Кого дурить, кого воспитывать? То-то же. Было, какое ни какое развлечение для тела и отдых для мыслей. Сейчас его отнесли на руках в лазарет. Скучно стало.

На следующий день пошли смотреть на пострадавшего во время застолья Рысака. Собрались все: Гусаров, Карнаухов и Буряк.

Доброй солдатской шуткой, озорным веселым юмором попытались развлечь перебинтованного однополчанина. Сам Рысак хоть и был подавлен всем произошедшим, но на праздник "восставших из ада" (так было предложено называть банальную пьянку, дабы предать ей родимой что-то более весомое) откликнулся с удовольствием. Ему как выздоравливающему приготовили передачу с усиленным питанием. Кроме апельсинов и минеральной воды там был не менее полезный для здоровья технический спирт дрянь, конечно мерзопакостнейшая, но для поднятия богатырского духа сгодится.

Посетители забыли, что Коле только стоит чуток выпить, как он начинает жестикулировать конечностями и смещать упорно не срастающиеся кости. Опять беда и мучения. От этого или от чего другого, но было видно, как сильно человек переживал по одному ему известному поводу.

Анекдоты закончились. Запал и радость от долгожданной встречи угасли. Чтобы не выглядеть балластом и не недоедать своим присутствием, посетители пожелали Рысаку скорейшего выздоровления. Пообещали в следующий раз принести еще больше апельсинов и минеральной воды двух видов, да и пошли себе восвояси.

Выходящую из больничной палатки троицу задержал дознаватель из военной прокуратуры. Представился. Так, мол, и так товарищи офицеры, разговор есть. Их трое, а дознаватель один. Несолидно как-то получается. Ну да что делать, он же наделен властными полномочиями, а они только оружием?

Следователь начал первый и никто ему не мешал:

— Как самочувствие? Что пишут из родных деревень и поселков? — он стал издалека нащупывать почву для доверительного контакта. — Объясните господа военные такое мое любопытство. Почему в мирно отдыхающего диверсанта Николая Багарта стреляли из снайперского ружья отечественного производства?

— Как это, стреляли? Откуда здесь гангстеры? — сделали удивленные глаза товарищи офицеры. — Поясните свои достаточно подозрительные слова.

— Ах, так, — помрачнел дознаватель. — Прошу всех ко мне на чай с допросом.

Выяснилось, что если бы Миколай, был трезвый, он бы почувствовал жалящее воздействие пули, а под наркозом, судя по всему, подумал что сломал конечность.

Гусаров после допроса под протокол очень гневался. Не приведи господь, так осерчал. Подписавшись, "что все записано с его слов и им прочитано — верно" побежал ловить и бить красавицу Лариску.

Прибежал, запыхавшись, но той уже и след простыл. Сам еще давал ей деньги на железнодорожный проезд, чему удивляться? Тем более, после того как она подтвердила факт "выхода из ада — на белый свет" Ассенизатора, оттого совсем не факт что именно она стреляла.

А пока он, раздувая ноздри, искрил негодованием и отходил от гнева, глаза приобрели нормальный цвет, появилась и наша красавица. Оказалось, что она на полученные деньги купила не билет, а продукты питания, с которыми и кашеварила на кухне.

Состоялось бурное выяснение отношений. Лариска поклялась жизнью будущих детей, что не стреляла в Рысака. А если бы стреляла, то уж точно не промахнулась. А если бы промахнулась то совсем не на много, а если бы на много то грош ей цена…

У Гусарова после очередного общения с этой дамой было очень тревожное ощущение, что на этом неприятности связанные с ее присутствием здесь не закончатся. Однако от повторения гимнастических упражнений из Камасутры отказался наотрез, ему еще только не хватало испытать венериных радостей. Тьфу, на неё.

Через три дня опять пришли смотреть Рысака. Посмотрели на него тихо лежавшего и вздрагивающего от каждого резкого звука и удивились.

