Появление Астахова и Грабовской не прошло незамеченным, молодая элегантная женщина привлекала к себе внимание. Тонкие черты удлиненного лица, грациозность стана и поступи, улыбчиво-задумчивый взгляд- все это производило впечатление. Склонив голову к плечу Астахова, она улыбнулась:

— Будем играть? Почему бы и нам не испытать судьбу? — Не ожидая ответа, а быть может, предугадывая его, расстегнула черную лакированную сумочку.

Астахов, тоже улыбнувшись, положил на сумочку руку:

— Сегодня вы моя гостья, — и пошел за фишками.

К удивлению Грабовской, Астахов, усадив ее за стол рулетки, сам остался стоять сзади. Заметив недоумение, весело шепнул:

— Нет, пани Елена! Свои ставки я делаю на биржах Европы, — и, улыбаясь, показал взглядом на столбики фишек перед Грабовской.

В тот же миг крупье объявил:

— Дамы и господа, делайте ваши ставки!..

Огромный двухцветный стол, расчерченный квадратами, покрылся фишками разного достоинства.

— Игра сделана! Ставок больше нет!

С треском помчался по диску шарик, множество горящих глаз пытались уследить за ним… А диск кружил все медленнее, все медленнее прыгал через лунки с цифрами шарик.

Прикусив губу, Елена смотрела на стол. Длинные ее ресницы вздрагивали, глаза расширились.

— Двадцать пять! Нечет! Черная половина! — выкрикнул крупье.

Елена проиграла. Делая новые ставки, она забыла, казалось, об Астахове — так увлекла ее игра.

Фишки кончились, и, прежде чем Астахов успел предложить новые, Елена встала.

— Довольно! Слишком однообразно да и не по-везет. — Лицо се было спокойно, без следа недавнего азарта.

Не торопясь, прошли они по другим залам. В том, где шла карточная игра, увидели Красовского. Судя по толстой пачке банкнотов, лежащей перед Красовским, удача не оставляла его. Тонкие, длинные пальцы Красовского ласкали карты, изящно открывали их, небрежно касались денег…

— Чему вы улыбаетесь? — спросила Астахова Елена.

— Меня восхищает отточенность движений графа… Поразительный артистизм!

— Еще бы! — презрительно поморщилась Грабовская. — Ловкость рук у него потрясающая!

— Не судите строго игроков, пани Елена, — внимательно посмотрев на нее, сказал Астахов. — Поверьте, азарт — не худший из человеческих грехов…

— Это не азарт, — покачала головой Грабовская, — Это — порок.

Они спустились в ресторан. Разливая шампанское, Астахов продолжал начатую тему:

— И все-таки не понимаю, в чем провинился перед вами бедный граф. Буквально днями мы виделись с ним, и я заметил, что он преисполнен к вам почтения…

— Не заблуждайтесь на его счет, — опять поморщилась пани Елена. — И я бы не советовала вам иметь с ним дело — обманет!

— Кто, граф? — изумился Астахов.

— Какой там граф! Это самозванец, квалифицированный мошенник, — увидев, что Астахов растерялся, Грабовская доверительно добавила: — Шулер — не единственная его «специальность». Он еще и профессиональный взломщик. Нам с вами труднее открыть консервную байку, нежели ему любой сейф!

— Но…

— Не спрашивайте, откуда я это знаю, — остановила его Грабовская. — Но в истинности моих слов можете не сомневаться!

За ужином Астахов рассказывал ей о Константинополе, где Грабовская была лишь проездом. Чувствовалось, что он прекрасно знает этот город, расположенный одновременно в двух частях света, — город, в облике и жизни которого так тесно и противоречиво переплелись европейская современность и древняя азиатская дикость… Астахов говорил о знаменитых дворцах, о всемирно известных мечетях, о бесподобных стамбульских фонтанах. Рассказывал увлеченно, интересно, зримо, но заметил вдруг, что Грабовская слушает его невнимательно, что мысли ее заняты чем-то другим.

— У вас утомленный вид, пани Елена, — прервав рассказ, заметил Астахов. — Вы устали?

— Признаться, да, — виновато улыбнулась Грабовская.

— В таком случае, позвольте проводить вас…

Когда вышли из казино, Астахов хотел взять извозчика, но Грабовская отказалась: идти было недалеко, всего квартал.

