- У Хуана три дочек. Совсем маленький ишо. Младшей три года. Его жена умерла, рожая младший дочка. Девочки живут у его матери.

                               - Господи! – Сербин поднял глаза к небу. – Ну почему, почему мне раньше никто об этом не сказал?!

                               - Прости, командир! – сказал Фиделито. – Хуан всегда просил, чтоб никто не знал об этом. Боялся, что из группа будут выгнать, если узнают… Прости!

                               - А у тебя, Фиделито? – голос Сербина дрожал. – У тебя есть дети?

                               Испанец виновато опустил голову.

                               - Есть дети, командир! – угрюмо глядя в землю, сказал он. – Пят детей у меня…

                               Сербин рухнул на станину лафета, крепко сжав руками виски, и застонал, как от нестерпимой боли…

                                - Командир Паулито! – вдруг твердо сказал испанец. – Это мой земля! Я буду биться за этот земля до смерти! И никто, даже ты не сможешь меня останавливат! Ты прогонишь, я уйду в другой группа… Не прогоняй меня, я привык к тебе. А гаррильерос привык ко мне. Не делай ошибка. Моралес тоже знал, за что бьется. Его бы ты тоже не смог остановит! Прости нас, и не виноват себья! Твой вина здесь нет никакой! Ты же бьешься за наша земля, ребьята бьется за наша земля, почему нам - испанцам нельзя погибать за своя земля!

                                - Командир всегда виноват, если гибнут его люди! – твердо сказал Сербин. – Я в ответе перед Богом за каждого из вас!

                                - Командир, вы верите в Бога? – спросил кто-то из разведчиков удивленно.

                                - Да! – резко ответил Сербин и, рывком выдернув из-под рубашки маленький кипарисовый крестик, перекрестил им грудь. – Я верую в Бога!

                                Вслед за ним несколько разведчиков тоже перекрестились…

                                В небо взлетела зеленая ракета и со всех сторон зазвучали свистки – сигнал общего отхода.

                                - Все, хлопцы, - сказал, поднимаясь со станины Сербин. – Забираем свою тяжкую ношу и уходим!

                                Группа медленно потянулась на исходные позиции батальона…   

                                В начале марта 1938-го Сербина вызвал в бригаду Виктор Хугос.

                                - Ну что, Дон Паулито, как воюется? – спросил он.

                                - Как всегда, - ровным голосом ответил Сербин. – Выполняем задачи, поставленные командованием.

                                - Я сделал запрос в отношении тебя… - Хугос замолчал. Молчал и Путник. – Вся твоя группа, оказывается, погибла в сражении с итальянскими парашютистами, прикрывая отход заместителя главного военного советника в Испании по контрразведке и партизанской борьбе в тылу Орлова. Он не пожалел красок, описывая ваше героическое сражение… Ты был как-то связан с Орловым?

                                - Человек хотел сохранить наши жизни… - тихо сказал Путник. – Потому что, мы спасли его жизнь, когда на нас напали итальянские парашютисты. Не наша вина, что нам удалось разгромить отряд парашютистов и не погибнуть при этом! Орлов просто выполнил свой человеческий долг…

                                - И в итоге совершил преступление перед партией! Ты понимаешь это, Сербин?! Нельзя идти на подлог перед партией, даже, спасая людей! Тем более, людей, которые избрали своим ремеслом войну! Ты ведь воюешь с 1904 года, разве ты не готов к смерти ежедневно, ежечасно? Ты ведь солдат!

                                  - Виктор, я готов к смерти ежедневно, ежечасно и даже ежеминутно! Но не в таком виде я хотел бы принять смерть! Не от рук своих, только из-за того, что, выполняя задание особой государственной важности, я стал носителем этой самой важной государственной тайны! Я не вижу здесь причины лишать жизни меня и моих товарищей…

                                  - Ладно, Сербин! Меня отзывают в Москву, и вопрос о тебе и твоей группе я поставлю там. Расскажу о том, как вы воюете, и попрошу для вас снисхождения. Хотя, не думаю, что решение в отношении вас изменится. Как ни крути, вы обманули партию. И толкнули на обман высокопоставленное лицо военной разведки, то бишь, товарища Орлова. Думаю, к нему тоже будут серьезные претензии по этому вопросу…. Иди, Сербин, служи…

                                   Путник вышел из блиндажа Хугоса подавленный. Он понял, что товарищ Салнынь, он же Хугос фанатично предан партии и не станет скрывать того, что знает о его группе…

                                   Более месяца группа провела за линией фронта, совершая диверсии на железнодорожных коммуникациях противника. Когда у геррильерос закончилась взрывчатка, они совершили нападение на усадьбу в районе города Уэски, в которой располагалась пулеметная рота франкистов. В тяжелом ночном бою разведчики полностью разгромили фашистов, захватили оружие и взрывчатку и взорвали склад боеприпасов. И только, израсходовав добытые у франкистов боеприпасы, группа вернулась в Каталонию, где в последнее время размещался штаб Восточного фронта…

                                   Смертельно усталые разведчики, вымотанные длительными переходами и постоянными стычками с противником, проспали около суток. Их никто не тревожил, зная, какой объем работы выполнили эти люди…

                                    Но, едва Путник показался на свет, откинув полог палатки и яростно протирая заспанные глаза, к нему подбежал вестовой и сказал, что его вызывает товарищ Альфред.

                                    В палатке Ваупшасова сидел незнакомый Сербину человек с неприятным лисьим лицом и пил чай, громко прихлебывая.

                                    - Вот это Сербин – наша легенда и лучший командир разведывательно-диверсионной группы! – представил Путника Ваупшасов.

                                    - Мне не нужны ваши рекомендации, товарищ Шаров! – сказал «лисья морда», даже не повернув лица к вошедшему. – Я – майор контрразведки Вайнштейн. У меня к вам несколько вопросов, Сербин.

                                    Вайнштейн не спеша допил чай, распахнул полевую сумку и вытащил тощую папку с завязками.

                                    - Итак, первое: в Москве арестован и осужден Военной коллегией Верховного суда СССР по обвинению в участии в контрреволюционной, диверсионной, террористической и шпионской организации Христофор Салнынь, известный вам, видимо, как Виктор Хугос. Салнынь приговорен к расстрелу. По имеющимся сведениям, Салнынь делал запрос в кадровый аппарат разведупра по поводу вас, Сербин. И выяснилось, что вы погибли? Как вы можете это объяснить?

                                     - Я не погиб, а был только тяжело ранен. Я смог выбраться к партизанам полковника Ксанти и продолжаю службу.

                                     Послюнявив химический карандаш, Вайнштейн записал его ответ.

                                     - В каких отношениях вы находились с Салнынем, он же Хугос?

                                     - Ни в каких. Я и видел-то его всего два раза. Первый, когда доложил ему, что я жив, а по спискам прохожу погибшим. И второй, когда он вызвал меня и подтвердил, что сделал запрос в Москву, и я действительно значусь, павшим в бою при выполнении обязанностей военной службы.

                                     - И что?

                                     - Не понял, что? – удивился Путник.

                                     - Что обещал вам Салнынь?

                                     - Ничего не обещал. Сказал, что его отзывают в Москву, и он доложит в развеупре, что я жив и продолжаю выполнять служебно-боевые задачи.