Крейц взгромоздилась на сиденье рядом с ним. Глаза ее казались столь же пустыми, как и инфопланшет на коленях. Теперь она полагалась Гюнтеру по должности как личный лексписец и всюду семенила за ним по пятам.

Наконец кабина достигла назначенной точки, и Гюнтер вылез наружу, где его уже ждали два караульных проктора. Он показал им свой идентификационный жетон, после чего они с Крейц прошли сквозь арку в большое темное подземелье, полное шума и дыма. Их окружили лязгающие цистерны и шипящие шланги; туда и сюда озабоченно сновали люди и сервиторы. Воздух казался горячим, сухим и гнетущим.

Именно здесь извлекали руду из недр и проводили первую стадию очистки. Гюнтер увидел грузовик, чей двигатель работал вхолостую в ожидании погрузки драгоценной породы. Ей предстоял путь к ближайшему космопорту, а потом на имперский мир-кузницу, чтобы превратиться в горючее новых войн. Гюнтер, лавируя между цистернами, перехватил дородного краснолицего мужика.

— Я ищу вашего бригадира, мистера Херриксона, — сказал он.

Мужчина в ответ помотал головой и знаками показал на звуконепроницаемые желтые наушники, защищавшие его от шума. Крейц на инфопланшете набрала «Херриксон?» и сунула ему под нос. Краснолицый понимающе покивал головой и показал на шестьдесят лифтов, каждый из которых был окружен клеткой из металлической сетки. Затем сделал движение пальцем, будто нажимая кнопку, и проартикулировал: «Это внизу».

Приближаясь к лифтам, Гюнтер все явственнее различал шум цепей и моторов. Платформа лифта остановилась, принеся с собой двух проходчиков с груженой рудой вагонеткой. Старый, почерневший от времени терминал коммлинка был вмурован в каменную стену рядом с лифтами. Отсюда, очевидно, Херриксон выходил на связь в последний раз.

Гюнтер нашел противогазы, шлемы и очки, висевшие на крюках позади шахты лифта. Первый противогаз не сработал, зато второй тут же сделал вдыхаемый воздух прохладнее и свежее. Гюнтер и Крейц встали на шаткий пол лифтовой платформы. Ее решетчатая дверь с лязгом захлопнулась, заставив заплясать тени на потолке. По мере того как платформа набирала ход, у ног зажглись два бледно-голубых огонька, но левый тут же мигнул и погас.

Мгновением позже Гюнтер и Крейц уже неслись сквозь шахту, вырубленную в каменной толще; из темных расщелин мерцали глаза насекомых. Путь вниз оказался долгим, причем воображение Гюнтера делало его еще длиннее, рисуя всевозможные ужасы, притаившиеся за этими каменными стенами, на нижних уровнях города. Время от времени лифт замирал, как будто цепляясь за что-то, и каждый раз Гюнтера охватывал тошнотворный страх, что они застрянут здесь.

Он начал спрашивать себя, что он тут делает. Пытается впечатлить Арекс? Ищет способ загладить свою вчерашнюю трусость? Почему он вообще решил, что может? Хочет получить еще один шанс стать героем, надеясь, что сможет им воспользоваться?

Сверяясь с хронометром, Гюнтер понял, что прошло меньше трех минут. Теперь они уже глубоко под землей. Действительно, мгновением позже каменные своды сменились чугунными тюбингами, а платформа подъемника въехала в новую клеть. Гюнтер и Крейц вышли из лифта в просторную пещеру, хорошо освещенную люмосферами, свисающими с укрепленных балок. Воздух был насыщен пылью, и Гюнтер почувствовал, как защипало в глазах, несмотря на защитные очки. Продравшись сквозь туман, он увидел вход в темный туннель и ряды ржавых древних механизмов. Когитаторы щелкали и гудели, а вокруг толпилась целая армия шахтеров и сервиторов. Покрытый пылью мужчина средних лет с красными глазами, что было заметно даже сквозь очки, вышел навстречу прибывшим.

— Вы, должно быть, мистер Соресон из Оффицио Примарис? Я Херриксон.

Бригадир до боли стиснул руку гостя и крепко затряс ее.

— Я ожидал встретить вас у входа в шахты, — сказал Гюнтер.

— Слишком много дел тут внизу, мистер Соресон. Ну да вы сами знаете. Нормативы выполнять надо. Я вижу, вы нашли респиратор. Если он забарахлит, у лифтов есть запасные. Вы хотите увидеть нашу находку?

