Ружьё сильно соблазняло Рольфа, но он, питая невыразимый ужас ко всяким долгам, решительно сказал:

— Нет!

Сколько раз впоследствии жалел он об этом! Небольшое количество оставшихся денег он решил спрятать на будущее;

В то время, как они складывали свои покупки, на дворе послышался отчаянный вой, и спустя минуту в лавку вбежал Скукум с таким лаем, как будто его ранили. Куонеб вышел из лавки.

— Ты ударил мою собаку?

Неизвестный изменился в лице, когда увидел устремлённые на него глаза краснокожего.

— Не дотронулся даже! Сама наткнулась на эти вот грабли.

Это была очевидная ложь, но Куонеб решил не обращать внимания на него и вернулся обратно в лавку. Вслед за ним туда вошёл и грубый незнакомец и сказал:

— Так как же, Уоррен? Уступаешь мне это ружьё? Я не хуже кое кого сдержу своё слово.

— Нет, — отвечал Уоррен. — Сказал тебе: нет!

— Ну и проваливай к чёрту! Не видеть тебе только ни на один цент того меха, что я приготовил в прошлом году.

— Я и не жду его, — отвечал Уоррен. — Знаю хорошо, чего стоит твоё слово.

Незнакомец удалился.

— Кто это? — спросил Хендрик

— Я знаю только, что его зовут Джек Хоаг. Он до некоторой степени траппер, а вернее бродяга. Много хлопот наделал мне в прошлом году. Он не здешний; говорят, что он откуда-то с западного склона гор.

Уоррен сообщил им много сведений относительно дальнейшего пути и сделал им весьма важное указание на то, что устье реки Джезупа можно узнать по орлиному гнезду на верхушке высохшей сосны.

— Вплоть до этого места держитесь главной реки и не забывайте, что будущей весной я покупаю у вас меха.

Переезд пятимильного пространства тянулся очень медленно, и только часа через два к вечеру добрались они до реки Шрун.

Здесь голландец простился с ними.

— До свиданья! Приезжайте опять в страдное время.

Скукум проводил фермера тихим ворчаньем. Рольф и Куонеб остались одни среди пустынной местности.

Солнце уже село, и они решили сделать привал на ночь. Опытные охотники всегда стараются приготовить постель и крышу над ней ещё при дневном свете. Пока Рольф разводил огонь и готовил котелок, Куонеб выбрал ровное сухое место между двумя деревьями и покрыл его сосновыми ветками, устроив затем нечто вроде палатки из парусины, которая поддерживалась сучьями деревьев. Концы этой парусины он укрепил на земле срубленными на скорую руку кольями. Путники были таким образом вполне защищены от непогоды.

Ужин их на этот раз состоял из чая, картофеля и жареной свинины, затем кленового сиропа и сухарей: за ужином следовала обычная трубка. Куонеб взял ивовый прут, срезанный ещё днём, и выстругал его так, что завитые стружки остались висеть на одном конце прута. Он держал их над огнём до тех пор, пока они не сделались коричневыми; затем он положил их себе на ладонь и, смешав с табаком, набил ими трубку, и скоро его окружил дым, особенный запах которого называют «запахом индейцев» те люди, которые не знают его происхождения. Рольф не курил. Он обещал своей покойной матери не курить, пока не сделается взрослым. В эту минуту она представилась ему живее, чем когда-либо; причиной этому был запах веток бальзамической сосны, из которых были приготовлены постели. «Чо-Котунг» — называл Куонеб эту сосну. У матери Рольфа лежала всегда на диване маленькая подушка, привезённая с севера. «Северная сосна» называла она её, потому что она была набита иглами сосны того вида, который не растёт в Коннектикуте. Когда Рольф был ещё ребёнком, он часто прятал свой маленький круглый носик в эту подушку, нюхал с наслаждением чудный запах, который она издавала и который с тех пор сделался для него священным символом всего, что ему было дорого в детстве и что никогда не теряло для него значения. В эту ночь он спал спокойно, чувствуя Даже и во сне окружающий его аромат северной сосны.

