Рита разузнала, что есть особые школы, где обучают собак. Она расспрашивала пионервожатую, подруг и наконец получила адрес.

— Пойди туда в воскресенье, — посоветовали ей, — спроси Петра Семеновича Бурака. Там районная дрессировочная площадка, а Петр Семенович — инструктор-дрессировщик.

Собак дрессировали на просторном, заросшем травой пустыре за высоким глухим забором. Впрочем, «глухим» забор был для всех, кроме ребят из окрестных домов. Они-то знали, что в заборе есть щели и лазы. В часы, когда шли занятия, площадка неодолимо притягивала ребят. Собирались возле щелей, — смотрели во все глаза. Потом, осмелев, отодвигали державшуюся на одном гвозде доску и пролезали на пустырь. Или взбирались на забор и сидели верхом.

Ребятам хотелось посмотреть, как учат собак, но долго сидеть на заборе безмолвными зрителями они не могли. Начинали обсуждать действия собак, радостно приветствовали тех, которые хорошо, точно выполняли команды, особенно если команды были сложные. Что сложно, а что просто, ребята отлично понимали. Когда собакам приказывали: «сидеть», «лежать», «рядом» — и те садились, ложились, шли по площадке возле ноги хозяина, это на ребят большого впечатления не производило. Другое дело, если овчарки, эрдели, боксеры, доги по одному слову хозяина прыгали через стенку, поднимались по крутой лестнице, разыскивали спрятанную вещь. Тогда мальчишки не скупились на одобрение.

Всякие срывы они замечали сразу.

— Эй-эй! — неслось от забора. — Стой, назад, бестолковый пес!

Мальчишки орали, заметив, что собака путает команды, не слушает хозяина. Они улюлюкали и свистели, создавая на площадке переполох.

— Джон, ко мне, Джоник! — взывала полная женщина в пестрой шляпке. — Я кого зову?!

Голос женщины становился пронзительным. А Джон, черный с коричневыми пятнами на груди доберман-пинчер, носился по пустырю. Он прятался от хозяйки, когда она пыталась его поймать, и задирал других собак.

Мальчишки бросались на площадку. Порядок совсем нарушался, и инструктору-дрессировщику, Петру Семеновичу Бураку, приходилось прерывать занятия.

Петр Семенович был по специальности токарем, работал на большом заводе. Там его ценили, ставили в пример. Он хорошо знал свое дело, был ударником. А в свободные часы Бурак возился с собаками. Большой, грузноватый, добродушный человек, он часто смеялся, охотно шутил и редко повышал голос. Но ребята, врывавшиеся на площадку во время занятий, выводили его из себя. Бурак выпроваживал непрошеных гостей. Затем сердито захлопывал калитку и запирал на ключ, показывая тем самым, что вход сюда строго запрещен.

Только он окончил очередную операцию по изгнанию мальчишек, как в запертую калитку постучали.

Сперва негромко, потом настойчивее и сильнее. Бурак прислушался: «Неужели эти бесенята вернулись?» И все же пошел отворять. У калитки стояла девочка в пионерском галстуке. Она держала на поводке овчарку — не очень чистых кровей, как определил Петр Семенович с первого взгляда.

— Мне нужен товарищ Бурак. Это не вы? — проговорила девочка, немного картавя. — Я буду у вас заниматься с Джальмой.

Собака, услышав свою кличку, вопросительно посмотрела на Риту, потом на Петра Семеновича, все еще закрывающего своей массивной фигурой вход в калитку.

— Заниматься? Разве занятий в школе тебе мало? Как тебя зовут, малявка? — Бурак нагнулся, словно боясь, что девочка его не услышит.

— Рита Меньшагина.

— В каком же ты, Рита, классе?

— Уже перешла в четвертый…

— Уже?! — Бурак рассмеялся. — Ты в четвертом классе, а тут все взрослые, серьезные люди.

— Я тоже серьезно. Джальма должна обязательно учиться. Не может она ждать, пока я стану совсем взрослой. Правда же! — Глаза девочки медленно наливались крупными слезами.

Бурак махнул рукой:

— Ну заходи, посмотрим, на что вы способны…

С этого дня Рита занималась с Джальмой на площадке. Когда хозяева со своими собаками выстраивались длинной шеренгой, Рита была на самом краю, на левом фланге, но это ее не смущало. Девочка пристально смотрела на инструктора и точно повторяла все его команды.

