Индеец кивнул головой в знак согласия. Спрятав в безопасное место связку мехов и лыжи, которые они взяли с собой на всякий случай, они отправились в ту сторону по твёрдому обледеневшему снегу. Они прошли всего две-три мили до того места, где было собрание воронов, и очутились снова в кедровой чаще с оленьим двором.

Скукуму было знакомо это место. Он бросился в лес, исполненный жажды воинской славы. Но почти моментально во все лопатки примчался назад, жалобно воя и взывая о помощи, а за ним по пятам гнались два серых волка. Куонеб подпустил их к себе на сорок шагов; увидя людей, волки остановились и повернули назад. Куонеб выстрелил; один из волков громко тявкнул, как собака. Затем оба прыгнули в кусты и скрылись из виду.

Охотники внимательно осмотрели снег и нашли следы крови. В оленьем дворе валялось несколько убитых волками оленей. Ни живых оленей, ни волков не было видно; затверделая поверхность снега давала возможность свободно двигаться всем животным, а потому и и другим легко было скрыться от охотников.

Осмотрев низменную местность, поросшую ивой, в надежде найти там бобров; они вернулись вечером к месту стоянки. Они нашли там всё, как оставили, за исключением «связки мехов, которая исчезла куда-то бесследно».

На твёрдой поверхности снега незаметно было, конечно, никаких следов. Они подумали прежде всего, что это сделал их старый враг, но, побродив несколько времени кругом, они нашли шкурку горностая, а на четверть мили дальше её — куски меха выхухоли. Это походило на проказы врага охотников, росомахи, которая, хотя и редко, но попадалась в этих горах. Да! вот и следы когтей росомахи, а вот и ещё кусок меха выхухоли. Словом, было ясно, что меха украла росомаха.

— Как-никак, а она порвала только самые дешёвые меха из всей связки, — заметил Рольф.

Охотники многозначительно переглянулись… «порвала только самые дешёвые». Могла ли росомаха понимать ценность меха? Меха были разорваны только для отвода глаз; это было дело рук человека, и человек этот был Хог.

Он, конечно, успел опередить их и находился теперь далеко.

— Ладно! Подожду несколько дней, чтобы он думал, будто находится в полной безопасности, а потом выслежу его и всё порешу, — сказал индеец, уверенный действительно в том, что положит конец всему делу.

Перемена погоды повлекла за собой неминуемую перемену всех планов охотников и спасла их врага от немедленного возмездия. Две недели продолжалась, оттепель, и затем пошёл дождь. Лёд на озере покрылся водой дюймов на шесть; река разлилась по всему льду, быстро уничтожая последние остатки его… Грязь и мокрый снег положили конец путешествиям по лесу, подсказывая быстрое наступление весны.

Каждую ночь слегка подмораживало, и с каждым днём солнце грело всё сильнее; на открытых солнечных склонах появились всюду широкие проталины.

Воспользовавшись первым днём, когда слегка подморозило, охотники отправились в обход, зная хорошо, что наступил уже конец сезона и вместе с тем настал и шестимесячный отдых всем капканам и ловушкам.

Они направились обычной дорогой, захватив с собой лыжи, хотя теперь они редко пользовались ими. Здесь они увидели большой след; Куонеб указал на него и кивнул головой, когда Рольф спросил: «Медведь?» Да! Медведи бродили теперь в лесу; зимняя спячка их кончилась. Мех их был в цене; через месяц они должны начать линять. Наступило время охоты на медведя — или капканом, или собакой.

Скукум без сомнения считал последний способ охоты самым подходящим для себя, но дело в том, что на медведя мало одной собаки. Надо по меньшей мере три-четыре, чтобы дразнить его сзади, забегать ему спереди и вступать с ним в схватку; одна собака могла только заставить его улепётывать.

У них не было медвежьих капканов, и они, зная, что медведи весной ходят очень далеко, не захотели идти по его следам.

