Улица их встретила асфальтом, мягким от свирепого полуденного солнца. В такую погоду нормальные люди берегут мозги, сбегая на море или все равно к какой воде, хоть в затопленное подземелье. Лишь бы побольше тени. Но подруги были прилежными коммерсантами, не доверяющими никому, кроме себя. И потому полноценных отпусков себе не позволяли.

Набили Нюсин багажник «племянниковыми» приобретениями. Приятное шуршание пакетов привлекло завистливое внимание двух полудиких старух. Бабки, увенчанные ослепительно белыми платками, облаченные в кошмарные вязаные кофты, дружно маршировали в баню, вооруженные свежими березовыми вениками и одним видавшим виды тазом на двоих. Таз они транспортировали на пару, уцепившись с обеих сторон за его изогнутые жестяные ручки. В нем бугрилась стопка чистого сменного белья.

У Нюси возникло стойкое ощущение, что при благоприятном стечении обстоятельств, через лет этак через полета, она также будет вместе с Ириной шлепать во всю ту же баню. Только у магазина будут шуршать пакетами совсем другие молодые девушки.

— Вот зараза, — выругалась она, тоскливо оглянувшись на выразительные спины независимых старух.