– Без имён, ладно? – продолжила Вирджиния. – Мы проверили то, о чём вы сообщили… и вы, похоже, правы. Мы всё ещё сомневаемся в вашей теории о его происхождении, но сведения о международном положении подтверждены. – Значит, венесуэльский переворот и правда был захватом извне. – Более того, теперь мы уверены, что он просочился к нам куда глубже, чем мы думали. Похоже, что тот неудачный взлом был просто ложным следом. – До Поллака дошло, что в её голосе звучит паника. Должно быть, феды поняли, что столкнулись с катастрофической угрозой. Их поймали со спущенными защитами, и теперь вся надежда оставалась только на сомнительных типов вроде Поллака.

– Так или иначе, мы принимаем ваше предложение. Мы предоставляем вам двоим запрошенные ресурсы. Мы хотим, чтобы вы прибыли в… другое место как можно скорее. Там мы сможем продолжить разговор.

– Выхожу немедленно. Сейчас подберу друга и найду вас на месте. – Он оборвал связь, не дожидаясь ответа, и откинулся на спинку кресла, чтобы насладиться победой и почти что жалобным тоном копов. Но у него ничего не вышло. Он знал, насколько она тверда и упряма; что бы ни заставило её приползти на брюхе, он бы не хотел повстречаться с этим кошмаром.

Первая остановка – Третий широкополосный ретранслятор. Физически ШР-3 был двухтысячетонным геосинхронным спутником над Индийским океаном. Широкополосные ретрансляторы обслуживали почти все неинтерактивные коммуникации (а фактически это означало и множество передач, которые большинство людей считали интерактивными, такие как беседы между двумя людьми или простейшие диалоги человек-компьютер). Полосы и процессорное время на широкополосниках стоили дешевле, потому что страдали от неизбежных задержек от 240 до 900 миллисекунд.

Таким образом, ретранслятор был удобным местом рандеву вдали от суеты. На Ином Плане он выглядел как пятиметровая скальная полка у вершины горы, возвышавшейся над лесами и болотами низколетящих спутников и наземных сетей. Вдалеке на фоне бледного неба торчали ещё два таких же пика.

Мистер Скользки высунулся из-за края полки навстречу леденящему ветру со склонов горы и посмотрел вниз на болота за границей вечнозелёных лесов. Ему показалось, что за необычно густыми туманами он даже различает замок Ковена.

Наверное, придётся спускаться в леса и болота. Эритрины здесь не было. Поблизости кружили только духи в обличье летучих мышей и грифончиков. Они порхали над ним, время от времени взлетая к самой вершине.

Для этой вылазки Мистер Скользки и сам принял любительски-пафосный облик крылатого человека, надеясь такой маскировкой отвести вражеские глаза и уши. Он неуклюже перепорхнул вдоль полки к небольшой пещере, обещавшей укрытие от пронизывающего ветра. У входа намело сугроб мокрой снежной крупы. Увы, пещерные многоножки тоже оказались всего лишь чьими-то самопальными передатчиками.

Он вернулся к выходу; да, придётся справляться в одиночку. Но когда он переступал сугроб, тот взвихрился. Ледяные крупинки обожгли его лицо и руки. Ловушка! Он отскочил, кратчайшее заклинание бегства застыло на его губах. Проклятье, надо было подготовить отход заранее! Задержки были слишком велики, а ловушка жила прямо здесь, на ШР-3, и с лёгкостью опережала его. Снежный смерчик зажужжал, как туча сердитых комаров.

– Пог-год-дии-ка! – прозвенел он.

Звук совпал с базовым шаблоном распознавания; это была работа Эритрины. За триста миллисекунд ветер подхватил остатки снега и подбросил их в растущий вихрь. Мистер Скользки понял, что задел сигнализацию, настроенную на вызов Эри, если он вдруг тут объявится. И она прибыла незамедлительно – должно быть, уже работала где-то поблизости на этом плане.

– Гд-де ты был-л-л?! – в голосе снежного вихря зазвенела смесь раздражения и беспокойства.

Мистер Скользки набросил своё заклинание поверх того, которое наложила она. Ничего не поделаешь, придётся рассказать ей о федах и его Имени. А заодно и о том, что Вирджиния подтвердила сведения о Венесуэле, и о предложенной помощи.