Осунулся, потерял соответствующий его должности и званию лоск. Стал выглядеть, как обычный малопочитаемый и оттого малооплачиваемый учитель или прости господи врач, которого буквально только что выдернули из необъятных просторов бывшего СССР. Так скверно смотрелся, что Степан не смог этого вынести и ушел.

Так прямо и сказал: "Не могу на такое смотреть, пойду лучше партию в гольф сгоняю".

Степан ушел, а Гусаров остался смотреть на Рысака про себя думая, где это Карнаухов нашел поле для гольфа и какими клюшками он собирается ударять по мячу? Или…

Алексея прямо-таки холодный пот прошиб. Ё-моё… Стёпка подал ему тайный масонский знак, а он не понял…

В конце концов, он напрягся смог совладать с нервами и взять себя в руки. Решил, что потом все выяснит, а пока следовало все страхи Рысака, навалившиеся на его слабую голову после посещения дознавателя окончательно развеять и пустить по ветру. Нащупать у него слабые места в соломенной обороне.

— Что так плохо выглядишь, товарищ диверсант Багарт, — для начала, участливо спросил Гусаров. — Может тебя во время нашего отсутствия ненароком обстреляли? Или почта принесла с родины дурные вести о том, что тебя сняли с доски почета?

— Да нет, все нормально, — понуро втянув голову в плечи, прикрытые линялой майкой, как-то вяло произнес тот. — Поздравляю всех с благополучным награждением… Рука, вот только болит…

— Ну, не хочешь не говори.

Охотно ввязываясь в разговор, согласился Алексей. И как само собой разумеющееся заметил: "Какой-то ты все-таки сегодня маниакально-депрессивный? Спал-то хорошо?"

— Хорошо, — недовольно пробурчал Рысак. — Да, отцепись ты от меня. Ну, чё пристал как налоговая инспекция…

— Солнце тебя… я смотрю, не радует. Говорю, солнце не греет…

Грустно сказал Алексей и, не обращая внимания на оскорбительное сравнение с налоговой инспекцией тут же оживившись, посоветовал от души:

— Ты вот, накось, выпей водки и солнце ярче засияет, — разливая по кружкам драгоценный продукт, заявил он прямо. — Жизнь по-новому сформируется и своими красками снова начнет тебя радовать… Забыл, как говорят в тех местах, откуда мы с тобой родом "Не питие от праздника, а праздник от пития". Выпей и будет тебе праздник…

Рысак на это только тяжело вздохнул, но протянутую кружку выцедил.

Помолчали… Посвистели… Покачались на каблуках. Расходиться не хотелось.

По всему было видно, что Колюня соскучился по общению. Может, у него возникла та самая необходимость обычного человеческого разговора. Когда хочется высказаться близкому человеку. Поделиться с ним своими тревогами и опасениями услышать совет… Но слов, тех самых необходимых, пока не находилось. Однако именно он первым и сломал возникшее молчание.

— Слышь, братан-капитан, как ты думаешь, кто в меня стрелял?

— Не знаю, — честно сказал Гусаров.

Опять помолчали.

— А, правда люди говорят, что завтра снова в бой и что покой нам только сниться?

— А как же. Само собой.

В подтверждение сказанному, Алексей задрал на себе форменную пятнистую рубашку: "Видишь, по известной русской традиции, я даже чистое белье одел".

— И что, всех возьмут? — испугался Рысак. — Неужели заметут?

— Всех! — Уверенно, без тени сомнения подтвердил Гусаров. После посмотрел на него как психотерапевт на пациента после оплаты курса лечения и выдал пригов… т. е. диагноз:

— Тебя терзает и мучает неудовлетворенная ненависть к врагу? Можешь не сомневаться. На фронтах справедливой и освободительной войны ты свою скрытую фантазию, вбить по рукоятку нож в спину неприятеля очень скоро удовлетворишь… Патроны можно не экономить…

— Но там же стреляют, там же можно…

Он перебил Алексея, но не захотел не смог выговорить страшные слова. Спазм сдавил горло. Как бы в поисках защиты и поддержки протянул в сторону Алексея свои руки: "Видишь, вчера резал за ужином перловую кашу и поранился… Мозоль на всю руку".