— Да, тебе ведь никогда не нравился кролик, не так ли? Ну что ж, я выпью бокал красного вина. Не присоединишься ко мне?

Я снова качаю головой, для меня слишком рано пить вино. Она направляется в гостиную, я молча следую за ней. Садится в свое зеленое кресло, я сажусь на диван напротив.

Она поднимает бокал и делает глоток.

— Неплохо выглядишь. Жизнь удалась!

Я прикусываю нижнюю губу.

— Не так уж плоха.

— Хммм..., — она скользит по мне тяжелым взглядом. — Что ты делаешь в Англии?

— Я.... — Боже, не могу поверить, что я так и не подготовила свой ответ, прежде чем приехать сюда.

Ее глаза сужаются, превратившись в подозрительные щелочки.

— Я здесь с Торном, — честно отвечаю я.

Она хмурится.

— Я думала, ты перестала на него работать два года назад.

Я чувствую, как шея и щеки начинают краснеть.

— Я с ним не по работе.

Мама медленно улыбается.

— Ах, понятно, откуда вся эта дорогая одежда. — Она глубоко затягивается сигаретой. — Я рада за тебя, не пойми меня неправильно, но ты не думаешь, что он просто играет тобой?

Я с трудом сглатываю.

— Возможно. Я и не ожидаю, что мое пребывание у него затянется.

Она переводит взгляд на свое замызганное окно.

— Да, хорошо получать удовольствие, пока твоя грудь не подвержена влиянию гравитации. — Она переводит взгляд на меня. — И на сколько ты в Лондоне?

— Может на три месяца, а может быть, меньше, — отвечаю я.

— Твоя бабушка очень больна. Она спрашивала о тебе на днях. Тебе стоит навестить ее. — Мать в упор смотрит на меня.

Что я здесь вообще делаю? У меня такое чувство, будто стены сжимаются вокруг меня. Запах затхлого сигаретного дыма и старого пота, начинает душить, я начинаю покашливать.

— Я могу послать ей немного денег, если она в них нуждается.

— Она умирает, Челси. Зачем ей твои день, что она будет с ними делать? Она хочет повидаться с тобой перед кончиной.

— Передавай ей от меня привет. — Жестко и холодно говорю я.

— Он знает? — спрашивает мать.

— Что знает и кто? – Вопросом на вопрос отвечаю я, нахмурившись.

Она смотрит на меня таким взглядом, который я не могу понять.

— Что ты украла у него деньги.

Я отворачиваюсь от нее и утвердительно киваю. И вдруг мне хочется придумать какую-нибудь причину, чтобы побыстрее убраться отсюда. Общение с мамой для меня всегда напоминает, хождение по минному полю.

— Он заключил с тобой договор? Он издевается над тобой? — вроде бы с нежностью спрашивает она.

— Он относится ко мне с уважением, — сообщаю я. — На самом деле, он мне нравится.

Она смеется, словно я сказала какую-то шутку.

— Он тебе нравится?! Странная характеристика для такого... сложного механизма.

У меня внутри все сжимается.

— Мне нужно подышать свежим воздухом. — Даже мой голос звучит совсем странно, напряженно и странно, чему я несказанно удивляюсь.

Мать делает взмах рукой в сторону балкона, саркастическая улыбка все еще витает у нее на губах. Я встаю и выхожу на балкон. В голове рой странных мыслей. Я очень люблю свою мать, и мне очень хочется, чтобы она полюбила меня. Я всего лишь хочу, чтобы она любила меня, но не знаю, что я должна сделать, чтобы она смогла меня полюбить.

Приятно, когда тебя обдувает холодный ветерок и слабые лучи солнца ласкают лицо. Я опускаю согнутые руки на перила, покорно вздохнув, гляжу вниз, собираясь опустить голову на руки. Но картина, которую я вижу внизу, у подъезда, заставляет меня дернуться от изумления.

Бентли нет перед подъездом.

На его месте стоит матово-черный Aston Martin, вокруг которого кружится стайка детей.

Нет! Он не может оказаться здесь.

Мне кажется, что мне мерещится, пока я не заглядываю подальше вниз с балкона и не вижу Торна, прислонившегося к задней двери автомобиля. Он о чем-то беседует с детьми, но вдруг поднимает голову и смотрит в упор на меня.

У меня рот раскрывается от шока.

