Но так ли велик этот риск? Профессор Кинбрук очень сгустил краски. Я не смею полемизировать с лордом епископом. Он, конечно, прав, что Господу Богу прибавилось бы немало хлопот, если бы и другие миры были обитаемы. Но у нас и своих хлопот достаточно, и будем уж пока говорить только о них.

Стормер вздохнул с облегчением.

— Да, я утверждаю, что мистер Кинбрук сгустил краски и погрешил против истины. Мой почтенный коллега упустил одно весьма важное обстоятельство — плотность атмосферы на планетах. Наша атмосфера отражает более половины солнечных лучей в небесное пространство. Марс почти все их отражает. Поэтому температура Марса намного ниже земной, что подтверждается последними измерениями и определенной величиной полярных льдов Марса. Атмосфера на Венере почти все лучи Солнца отбрасывает в небесное пространство. Поэтому температура Венеры лишь немного выше, чем на Земле. На Марсе холодно. Но и на Земле есть холодные места. Вспомните хотя бы, как спасали когда-то Берда на Южном полюсе. Спасательные группы пробивались на гусеничных тракторах во льдах Антарктики при морозе в семьдесят один градус. Это побольше, чем в стратосфере. И ничего. Мороза не побоялись — жизни спасли. Кислорода на Марсе маловато. Без привычки дышать будет труднее. Но профессор Кинбрук не сказал об одном — что и потери организма там будут значительно меньше. Потому что тела там весят почти втрое меньше, чем на Земле. Мистер Пинч там легко поднимет одной рукой своего патрона, почтенного мистера Стормера. Вы будете чувствовать необычайную легкость в своем теле. При ходьбе, поднятии тяжестей работа мышц облегчится втрое. А значит, и потребность в кислороде будет меньше. Для меня не подлежит сомнению, что на Марсе существует растительность. Значит, могут быть и животные и люди, хотя, возможно, и не похожие на земных.

— Какие же они могут быть? — заинтересовалась Амели.

— Гипотетически, исходя из природных условий планеты, я могу взять на себя смелость изобразить вам марсианина. Так как живые существа испытывают на Марсе «тяжесть Земли» втрое меньшую, то возможно, что они имеют и рост втрое больший. По той же причине и их мускулатура может быть значительно меньшей. Их ноги и руки тоньше. Недостаток кислорода должен вызывать увеличение объема грудной клетки. Даже у нас на Земле, как показали измерения, у жителей высоких гор грудная клетка шире, чем у жителей долин. Марс древнее Земли. Жители Марса поэтому должны обладать более развитым мозгом, а следовательно, и большим объемом головы. Недостаток света должен вызвать увеличение органов зрения. Ведь и у нас некоторые глубоководные рыбы обладают огромными глазами. Звук в разреженном воздухе распространяется хуже. Это обстоятельство обусловливает развитие слуховых органов.

— Высокие, тонкие, с бочкообразной грудью, большой головой, огромными глазами и ушами… Фи! — воскликнула Амели.

— Все в мире условно, мисс! — ответил Джильбер. — Поверьте, что и вы, даже вы, — галантно прибавил он, — вероятно, не вызовете восторга у марсианского Аполлона. Да! Есть еще одно преимущество жизни на Марсе, которое особенно оценят женщины. Год там почти вдвое длиннее, чем на Земле. И, прожив сорок земных лет по марсианскому счету, вы можете по совести сказать, что вам всего двадцать.

— А выглядеть я буду двадцатилетней или сорокалетней?

— Вот уж это затрудняюсь вам сказать. Боюсь огорчить, но думаю, что сорокалетней. Хотя, может быть, и жизненные процессы там будут протекать замедленно.

— Я полагаю, что на Марсе не так уж плохо. Немного холодновато…

— Но жить можно.

— Эллен! Шубу ты уложила? — перебила леди Хинтон.

— А марсиане нас не убьют? — вновь спросила Амели. Леди Хинтон уже погладывала на нее с неудовольствием.

— Не убьют. Самое большее — посадят в музей в качестве редких экземпляров, — с улыбкой ответил Джильбер.

