Призрак медленно шёл дальше.

– Это... – растерянно выдавила Жанна.

– Дух мора, – сказал Солнечный рыцарь. Он был слегка бледен, но голос оставался спокойным. – Посланец Королевы Чумы, разносящий заразу, а быть может, сама Королева, вздумавшая прогуляться по Руайяну. Когда он только появился, кто-то из англичан пытался его зарубить, да только под плащом не оказалось никого, а смельчак помер в ту же ночь от чумы, не дожив и до рассвета. С тех пор никто носа на улицу не покажет после захода солнца.

– Одержимые, – прошептала Жанна. – Слуга Чумы. Демоны... да что ж здесь творится?

Чья-то рука мягко коснулись её плеча, и колдунья вздрогнула. Лишь через несколько мгновений она узнала в стекле отражение Эвена и позволила себе расслабиться.

– Обо всем этом лучше поговорить завтра, – сказал телохранитель. – Если вы позволите, мессир, мы отойдём ко сну.

Жан лишь кивнул. Когда Жанна выходила, он так и остался сидеть, задумчиво глядя в окно, за которым таял в ночи голубой огонёк.

И всё же сон не принёс отдыха.

Это было видение, каких Жанна никогда прежде не знала. Она могла бы подумать, что находится там, за Гранью — но город внизу был вполне человеческим. Естественным. Нормальным. И всё же колдунья знала точно: сейчас она спит. Потому что происходящее не могло быть взаправду.

Жанна сидела на резном коньке крыши особняка, сложив руки на коленях, и смотрела вдаль. Руайян казался мёртвым. Вышедшая из-за туч луна заливала тусклым светом улицы, на которых не было ни единой души. Впрочем, это ведь сон. Откуда ей знать законы сна?

Позади раздались мягкие шаги. Кто-то шёл босиком по деревянной балке, не боясь заноз, и откуда-то Жанна знала, кто именно.

— Ты опять здесь, дух, — сказала она, не оборачиваясь.

— Разве я причиняю тебе вред, Изгоняющая? — раздался за её спиной мелодичный голос Женщины в Белом. – Напротив. Я пытаюсь помочь. Так, как умею.

– А умеешь ты плохо, – мрачно ответила колдунья, хотя и знала, что многие духи неспособны перешагнуть через свою природу, так же как человек не умеет летать. И даже если корвус вдруг захочет помочь человеку, он всё равно не сможет сделать это даром. Это не в его силах.

– На твоём месте я бы ценила и такую помощь.

— Зачем ты пришла?

— Задать вопросы. Те, которые помогут тебе найти ответы.

– Хорошо. Задавай.

Жанна вдруг почувствовала, как плечо её стиснула холодная рука. Женщина в Белом приникла к ней и проговорила над самым ухом:

– Что ты будешь делать, если трое одержимых на площади — это только начало?

Липкий страх вонзился в колдунью. Женщина в Белом вдруг оплыла, растеклась лужей белёсой слизи и набросилась на Жанну, пытаясь забраться в рот, забить нос, удушить, залить горло...

– Memento quia pulvis es[1], — прошептал бесплотный голос.

Крик её погас в стенах комнаты.

-- Ш-ш-ш, – чья-то рука лежала на лбу колдуньи, тёплая, живая. Тёмный силуэт слегка повернул голову, и Жанна узнала Эвена.

– Это ты, – облегчённо сказала она. – Мне... мне опять приснился кошмар.

Одеяло свалилось на пол. Жанна с трудом села, прижимая ладони к вискам. Эвен стоял рядом, опустившись на колено, и с тревогой глядел на неё.

– Я знаю, что это было, миледи, – сказал он. Жанна подняла глаза. – Вы спали и не-спали. Это somnolentus delirium, странствия сновидца. Разве вам ещё снится такое?

– Нет. – Жанна бросила быстрый взгляд в окно. Небо уже посветлело, хотя до восхода солнца было ещё далеко. – Когда-то снилось, но вот уже шесть лет как шевалье де Бриенн избавил меня от них. Тогда мне казалось, что навсегда.

И она знала, что Эвен ошибается, хоть и проявил вдруг знание латыни. Это не delirium – это чужая сущность, гость с той стороны коснулась её разума. Коснулась мимолётом, осторожно, но этого хватило, чтобы едва не свести Жанну с ума. Она высасывала силу колдунья, а взамен навевала эти жуткие сны. Женщина в Белом.

Вот только зачем ей разговаривать с жертвой и задавать вопросы?

Жанна плюхнулась обратно на подушки, не потрудившись даже прикрыться. Эвен поднялся и сел на кровать.