Мы смотрим друг на друга пару секунд. Потом я резко в бешенстве или ярости отскакиваю назад. Я никогда в жизни так не злилась, поэтому быстро возвращаюсь в гостиную матери и хватаю свою сумочку.

— Мне нужно идти, мама, — объявляю я, не глядя на нее.

— Челси, — окликает она.

Я оборачиваюсь и смотрю на нее с порога.

— Спасибо за деньги. Они большая поддержка для моего ежемесячного жалкого пособия, которое быстро заканчивается.

О, мама. Если бы ты меня любила, тогда бы все стоило того. «Но она не любит», — шепчет голосок у меня в голове. Я киваю, открываю входную дверь и быстро выхожу за порог.

Торн ждет, когда я выйду из подъезда. Я пристально смотрю на него. Мы как два боксера на ринге, внимательно рассматриваем друг друга, готовые к бою.

— Садись, — жестко говорит он.

Я демонстративно останавливаюсь.

— Где Ральф?

— Я отправил его домой, — отвечает он коротко.

— Почему?

— Потому что приехал сам.

Я так злюсь, что готова уже вызвать чертово такси, но замечаю у Торна вокруг рта белый контур, похоже он пребывает в бешенстве. Он так же злиться на меня, как и я на него. Какого черта он так разозлился? Мне хочется закричать, но я понимаю, что мы словно на сцене в кинотеатре. Дети с большим интересом переводят взгляд с одного на другого. Я сажусь в машину, не говоря ни слова, он с тихим щелчком закрывает дверцу.

— Ты следил за мной? — взрываюсь я.

Торн не реагирует на мою выходку. Он молча пристегивает ремень и заводит машину, выруливая с тротуара.

— Нет. Я спросил Ральфа, где ты. Когда он сказал, что ты поехала в Богом забытый квартал, я приехал сюда сам. Неужели ты ничего не понимаешь?! Какого черта ты здесь делаешь?

— Ты следил за мной без моего ведома и согласия. Это шпионаж, — говорю я, стиснув зубы.

— Смирись с этим, — беспечно отвечает он. — Это Лондон, мировая столица с камерами слежения. За тобой все время следят. Многие агенты. Не бывает такого, чтобы кто-то за тобой не приглядывал или не прослушивал.

— Это тебя не оправдывает. Ты преследуешь меня.

— Ну, это ты украла у меня, — говорит Торн. Сдержанно и низко, но волоски у меня на шеи встают дыбом, несмотря на то, что я отказываюсь сдаваться.

— Да, я украла у тебя, но я выплачиваю тебе сполна, не так ли? Каждый раз, когда ты меня трахаешь, я выплачиваю тебе долг, — кричу я еще больше разозлившись.

Если я даже хочу причинить ему боль своими словами, меня ждет фиаско. Ему как с гуся вода. Он полностью игнорирует мои слова.

— Зачем ты это сделала, Челси? — вдруг спрашивает он. — Почему ты украла у меня деньги?

У меня сжимается сердце, поэтому я отворачиваюсь в другую сторону от его пристального изучающего взгляда. Я не могу ему сказать. Это слишком длинная история. У меня нет сил залезать так глубоко в свои темные воспоминания. И самое главное, я не доверяю ему настолько, чтобы излить душу.

— Я наблюдал за тобой неделями, прежде чем, наконец подступился к тебе. Ты не купила себе дизайнерскую одежду, не приобрела модную новую квартиру, ты работала в офисе. На что ты потратила столько денег или они просто исчезли? — спрашивает он. Я постепенно успокаиваюсь и его голос тоже становится более спокойным. Но даже его спокойный и размеренный голос не заставляет меня открыться ему.

— Что я сделала с деньгами — не твое дело, — скрестив руки на груди, говорю я.

— Мое дело, потому что ты принадлежишь мне, — отвечает Торн.

— Мне почему-то кажется, что ты решил, будто все принадлежат тебе. Так у меня для тебя имеются новости, Торн Блэкмор. Ты можешь контролировать мое тело еще несколько недель, но ты никогда не будешь владеть мной, моими мыслями, моим сердцем, моей свободной волей, ты на самом деле и не владеешь мной. У нас имеется соглашение, и все, что оно влечет за собой: я оказываю тебе чисто сексуальные услуги в течение трех месяцев. Затем все будет кончено. Между нами ничего не будет. — Я чувствую, как слезы льются у меня по лицу, и я до конца не понимаю, что лепечу, но таким образом я высвобождаю свой сдерживаемый гнев.