Прощаясь, она смотрела вопросительно, выжидающе. но Астахов коротко поблагодарил за приятный вечер и ушел. Поднимаясь в номер, Грабовская подумала о нем не без разочарования: она рассчитывала, что Астахов будет просить о новой встрече.

… Астахов уже подходил к своей гостинице, когда на пути его встали трое. Мгновенно затолкали совладельца константинопольского банкирского дома в тоннель темной подворотни. Кто-то ударил его сзади по голове. Удар был настолько сильный, что Астахов едва не упал. Попытался было рвануться в сторону, но тут же холодное лезвие ножа коснулось горла.

— Поднимешь хай, порежу, чтоб мне жизни не видать! — угрожающе прозвучал чей-то голос.

Три пары рук проворно вывернули карманы. Бумажник, записная книжка, пачка визиток — все перекочевало к налетчикам. Один из них заметил упавшую бумажку, поднял и ее. Исчезли налетчики так же внезапно, как и появились.

Астахов пощупал голову, крови на руках не было. В полутьме тускло блеснули на пальцах перстни… Оказалось, что и золотой брегет остался в жилетном кармане… Астахов посмотрел на часы, опять — на перстни… И — засмеялся.

Утром, когда полковник Туманов приехал на службу, капитан Савин уже ждал его в приемной.

— Что-нибудь срочное? — добродушно полюбопытствовал Туманов, пропуская помощника в кабинет. — Или, упаси бог, неприятности?

— А это как сказать… — усмехнулся Савин.

— Интригующее начало! — Туманов кивнул на кресло у стола: — Прошу. Ну-с, что у вас?

Савин молча положил перед ним донесение, из которого явствовало, что сотрудникам контрразведки не удалось обнаружить у Астахова сергеевского документа.

— Кто конкретно принимал участие в операции? — спросил Туманов.

— В гостинице был я. — Савин замолчал, полагая, что этим все сказано.

— Я не сомневаюсь в вашем профессионализме, Василий Мефодиевич, — нахмурился Туманов, — но все- таки: вы уверены, что он не догадался о вашем визите?

— Александр Густавович! — укоризненно посмотрел на него капитан. — Подобных обысков на своем веку я провел десятки! — Пожав плечами, добавил: — Какие-то незначительные следы моего пребывания в номере, наверное, можно обнаружить, но… Для того, чтобы их заметить, Астахов должен обладать не меньшим опытом, чем ваш покорный слуга. А он, как нам известно, в жандармском корпусе не служил.

— Хорошо, — кивнул Туманов, — пойдем дальше. Вечерний налет вы обставили достаточно топко?

— Старались. Учитывались даже мелочи… — Видимо, вспомнив что-то, Савин усмехнулся. Заметив нетерпение полковника, пояснил: — Я потребовал от моих помощников, чтобы они изъяснялись со своей жертвой на блатном жаргоне, как настоящие налетчики-рецидивисты. Но все это оказалось ни к чему, документа при нем не было.

— Ваши выводы?

— Одно из двух, — тихо произнес Савин, — или Астахов сумел перехитрить и меня и моих людей, во что я не склонен верить, или… — он посмотрел в глаза Ту-манову, — или нет у него этого документа и не было никогда. Это афера.

— Позвольте, Василий Мефодиевич, — откинулся на спинку кресла удивленный Туманов. — Мы же знаем с вами, что Астахов солидный коммерсант, а не афе-рист.

— А разве обязательно, чтобы одно исключало Другое? — невозмутимо ответил Савин. — Всего лишь один пример из недавнего прошлого. Вы помните Митьку Рубинштейна? Как же — банкир-миллионщик! К его услугам прибегала сама императрица… А чем кончилось, каким скандалом?! Так вот, боюсь, что и в нашем случае…

— Не спешите, Василий Мефодиевич, не спешите… — Туманов встал из-за стола, прошелся по кабинету. — Не забывайте, что появлению здесь Астахова предшествовало рекомендательное письмо генерала Лукомского.

— Старый маразматик! — быстро вставил капитан. — Смотрел, как Сергеев потрясает у него под носом документом особой важности и не мог принять нужные меры! Хотя бы из виду не выпускал мерзавца! А то ведь пока я приехал в Константинополь, Сергеева и след простыл…