Ждать пока проснуться душевнотравмированые Степан не стал. Они негромко с Алексеем, что-то покудахтали друг другу. Тот удивленно поднял голову и посмотрел на стоящего сослуживца. Степан ничего не говоря оставив спящих на попечение немногословного Кондрата, двинулся в сторону источника.

Зайдя чуть глубже в темные заросли. Он начал рубить своим мачете сучья и тонкие ветви. Алексей молча стал делать тоже самое. Когда они нарубили достаточно, для того чтобы можно было это на себя тянуть (не пропадать же добру) потащили весь этот сыр-бор в импровизированный лагерь.

По дороге он и шепнул Алексею:

— Здесь всюду камеры, они наблюдают за каждым нашим шагом, — посмотрел на реакцию Алексея.

— Молодцы! — заговорщицки ответил Алексей и "сделал козу" ближайшему пню. И добавил, убеждая самого себя. — Вполне понятно. Им тоже интересно. Но к сожалению для них, мы ничего плохого друг с другом не делаем. Раскачивая кроны — постигаем корни…

С интересом осматриваясь и не разговаривая они вернулись к месту ночевки. Костер разгорелся. Кондрат рубил принесенный хворост и ждал прихода этой страной парочки следопытов.

Двое напуганных природой по прежнему спали.

— Зае…ись! — первое, что услышали окружающие от проснувшегося Коли Рысака.

Вторым было: "Чё есть пожрать?"

По всему получалось, что воспоминание о битве с силами зла не ко времени покинули его стриженую голову. Однако у Алексея осталось горячее желание порасспросить Рысака о том, о сем. Уточнить кое-какие детали его вчерашних всхлипываний. Все это стоило сделать незамедлительно, пока свидетель находился в твердом убеждении о своём здравом рассудке.

Взяв Миколку за руку и посмотрев на него взглядом смерти без косы, Алексей застрадал ему в ухо:

— Ты что наделал?

Рысак тревожно заерзал, а Алексей дожимал:

"По твоей милости за нами постоянно ведется наблюдение. Всюду понатыканы видеокамеры. Давай говори, пока у нас еще есть время… Может успеешь. Это ты все придумал или твой начальник из конторы?"

— Ты, что такое говоришь? Какое время? Чего успеешь? — тревожно забегали глаза у Рысака.

— Ты, дурачком не прикидывайся. Об этом не ты один знаешь.

Алексей озабоченно посмотрел на часы и вдруг не сдержавшись, закричал: "Да говори быстрее. Что вы там с ним затеяли…"

Багарт оказался пожиже Коли Рысака и вывалил все, что ему поведали, рассказали. А для того чтобы от него от голодного быстрее отстали, живописал все известные ему моменты вербовки, разбавляя и добавляя их своими красочными подробностями. Он только сказал, что очень плохо запоминает лица и потому пьет много чифиря, чтобы память не подводила…

Подробности (или намек) о питие вареного чая Алексей пропустил мимо ушей, а все остальное слушал внимательно. Уловив несоответствие текста мысли рассказчика, тревожно поинтересовался: "Врешь, поди?" Рысак, расписываясь в полной достоверности и правдивости сказанного, слева направо по диагонали размашисто перекрестился и пообещал: "Бля, буду".

— Не торопись, — предостерег его Гусаров.

Чувствовалось, добровольно потерпевший что-то не договаривает. Говорит много и правильно, но всю правду скрывает. Пришлось откашляться, сделать строгое лицо и буквально под конвоем отвести его к камере видеонаблюдения.

