Михаил Федорович Воротников, бывший на Халхин-Голе адъютантом Жукова, в своих мемуарах рассказывает о разговоре Штерна с командующим 1-й армейской группы несколько иначе, но суть спора передает точно так же, как и сам Георгий Константинович. Штерн будто бы сказал: "Товарищ Жуков, как видите, наши войска растянулись. Тылы отстали. Не исключен удар более сильными резервами противника. Я рекомендую не торопиться. Надо временно, на один-два дня, приостановить наступление, создать сильный заслон с востока и северо-востока, подтянуть войска и тылы, а затем нанести окончательный удар". Однако совет Штерна Жуков отклонил. В письме Воротникову 18 февраля 1967 года Георгий Константинович утверждал: "...Если бы я послушал его (Штерна. - Б. С.) совета и остановил наступление, японские части могли избежать окружения".

Прежде чем решить, кто же тогда на самом деле был прав, Штерн или Жуков, я хочу рассказать, чем закончились бои на Халхин-Голе. Опять обратимся к жуковским мемуарам. Маршал писал: "31 августа 1939 года последние очаги сопротивления 6-й японской армии, вторгшейся в пределы Монгольской Народной Республики, были ликвидированы... Сокрушительный отпор советских и монгольских войск, небывалый разгром отборных сил целой японской армии заставили тогдашние японские правящие круги пересмотреть свои взгляды на могущество и боеспособность Советских Вооруженных Сил, особенно на моральную стойкость советских воинов". А в статье 1940 года Жуков не пожалел красок для описания последних боев: "С 24 по 30 августа шла траншейная борьба, упорная борьба за каждый бархан. Это была целая эпопея. Возле каждой высоты наши войска встречали бешеное сопротивление. Генерал Камацубара обманывал окруженные части, предлагал им по радио и через голубиную почту держаться, обещая поддержку. Японцы, введенные в заблуждение своим командованием, упорно отбивались. Каждую высоту приходилось брать приступом. Наша тяжелая артиллерия уже не имела возможности вести огонь, так как железное кольцо наших войск все более и более замыкалось. Возникала опасность попадания в своих. Артиллеристы под огнем неприятеля выкатывали вперед пушки на открытые позиции и били по траншеям врага прямой наводкой, а затем пехотинцы со штыками и гранатами шли в атаку, врываясь в траншеи.

Замечательно действовала наша авиация. Она беспрерывно патрулировала в воздухе, не давая японским самолетам бомбить и штурмовать наши войска. Наши летчики делали по 6-8 вылетов в день. Они разгоняли резервы противника и штурмовали его окруженные части. Японские истребители терпели поражение за поражением...

К 30 августа в руках японцев оставался последний очаг сопротивления сопка Ремизова... К этой сопке собрались остатки войск императорской армии. Японская артиллерия почти вся к этому времени была выведена из строя. Поэтому японцы вели главным образом минометный и пулеметный огонь. Наши части, охваченные величайшим воодушевлением, все сужали и сужали кольцо. 30 августа на сопке Ремизова заалели красные знамена".

Тут же Жуков подвел итоги сражения: "Августовское наступление было блестяще закончено. В барханах и долинах Халхин-Гола была разгромлена и уничтожена 6-я японская армия.

В результате боев с мая по сентябрь японцы, по самым скромным подсчетам, потеряли 55 000 солдат и офицеров, из них убитыми не менее 25 000.

За последнюю операцию нами взяты огромные трофеи... За время боев японцы потеряли 660 самолетов. Потери же советской авиации составили 143 самолета".

Позднее советские историки не были столь скромны, как Георгий Константинович, и увеличили общие потери японцев до 61 тысячи человек. Потери же Красной Армии сначала определили цифрой в 9 824 убитых и раненых. Затем, уже в 80-е годы, ее увеличили почти вдвое - до 18,5 тысяч человек. Но даже и в этом случае получалось, будто советские потери были в 3,3 раза меньше, чем японские. Наконец, в 1993 году в книге "Гриф секретности снят" появились официальные цифры советских потерь на Халхин-Голе, существенно превышающие ранее опубликованные. Как мы убедимся в следующих главах, данные этой книги о советских безвозвратных потерях в Великой Отечественной войне занижены в несколько раз. Однако в боях на Халхин-Голе размер потерь был на несколько порядков меньше, чем в 1941-1945 годах, как в абсолютном исчислении, так и в расчете в среднем на день боевых действий. Поэтому можно предположить, что сведения о потерях Красной Армии в короткой советско-японской войне 1939 года более точны, хотя наверняка и здесь был какой-то недоучет безвозвратных потерь.

Не обессудь, читатель, но в моей книге будет еще много разных цифр. Я вполне солидарен, с мыслью Николая Гумилева о том, что "все оттенки смысла умное число передает". Можно сказать, что число погибших в сражениях, которыми руководил Жуков, - это главное в его судьбе как полководца. Сколько неприятельских солдат и офицеров было истреблено при его участии, сколько уничтожено боевой техники, и ценой каких потерь Красной Армии за это заплачено. Георгий Константинович до самой смерти имел сильно преувеличенное представление о потерях противостоявших ему армий и значительно приуменьшенное, приукрашенное - о потерях своих войск. Безусловно, это помогало маршалу ощущать себя великим полководцем. Но сегодня, четверть века спустя после его кончины, надо честно взглянуть правде в глаза, беспристрастно оценить итоги свершенного Жуковым на поле брани.

Итак, по данным, приведенным в книге "Гриф секретности снят", советские и монгольские войска на Халхин-Голе в период с мая по сентябрь 1939 года потеряли убитыми 6830 человек, пропавшими без вести - 1 143, ранеными - 15 251 и больными - 701 человека. Сразу скажу, что число больных здесь значительно приуменьшено, поскольку учтены только те из них, кто проходил лечение в госпиталях Забайкальского военного округа. В книге бывшего начальника Главного военно-санитарного управления Красной Армии Е.И. Смирнова "Война и военная медицина. 1939-1945 годы" приведены данные обо всех советских военнослужащих, заболевших на Халхин-Голе, включая и тех, кто лечился в госпиталях на территории Монголии - 2225 человек. Отмечу также, что подавляющее большинство пропавших без вести следует считать убитыми. В японский плен попало 89 советских бойцов и командиров и 1 солдат Монгольской народно-революционной армии, который умер в плену, не дождавшись затянувшегося почти на год обмена пленными. Следовательно, примерно 1 053 пропавших без вести в действительности погибли в бою. Таким образом, потери Красной Армии и монгольских войск убитыми составили 7 884 человека, а общие потери убитыми, пленными, ранеными и больными достигали 25 660 бойцов и командиров. От ран к ноябрю 1939 года умерло 720 красноармейцев. К тому времени еще не определился исход лечения примерно у двух третей раненых. Можно предположить, что некоторые из этих последних тоже умерли и что общее число умерших от ран составило около 1 тысячи человек. Таким образом, всего на Халхин-Голе погибло около 9 тысяч советских и монгольских военнослужащих. Правда, необходимо оговориться, что монгольские потери были в десятки раз меньше советских. Ведь в боях участвовало менее 5 тысяч монгольских солдат и офицеров, и то главным образом на второстепенных направлениях, тогда как численность советских войск к концу боев значительно превышала 80 тысяч человек.