Как только истребление было закончено, солдаты собрались вокруг груды тел. Согласно протоколу Отвоевания Катура, им следовало прочесть короткую молитву над каждым из павших. Капитан Тейд приказал двигаться вперед, не задерживаясь. Сегодня время играло против них.

Отделение миновало несколько меньших залов, каждый из которых был украшен мозаичной картиной, посвященной одному из подвигов Катура и оплаченной сотнями поколений паломников. Солдаты двигались быстро, пока одиннадцатый член отделения — страдающий одышкой и опирающийся на посох с аквилой человек — не прохрипел имя капитана.

Тейд остановился.

— Сет, скажи что-нибудь хорошее.

— Я слышу чей-то зов. Кто-то кричит, словно издалека.

Легальный псайкер дрожащей рукой стер с губ клочок пены. Его силы и в лучшие времена были не слишком надежными, поскольку возрастали и уменьшались независимо от его воли. А эта кампания стала сущим кошмаром: на Катуре наблюдалось постоянное влияние варпа, и телепаты Имперской Гвардии несли огромные потери. За несколько недель после высадки на планету пятеро погибли от эмболии, один скончался от разрыва сердца, а еще двое стали одержимы безымянным кошмаром, порождением варпа.

— Это зовут нас? — уточнил Тейд.

— Я… Я не могу определить. Но впереди что-то есть. — Сет замолчал и со свистом втянул воздух. — Что-то могущественное. И очень старое.

— Угроза первой степени? — поинтересовался Джанден.

Его слова вызвали приглушенные смешки у собравшихся солдат, а Тейд покачал головой.

— Вряд ли, — сказал он, с трудом сдерживая желание посмеяться над тщедушным задыхающимся псайкером.

Капитан некоторое время пристально смотрел в глаза Сета. Ярко-голубые и налитые кровью, в отличие от обычных для уроженцев Кадии светло-фиолетовых, они выглядывали из-под металлического обода, соединенного проводами с мозгом, чтобы усилить неустойчивый талант.

— Можешь объяснить конкретнее?

Тейд попытался скрыть свою неприязнь, и это ему почти удалось.

— Агент Архиврага.

— В соседнем зале?

— В одном из залов впереди. Я не могу сказать точнее. Варп все затемняет.

Тейд снова кивнул и повел отделение дальше.

— Джанден, что там у нас впереди?

Вокс-офицер вытащил информационный планшет и нажал несколько кнопок.

— Несколько залов очищения. Обычно паломники совершали там омовения перед тем, как вступить во внутренние помещения храма.

— Банный комплекс? В храме?

Зайлен, мастер оружия, подошел к Джандену. От гудения его активированного плазменного ружья у некоторых солдат сводило зубы. Тейд почувствовал, как у него покалывает затылок, но постарался отвлечься от этого ощущения.

— Святой Катур, да упокоит Император его кости, — пояснил он, — был известен своим рвением к чистоте. Наверное, поэтому те, кто приходил поклониться его останкам, считали нужным совершить ритуальное омовение.

Зайлен пожал плечами и отвел взгляд, как привык поступать, когда не знал, что сказать.

Впереди показались закрытые высокие двойные двери, ведущие в залы очищения. На солдат сверху взирали оскверненные образы женщин-ангелов, высеченные из мрамора, запятнанного кровью и нечистотами. Тейд откашлялся.

— Солдат Зайлен?

— Да, сэр?

— Открыть двери.

— Слушаюсь, сэр.

Зайлен поднял свой плазмаган и нажал первый курок. Фоновое гудение оружия переросло в злобный вой сконцентрированной энергии. Солдат тихонько пробормотал «тук-тук» и нажал второй курок.

Плазмаган взревел.

ГЛАВА 3

Счет «семь»

День для младшего лейтенанта Таана Даррика выдался неудачным.