Джальма напрягала свои собачьи способности, чтобы делать все так, как хочет ее хозяйка. В понятливости Джальме нельзя было отказать. И в старательности.

Вскоре Бурак убедился, что не зря принял девочку с собакой. Постепенно они догнали тех, кто начал заниматься раньше.

— Посмотрите на эту пионерку, — говорил своим взрослым ученикам Петр Семенович. — У нее просто талант дрессировщика.

Рита работала с собакой спокойно и терпеливо, не повышая голоса:

— Джальма, сидеть! Джальма, ко мне! Джальма, барьер!

Джальма выполняла ее команды уверенно и быстро.

— Хорошо, молодец, — негромко хвалила ее девочка. Она гладила Джальму или давала ей кусочек сахара. Джальма радостно смотрела на хозяйку, размахивая длинным своим хвостом.

… Как-то на площадке к Рите подошел довольно пожилой, на ее взгляд, человек, хозяин Валета — большой серой овчарки, похожей на волка.

— Для чего ты дрессируешь собаку? — спросил он Риту. — Наверное, дачу охранять надо?

— У нас нет никакой дачи, — обиделась она. — Выучу Джальму всему, что нужно, и она станет служить на границе. Или в милиции. Джальма сумеет.

— Конечно сумеет. Учишь ты ее хорошо. Только почему ты тут одна-единственная пионерка? Разве другим ребятам не интересно воспитывать собак?

— Я не знаю. Не спрашивала. Наверное, многие захотели бы, даже из нашего класса.

— Правильно, — заметил подошедший Бурак. — Об этом стоит подумать. Не у одной Риты есть собака.

Вскоре в клубе на улице Рубинштейна появились и другие юные собаководы. Все они были пионеры.

Прошел год, и юных собаководов пригласили на смотр в Москву. Ребята, воспитывавшие собак, собирались туда из разных городов страны.

Рита ехала в столицу с большой компанией новых друзей. Они сели в поезд поздно вечером, но еще долго не спали — обсуждали, что увидят в Москве. Ребята весело разговаривали, а другие пассажиры с опаской проходили мимо их купе. Из дверей выглядывали крупные клыкастые псы и доносился басовитый лай. Но собаки не обращали на проходивших никакого внимания, даже отворачивались, если кто пробовал завязать с ними знакомство. Это были хорошо обученные служебные собаки, они знали, как надо себя вести.

Ленинградские пионеры заняли тогда первое место на смотре. Они получили награды. Их возили по столице, показывали много интересного. Побывали ребята и в гостях у курсантов школы пограничных войск.

Рита вернулась из Москвы еще более убежденная, что делает важное для Родины дело. У нее появилось много новых друзей. Она подружилась на смотре в Москве с юными собаководами из других краев и получала теперь от них письма.

Потом стали приходить письма и от ребят, которых она совсем не знала. Рита с удивлением смотрела на конверты со штемпелями далеких городов: Баку, Архангельск, Хабаровск… Писали такие же мальчишки и девчонки, как ее друзья, как она сама. Они прочитали о юных собаководах в газете, услышали по радио и вот хотели посоветоваться с ними, завязать знакомство.

Надо было отвечать на письма, ездить в разные школы и клубы, на собрания пионерских отрядов, показывать там, как работают служебные собаки — ее Джальма и другие. Жизнь стала необыкновенно интересной.

Лето юные собаководы проводили в осоавиахимовских лагерях. Жили в белых палатках, совершали походы, сдавали нормы по стрельбе из винтовок, санитарной службе, противохимической обороне. Делали перевязки — готовились стать санитарами. Передавали флажками сигналы и целые телеграммы, пользуясь азбукой Морзе. Днем, а иногда и ночью ходили по азимуту: двигались по густым незнакомым лесам без дорог, находя направление с помощью компаса. Все надо было делать быстро и бесшумно, так, чтобы даже не зазвенела банка, подвешенная на проволоке, не хрустнула ветка под ногой.

Пограничник должен многое знать и уметь. Одни ребята «охраняли границу», а другие «старались пройти ее незаметно». Тут уж смотри, не спуская глаз. Сторожко ходи по дозорной тропе, будь всегда начеку. Конечно, собаки — верные помощники в такой службе.