— Думаю, да, — согласился Гюнтер.

«Только быстро взгляну», — решил он. А потом можно будет вернуться в комфортный кабинет и сделать то, что должен был сделать сразу же: связаться с прокторами или даже СПО, пусть они тут и разбираются. По крайней мере, будет о чем рассказать Арекс.

Херриксон повел его к туннелю, взяв в спутники еще трех шахтеров. Те, казалось, воодушевились присутствием Гюнтера. Он предположил, что у них уже состоялся спор по поводу находки и они хотят знать его мнение. Группа приблизилась ко входу в туннель, проследовав мимо груды ржавого железа, когда-то бывшей проходческим буром.

— Включить свет, — велел Херриксон, зажигая фонарик на шлеме.

Трое шахтеров немедленно повторили движение, только Гюнтер замешкался, отыскивая руну на каске. Он возился, пока один из проходчиков, дотянувшись, не включил его фонарь. Раздосадованный своей беспомощностью, Соресон, в свою очередь, помог включить фонарь Крейц.

Туннель оказался шире, чем он ожидал, и пятеро мужчин вместе с Крейц проследовали в него, разбившись на пары. Шахтеры поотстали, давая Гюнтеру возможность идти сразу за Херриксоном; совершенно излишняя любезность, по его мнению. Несмотря на свет от шести фонариков, он мог видеть сквозь вездесущую пыль только на пару метров вперед. Там, где туннель разветвлялся — а такое случилось пару раз, — он чуть не налетал на стенку. Он был рад, что Херриксон ведет его.

Гюнтер понял, что они приближаются, когда услышал удары кирок и вой буров. Вскоре облачко света, испускаемое группой, смешалось с другими, и в этом свете он увидал блеск аугментических частей тел.

— Мне казалось, я упомянул это в разговоре, — сказал Херриксон. — Большинство моих людей отказываются работать в этом туннеле. Пришлось положиться на сервиторов, а вы знаете, каково иметь с ними дело. За ними нужно постоянно присматривать…

Гюнтер равнодушно кивнул. Десять здешних сервиторов, вполне вероятно, были выращены в баках. «Не лучше мутантов, — подумал он, — но эти хотя бы запрограммированы на службу Империуму».

Как сервиторы-шахтеры они уже были аугментированы соответствующим оборудованием, подходящим для работы здесь. Их респираторы были сращены с плотью и костями, заменив каждому нижнюю половину лица. Руки были заменены на буры и отбойные молотки, а мышечные стимуляторы и гормоны роста давали им достаточно сил для работы, которая угробила бы обычного человека. Гюнтер старался держаться от них подальше.

Гораздо больше его заинтересовала колонна.

Артефакт стоял в правом ответвлении туннеля, оканчивающегося тупиком. Около двух метров в высоту — нет, немного меньше, даже чуть ниже Гюнтера. Выглядит как небольшой обелиск с пирамидальным навершием размером с человеческую голову. Стояло сооружение на квадратном постаменте, еще не полностью выкопанном из задней стенки. Колонна высечена из гладко отполированного камня. Хотя Гюнтер не мог разглядеть точно из-за полумрака и пыли, но ему показалось, что у камня бледно-зеленый оттенок.

— Что это за камень? — спросил он у Херриксона, но тот лишь пожал плечами. — И что тут за знаки?

Крейц подскочила ближе, осветив столб лучом фонарика.

— Мы думали, письмена какие-то, — предположил Херриксон.

— Не похоже ни на один известный мне язык, — заявил Гюнтер, хотя уловил идею Херриксона. Знаки действительно походили на письменность: последовательность символов, некоторые часто повторяются. Четыре ряда знаков опоясывали верх колонны, и еще один, пятый, обвивал ее снизу. Многие буквы — если это действительно были они — имели в своей основе окружность, но с тангенциальными или радиальными линиями, соединяющими их замысловатым образом.

— Кажется, вновь начинается, — сказал один из шахтеров низким, не сулившим ничего хорошего голосом.

— Что начинается? — спросил Гюнтер.

Херриксон нахмурился:

— Ничего. Ему мерещится.

— Разве вы не ощущаете? — возмутился рабочий. — Давление в голове? Как в прошлый раз, когда я смотрел на эту… эту…