Тому было две причины. Первая и менее значительная представляла собой скорее досадное неудобство, нежели повод для настоящего расстройства: Восемьдесят восьмой полк был подразделением мотопехоты, и один Император знал, как Даррик ненавидел ходить пешком. В этом монастыре постоянно приходилось шагать и шагать, и, хотя на свою физическую форму он пожаловаться не мог, лейтенанта раздражал сам факт, что для миссии выбран именно их полк. Оказать поддержку глупым янусийцам в их тщеславной попытке закрепиться на вражеской территории? Эти идиоты уже поплатились за свою самоуверенность. Сидеть в проклятом монастыре и ждать подкрепления? Гм. По мнению Даррика, это неподходящее занятие для мотопехоты.

Капитан, как всегда, без возражений выслушал приказ и постарался сделать все, что в его силах. А Даррик? Даррик был вечно чем-то недоволен и очень этим гордился. Он считал, что это выделяет его из рядов его товарищей-стоиков. Ему даже в голову не приходило, что своими жалобами он всех раздражает.

Второй причиной, испортившей день, — и вот это уже было серьезной проблемой — стало то обстоятельство, что в него стреляли. Отделение Даррика на пути к верхушке внушительной колокольни столкнулось с сильным сопротивлением второй степени. На Катуре угроза второй степени означала наличие у противника огнестрельного оружия.

Присев на корточки за деревянной кафедрой, с которой раньше священники дирижировали хором, Даррик с профессиональной ловкостью вставил свежую батарею в свой стандартного образца лазган. Лазерный луч оставил обугленную отметину на пюпитре всего в ладони от его левого уха.

— А неплохо было бы получить в качестве подкрепления хоть несколько единиц тяжелой техники, — обратился он к солдату, делившему с ним убогое укрытие.

Кадиец что-то пробормотал в знак согласия и продолжал стрелять, изредка высовываясь из-за кафедры. Он был новичком в отряде и бесконечные разглагольствования Даррика считал отвлекающим фактором. И в своем мнении он был не одинок.

Противники — неорганизованная банда из остатков сил планетарной обороны — ворвались на хоры одновременно с людьми Даррика. Подобные помещения для певчих имелись наверху каждой из четырех башен монастыря. Башни были стратегически важны и как возможное убежище для уцелевших янусийцев, и как единственно доступные посадочные площадки на тот случай, если какое-то подразделение задержится в монастыре дольше, чем того требовали обстоятельства.

— Вы же знаете, как хорошо я управляюсь с тяжелым болтером. — Даррик обращался к своим невольным слушателям, и солдаты его отделения обменялись мрачными усмешками. Речь лейтенанта время от времени прерывалась треском стрельбы и свистом разлетавшихся каменных осколков. — И мне это нравится. Это прекрасный способ истреблять проклятых еретиков, а мы болтаемся тут без любимого оружия, чтобы не испортить архитектуру.

Томарин, один из солдат отделения, широко усмехнулся.

— Просто безобразие, что нас лишили такого удовольствия, сэр.

— Верно. Совершенно верно. А теперь пора закончить дни этих мерзавцев.

Винтовка Даррика продолжала равномерно вздрагивать в его руках, и каждый выстрел попадал в цель. Невозможно промахнуться, если тренировался в стрельбе с шести лет. Младший лейтенант уже тридцать лет пользовался этой винтовкой. Несмотря на то что младшие офицеры, едва достигнув повышения, обычно получали более современное оружие, Даррик предпочитал то, которое отлично изучил. Единственным запретным удовольствием для него был неистощимый запас гранат, но они остались на складе на базе полка. Вместе с тяжелыми болтерами и прочим серьезным оружием. Было трудно оправдать использование гранат в монастыре, когда в протоколе Отвоевания Катура ясно говорилось, что «архитектура святыни не должна пострадать от безрассудного воздействия».

Лишенный любимых игрушек, Даррик, оскалившись, расстреливал не защищенных броней солдат СПО. Но, когда рядом с пробитой головой упал гвардеец, Даррик был вынужден признать, что хорошие стрелки имеются и среди этих тронутых варпом мерзавцев. Он высунулся из укрытия и сделал еще три выстрела, убив двух солдат СПО, а третьего ранив в живот. Раненый умер не сразу, некоторое время он еще катался по мраморному полу, окрашивая кровью свой голубой мундир.