Утром оказалось, что не так-то легко двинуться сразу в путь. В этот первый день надо было многое уложить и приготовить всё необходимое для перевозки: запастись двумя тюками, обдумать, как лучше снарядить лодку, то есть как поместить в ней некоторые вещи повыше на случай неожиданной, но всё же возможной течи такие тяжёлые вещи, как топоры и сковородки, следовало прикрепить к самой лодке или к таким вещам, которые могли бы держаться на поверхности воды в том случае, если бы лодка опрокинулась; осмолить лодку в двух местах и так далее. Часа через три, однако, они отчалили от берега и начали своё путешествие вниз по Шруну.

Рольф в первый раз путешествовал по воде. Он пробовал как-то раз ездить на лодке в Пайнстевском пруду, но то была пустая забава. Теперь же это было настоящее путешествие. Он удивлялся чувствительности такого хрупкого, по-видимому, судна, его легкой незаметной качке, быстрому ответу на малейшее движение вёсел, тому, как оно отскакивало от подводных камней. Новый мир открывался для него. Куонеб научил его, что в лодку надо садиться только в то время, когда она не касается дна; становиться в ней на ноги и двигаться, придерживаясь за планшир; не делать внезапных переходов. Он узнал также, что легче грести на глубине шести футов, чем на глубине шести дюймов.

В час они проехали пять миль и добрались до Гудзона, где грести было уже труднее, потому что они плыли теперь вверх по течению. Прошло довольно много времени, и они очутились на более мелкой части реки, где было так мало воды, что лодка не могла плыть. Они выпрыгнули из неё и шли по воде до тех пор, пока не добрались до глубокого места, и, войдя в лодку, весело взялись опять за вёсла. Вскоре после этого они встретили непроходимые пороги, и тут Рольф в первый раз познакомился с тем, что такое переноска груза на плечах. Куонеб заметил ещё издали бешено пенящиеся воды и, внимательно всматриваясь в берега, прежде всего задал себе вопрос: где пристать к берегу? а затем: как далеко придётся нести груз? Нет ни одного порога на главных реках Севера Америки, где не приходилось бы прибегать к переноске. Всякий, кто плывёт по такой реке, не приступает к переносу груза, не обдумав хорошенько вопросов: когда, где и как лучше причалить? Выбор места является всегда результатом самого тщательного наблюдения. Считается, кроме того, обязательным оставить какие-либо, хотя незначительные, указания на таком месте, дабы следующий путешественник мог, благодаря этим указаниям, сохранить время и избежать лишних хлопот.

— Да! — вот всё, что услышал Рольф от своего спутника, который тотчас же направил лодку к плоскому камню пониже порогов.

Причалив к берегу, они нашли там следы костра. Было уже около полудня, и, пока Рольф занимался приготовлением обеда, Куонеб взял небольшой тюк и отправился исследовать дорогу. Он с трудом различал последнюю, и, надо полагать, по ней уже два года никто не ходил, хотя можно было с уверенностью сказать, что она ведёт к известному определённому месту. Такие дороги прокладываются обыкновенно вдоль реки, за исключением тех случаев, когда встречается какое-нибудь естественное препятствие. Куонеб не спускал глаз с реки, так как найти судоходное место было для него в данный момент важнее всего. Не прошёл он и ста ярдов, как увидел спокойное течение и удобное место для причала.

По окончании обеда, когда индеец выкурил трубку, оба принялись за работу. Пройдя несколько раз взад и вперёд, они перенесли весь груз и, наконец, лодку, которую спустили на воду и привязали у берега.

Уложив снова груз, они пустились в путь, но не проплыли и получаса, как встретили другие пороги, где вода не так стремительно бушевала, но была так мелка, что лодка не могла бы переплыть этого места даже и в том случае, если бы из неё вышли оба гребца. Куонеб перенёс на берег половину груза, затем оба они взялись за лодку, перетащили её на другую сторону стремнины и там снова нагрузили её. Проехав некоторое расстояние по спокойной поверхности реки, они встретили необыкновенно быстрое течение, которое продолжалось на довольно большом протяжении между берегами, густо заросшими ольхой. Индеец вышел на берег, срезал два длинных крепких шеста и, став на носу лодки, приказал Рольфу стоять на корме; с помощью срезанных шестов они шаг за шагом провели лодку через быстрину и благополучно добрались до более удобного места.