— Ты понимаешь, что нас ждет? — еще строже зашипел на него Алексей. — Давай рассказывай причину твоего здесь появления. Судя по наколкам, за тобой большая жизнь и правильный светлый путь. Только не крути ты не на допросе. Ядовитым паукам… — вдруг резко оборвал предложение и, выбросив перед носом Рысака кулак, прошептал:

— Тише ты… Один из них, наверное, их лазутчик нас слушает… Нет… Показалось… Так вот, этим тварям все равно кого пожирать на обед. Они вначале впрыскивают яд и отползают. Наблюдают дряни со стороны, как их жертва мучается и от нестерпимой боли умирает. Когда душа отлетит, а внутренности переварятся, пауки всей стаей набрасываются и высасывают из жертвы все живые соки организма. Оставляя только телесную оболочку. Одним словом, насекомые-мутанты…

Рысак слушал как завороженный. Алексей уловил этот момент его заинтересованности и прямо в лоб задал наводящий на ответ вопрос:

— Что мы им можем противопоставить с учетом человеческого разума? — не дождавшись ответа от Колюню испуганно озирающегося по сторонам, взял инициативу на себя. — Мы в тяжелой неподдающейся описанию борьбе с этими тварями можем продемонстрировать им свою товарищескую взаимовыручку и желание всегда прийти на помощь попавшему в беду приятелю. Поэтому, чтобы это желание у меня и Степана было горячим и бескорыстным давай, вышеозначенный, говори как на духу всю правду.

Пришлось рассказывать все как есть и про воровской сход, и про коронацию, и даже снова повторить про гада из конторы — Ивана Петровича завербовавшего, привезшего его сюда и указавшего ему объект интереса, которого надо было охранять, беречь и как оранжерейную орхидею лелеять. Жалко только, что он не помнит этого человека, а чифиря выпить нет посуды…

— Вот теперь ты по настоящему стал своим парнем. Надежды которого на спасение многократно возросли, — выслушав сумбурный и сбивчивый рассказ, похвалил его Алексей. — Чифиря пока здесь нет, но мечтать о нем нам с тобой никто не запрещает. Чтобы его пить, надо позаботиться о твоей жизни…

Коля опять тревожно задвигал ушами. Гусаров спокойно закончил мысль.

— Чтобы контора тебя как нежелательного свидетеля не убивала не надо о нашем разговоре, кому не попадя болтать. Лады?

— Все как на духу изложил. Не дурак. Понимаю, что по чём.

Начал было раздуваться от заслуженного доверия Колюня. Однако Алексей снизил градус повествования, между делом снимая с плеча Рысака большую мохнатую гусеницу. Секундой раньше он сам её на плечо незаметно и посадил. Подсунув ее извивающуюся и неприятно пахнущую ему прямо под нос, пояснил:

— Очень ядовитая тварь, называется "стригущая сублемея" — с этими словами пересадил ее на то самое место, с которого недавно снял. Чтобы как-то отвлечь Колю от потери пульса и сознания деловито добавил: — Все пошли строить хижину будем в ней спасаться бегством от этих и других наших с тобой заклятых врагов.

С самого утра, в относительной тишине большинство молча мастерило некое подобие жилища.

Только иногда тысячелетняя размеренная жизнь леса прерывалась отчаянными матерными криками Коли Рысака. Ему, как заслуженному рекруту страны в протекающей рядом речушке было поручено наловить разнообразной рыбки для приготовления ухи.

Степан объяснил рыбаку-добытчику по какие места мужского организма можно было заходить в воду, чтобы местные юркие зубастые рыбешки ненароком не отгрызли главное достоинство и сокровище испуганного мужичка.

Жизнь с ее парадоксами первобытно-общинного строя активно продолжалась.

Интереснее всего было то, что вместо семи суток отдыха группе из пяти человек пришлось наслаждаться общением с природой десять полновесных и не поддающихся инфляции дней.

Биологи, присутствуй они в то время рядом, подняли бы на ноги и ООН, и ЮНЕСКО и даже главную богиню животного мира, а в молодости красивую и обаятельную сексдиву и символ Франции — Бриджид Бордо. Все потому что властная поступь царя зверей — человека отдавалась таким грохотом шумом и гамом, что даже много повидавшие на своем веку стервятники и те покинули родные обжитые места.

Зато царь зверей оторвался по полной программе, причем оторвался в прямом, а не в переносном смысле этого слова. Отрыв произошел от цивилизации и от всех ее надуманных норм связанных с бережным отношением к общему храму — дикой природе.