В ловушках они нашли двух куниц, но одна из них испортилась вследствие тёплой погоды. Они узнали на этот раз, что у Хога была своя линия капканов, для которой он употреблял частью и их ловушки. Он недавно делал обход и воспользовался до некоторой степени их трудами.

Несмотря на то, что ходил он здесь два дня назад, следы его нетрудно было разглядеть на снегу и на земле. Куонеб осмотрел своё ружьё; он прикусил нижнюю губу и зашагал вперёд.

— Что ты хочешь делать, Куонеб? Неужели пустишь в ход ружьё?

— Да.

В глазах краснокожего сверкнул опасный огонёк, заставивший Рольфа молча следовать за ним.

Они прошли мимо трёх куньих капканов и, наконец, увидели возле дерева большой треугольник из брёвен с приманкой. Было ясно, что в этом месте спрятан большой железный капкан для медведя.

С трудом сдержав любознательность Скукума, они двинулись дальше. Они прошли ещё мили две и тут убедились, что враг их был опытным бродягой и хорошо знал всю окружающую местность. Вечером, на закате солнца, они пришли к своей стоянке, выстроенной на полпути от хижины, и остались там на ночь. Когда Рольф, перед тем как ложиться спать, вышел взглянуть ещё раз на небо, он услышал вдруг скрип дерева. Это очень его удивило. Даже Скукум встревожился. Но скрип не повторился больше. Утром они снова пустились в путь.

В лесу постоянно слышатся самые разнообразные звуки — шелест деревьев, пение соек, карканье воронов, трескотня кузнечиков и между ними случайные возгласы тетеревов, куропаток и сов. Четвероногие обычно молчат, за исключением рыжей белки, которая болтлива и деятельна.

Громкие звуки разносятся эхом далеко по лесу. Ни днём, ни ночью не проходило и пяти минут, чтобы до чуткого уха внимательной собаки не доходили звуки какой-нибудь странной лесной болтовни, или царапанья, или треска, или крика, или свиста. Сотни раз в день передавало Скукуму ухо всё, что совершалось в лесу. Шум собственных шагов, заглушающий звуки для охотника, не мешал собаке слышать все звуки леса. Когда повторился скрип дерева, слышанный Рольфом, и донёсся до слуха Скукума, шерсть его ощетинилась, он насторожился и глухо заворчал.

Охотники остановились. Так поступают все опытные охотники, когда собака говорит им: «Стой!». Они подождали с минуту. Скрип снова повторился. Он походил на скрип сука, когда он от ветра скребётся о соседний сук. «Гау! гау! гау!», — откликнулся Скукум и пустился вперёд.

— Назад, дурак! — закричал на него Рольф.

Но у Скукума было своё на уме. Он бежал по-прежнему вперёд, затем остановился, склонил голову к земле и что-то обнюхал на снегу. Индеец наклонился и поднял струбцинку, то есть карманный подъёмный винт, который охотники всегда носят с собой для постановки капкана, ибо без него ни один человек не может ни завинтить, ни отвинтить пружины. Подняв его, индеец сказал:

— Да! Хог будет теперь в большом затруднении.

Он догадался, что соперник-охотник потерял самый необходимый инструмент.

Скукум пустился дальше. Так дошли они до небольшой ложбины. Собака опередила их, и они услышали вдруг, что она сердито лает и ворчит на кого-то. Охотники поспешили к месту действия и увидели на снегу, в одной из тех дьявольских машин, которые называются медвежьими капканами, тело своего врага Хога, попавшего рукой и ногой в западню, поставленную им же самим.

На лице индейца мелькнула злорадная улыбка. Рольф пришёл, напротив, в ужас. В то время как они стояли и смотрели на лежавшего, послышался вдруг слабый крик Хога.

— Он жив, скорее! — воскликнул Рольф.

Индеец подошёл, но не спеша. Он дал обещание отомстить; мог ли он спешить на помощь?

Беспощадные железные челюсти держали вора за колено и правую руку. Надо было прежде всего высвободить его. Но как? Нет человека, который мог бы справиться с пружиной без необходимого приспособления.