– Это опасно? – спросил он.

– Не знаю. Завтра я попытаюсь что-то сделать. Но... не сейчас.

Телохранитель обнял её. Жанна вздохнула, чувствуя, как само собой приходит ощущение защиты. Она уже задремала, когда стук в дверь рассеял все надежды на нормальный сон.

– Прощу прощения за ранний визит, – донёсся из-за двери голос Шарля. – Мессир Жан просит вас спуститься. Пришли англичане.

Нахлынувшая волна злости заставила Жанну высказать слова, услышав которые, эсквайр поспешил извиниться и уйти. Эвен поднялся.

– В этом городе выспаться вам не дадут, – сказал он.

Утро выдалось холодным и, поёживаясь, колдунья принялась одеваться. Эвен стоял рядом, уже готовый хоть сейчас отправляться в путь. Он всегда вставал засветло и, если делать было нечего, просто ждал около спящей Жанны, глядя на разгорающуюся зарю. Как сейчас.

– Помоги мне, – сказала колдунья. Эвен подал ей платье и застегнул пояс, затем накинул на плечи плащ с королевским гербом. Ритуал этот оставался неизменным с самого начала его службы. После плаща он перехватил и заколол волосы Жанны искусно выполненной серебряной розой, подал ей ножны, которые она тут же повесила на пояс. Полагаясь на помощь духов, Жанна меж тем не забывала и о хорошей стали, что уже спасало ей жизнь. И пусть сражалась она не очень хорошо, да и силой похвастаться не могла, всё же один кинжал лучше, чем никакого.

Для меча у неё был Эвен.

– Идём, – сказала она.

Солнечный рыцарь ждал её в том же кресле, словно никуда и не уходил. Жан был мрачен, постукивая пальцами по рукояти меча, и всё так же смотрел в окно.

– А ведь только ещё светает, – сказал он.

Посреди зала стоял английский рыцарь в доспехе, поверх которого спускался красный плащ с гербом. Шлем он держал в руках, и Жанна узнала вчерашнего одержимого. Мужчина изменился – теперь на его грубоватом лице была печать власти, а не хитрости. Хорсе ушёл, оставив вместо себя сэра Джона Уильямса, опытного, умелого рыцаря, привыкшего к сражениям, но прежде всего – человека. Сэр Джон уже переступил порог сорокалетия, но даже на вид силы в нём хватило бы, чтобы остановить бегущего жеребца.

– Изгоняющая, – он преклонил колено. – Моя жизнь – ваша жизнь.

– Оставьте это, мессир, – тихо сказала Жанна. Англичанин сумел её удивить. Колдунью редко благодарили за работу так.

– Я слышал, вы пойдёте осматривать место, где нас поймали тёмные силы, – сэр Джон Уильямс говорил, не поднимая головы. – Я пойду с вами и сейчас. Снаружи ждут мои люди.

– Думается, раз вы пришли без Чёрного Быка, он не очень-то хочет видеть вас в поисковом отряде, – проговорила Жанна.

– Именно так, миледи.

– Значит, обойдёмся сами. Встаньте, мессир Джон. Я не королева и не благородная, чтобы становиться передо мною на колени.

– Что с того? – рыцарь выпрямился. – Вы вернули мне разум. Изгнали дьявола, который засел в моей голове. Да будь вы хоть отлучённой от церкви еретичкой, разве могу я поступить иначе?

– Не будем терять времени, – заметил Жан. – Как только мессир Томас прознает про ваше отсутствие, он первым делом пойдёт сюда.

Сэр Джон лишь кивнул.

– Мессиры, – негромко сказала Жанна, обращаясь к остальным. – Я не хочу оставаться в городе ни одного лишнего дня, и сегодня попытаюсь рискнуть. Вернуть вам брата, Жан. Так что нам придётся сражаться.

– Риск – дело благородное, – кивнул Жан. На его лице не промелькнуло ни малейшего удивления.

Снаружи их ждали двое лучников – те самые, стоявшие тогда на эшафоте со своим лордом. Оба как на подбор – плотные, кряжистые мужики, привычные и к плугу, и к топору, и к длинному луку. Завидев Жанну, они немедля преклонили колени, на что раздражённая колдунья лишь махнула рукой.

Шарль с Бертом и Эвеном быстро взнуздывали коней. Берт, как и всегда, широко улыбался, руки его так и порхали, делая эту нехитрую работу. Оруженосец, подумав, взял из оружейной комнаты арбалет, который пристроил к луке седла. Англичане, приехавшие верхом, терпеливо ждали.