Эритрина ответила не сразу, и не вся задержка объяснялась ограниченной скоростью света. А потом хоровод снежинок, её нынешнее обличье, заклубился вокруг него:

– Значит, при любом исходе ты проигрываешь, да? Жаль, что так вышло, Скольз.

Мистер Скользки уронил крылья:

– Ещё бы не жаль. Но теперь, если мы не остановим Почтаря, нам всем придёт Истинная Смерть. Он всерьёз решил захватить… всё. Представляешь, что будет, когда всю эту толпу правительственных мегаломаньячков спихнёт один огромный?

Опять та же пауза. Снежный вихрь содрогнулся.

– Ты прав. Мы должны остановить его, даже если это означает работу на Сладенького Сэма и его Министерство соцобеспечения, – она хихикнула с почти неслышным перезвоном. – Даже если это означает, что им придётся поработать на нас. – Ей-то легко было смеяться: её Имени феды не знали. – Ну и как мы подключимся к системе твоих приятелей-федералов? – Она снова сменила обличье, на этот раз став орлом-альбиносом. Единственной уступкой красному цвету, которую она себе позволила, остались её горящие глаза.

– На лорельском входе старого арпанета. У нас там почти что карт-бланш, плюс доступ к материалам внутренних расследований Министерства юстиции, но входить придётся через единственную физическую точку и строго по выданным нам паролям. – В их с Эритриной распоряжении окажется больше возможностей, чем выпадало кому-либо из вандалов, но на исключительно коротком поводке.

Он взмахнул крыльями и поднялся в воздух. Всё с той же задержкой орёл последовал за ним. Они взлетели почти к самой вершине и начали долгий спуск к болотам. Ледяной ветер посвистывал в перьях. В принципе, к терминалу Лорела можно было перенестись почти мгновенно, но кружной путь был предпочтительнее не просто из романтизма – многие новички убеждались в этом на собственной шкуре. То, что сознание воспринимало как смену воздушных потоков и поиск просветов между тучами, на деле было подсознательной работой программ, перебрасывающих обработку из арендованной области в ШР-3 на низкие спутники и наземные станции. Дело долгое и сложное, зато такой маршрут практически невозможно проследить. Уязвимее всего они станут в Лореле, когда придётся входить в систему через одно-единственное доступное устройство.

Небо полыхнуло; через несколько секунд воздух тяжёлым кулаком ударил их в спины. Они беспорядочно закувыркались вниз к отдалённым лесам. Мистер Скользки перешёл из падения в управляемое пике. Взглянув назад – из его нынешнего положения это было легко – он увидел раскалённую докрасна вершину бывшего ШР-3 и исходящие паром потоки лавы. Даже с такого расстояния можно было разглядеть вьющихся над геенной мошек. (Охотники в поисках ускользнувшей добычи?) Задержись они всего на несколько секунд, и большинство их процессов всё ещё исполнялись бы на ШР-3, так что катастрофа, чем бы она ни была, выбила бы их с этого плана. Ещё не Истинная Смерть, но восстанавливаться пришлось бы несколько дней.

Справа от него пикировал белый орёл; им едва хватило альтернативных каналов, оставшихся после падения ШР-3, чтобы выжить. Ближе к сырому воздуху низин мистер Скользки окунулся в новостные каналы; в «LA Times» уже просочились слухи о том, что аэрокосмический пусковой лазер на Хоккайдо из-за фатальной ошибки засветил оптику ШР-3. К счастью, маломощный импульс длился всего несколько микросекунд; далеко не Перст Господень. Никто не пострадал, но восстановление широкополосных каналов потребует времени, а пересылка трафика на сотни миллионов долларов практически встала. Будет расследование и уйма крайне сердитых клиентов.

Это наверняка не случайность. Почтарь показал зубы; никто не подозревал, что он проник и в эти системы. Похоже, что он разгадал планы своих противников.

Они выровнялись в дюжине метров над верхушками сосен у края болот. В густом влажном воздухе горы на горизонте почти не были видны. Наползали тучи, собиралась буря. Они-то уже надёжно закрепились в сети низколетящих спутников, но на входе столпились ещё тысячи пользователей. Потеря ШР-3 на несколько недель превратила Иной План в шумное место: крупные потребители перебрасывали сюда свой трафик.