— Что касается Венеры, — продолжал он, — то я уже говорил: там нет таких условий, как на Земле. Но климат, возможно, не очень приятный. Не знаю, было ли совершено грехопадение марсианским Адамом, но на Венере люди, наверно, сильно прогневали бога.

— Почему вы так думаете? — заинтересовался епископ.

— Джон Мильтон в своей поэме «Потерянный и возвращенный рай» уверяет устами ангела, что ось нашей Земли до грехопадения Адама стояла перпендикулярно к плоскости земной эклиптики и на Земле был круглый год одинаковый весенний климат. Земная ось была наклонена в наказание за грехопадение первого человека, и климат Земли ухудшился. А так как наклон оси Венеры еще больший, чем земной оси, то приходится сделать вывод, что венерианцы еще более прогневали бога, чем наши прародители.

Достопочтенный профессор Кинбрук утверждает, что на Венере совершенно нет кислорода, и утверждает это на том основании, что спектральным анализом следов кислорода не обнаружено. Это неверно. Физиком Мичиганского университета Артуром Аделем было установлено, что концентрация углекислого газа в одном только верхнем слое атмосферы Венеры колоссальна по сравнению с земной. Если есть углекислота, то должен быть и кислород. Венера должна быть подобна огромной оранжерее, и жизнь на Венере, может быть, принимает особенно буйные и интенсивные формы, превосходящие то, что мы имеем на Земле.

— А животные на Венере есть? — спросил Пинч.

— Если есть кислород, влага, тепло, то почему бы не быть и животным?

— Какова на Венере вода? — спросил епископ.

Джильбер лукаво улыбнулся:

— Это в зависимости от того, для каких надобностей. В старину отец Кирхер интересовался, годна ли вода на Венере для совершения обряда крещения. На этот вопрос, к сожалению, не могу вам ответить утвердительно. Во всех же других отношениях, полагаю, вода ничем не отличается от земной.

— Я не согласен с моим уважаемым коллегой, — не испросив разрешения у председателя, начал говорить Кинбрук. Стормер пытался остановить его, но ученый не умолкал. К счастью, в пылу спора Кинбрук позабыл об аудитории и начал сыпать терминологией, никому не понятной, кроме посвященных.

Между учеными разгорелся спор. Цандер, слушавший уже с нетерпением, вмешался:

— Я бы просил дать нам скорее ваши резолютивные данные. Венера, Марс или ни та ни другая планета?

— А вам не все ли равно? — спросил Стормер, не привыкший, чтобы кто-нибудь вмешивался в ведение заседания.

— Отнюдь не все равно, — ответил Цандер. — Если мы полетим на Венеру, минимальная начальная скорость полета ракеты должна быть одиннадцать целых четыре десятых километра в секунду; если на Марс — одиннадцать целых шесть десятых. Перелет на Марс занимает не менее ста девяноста двух суток, на Венеру — девяносто семь. Все расчеты в зависимости от этого меняются.

— Но я не сказал о третьей возможности, — сказал Джильбер, — о возможности… нигде не высаживаться. Если бы вам действительно удалось установить тот круговорот веществ, о котором рассказывал мне уважаемый Лео Цандер, и этим вы обеспечили бы себе питание на неопределенно долгий срок, то это было бы наилучшим выходом. В ракете вы смогли бы установить и климат Ривьеры, и освещение по вашему желанию, даже в каждой каюте разные — по вкусам обитателей. Вы смогли бы сделать попытку высадиться на планету и улететь оттуда, если жизнь на ней окажется непригодной. Словом, вы были бы хозяевами положения и не зависели бы больше от Земли и неба.

Это предложение, видимо, всем понравилось.

Цандер усмехнулся и попросил слова. Стормер строго посмотрел на него и торжественно возгласил:

— Слово предоставляется инженеру Цандеру.

— Вся эта дискуссия, — начал инженер, — с моей точки зрения, кажется запоздалой. Вы собираетесь лететь в самом недалеком будущем. Вы торопите меня с отлетом. Торопите меня с окончанием работы. Что же было бы, если бы я сконструировал ракету, годную для полета на Венеру, а мне было бы дано задание лететь на Марс или витать в пространстве без посадки! Переделать ракету нельзя, необходимо было бы строить новую.

— Но ведь у вас заложено несколько типов ракеты?