Она не просила этого наслаждения, не ожидала и не хотела его. Она боялась испытать настолько сильное наслаждение, чтобы потом страдать от его отсутствия. Ведь Спенсер уже сделал свою работу и завтра уедет.

Он сам говорил, что ему осталось еще несколько часов работы над рукописью, а неисправность в самолете уже устранена. Он собирался лететь в Нью-Йорк, оставить рукопись у издателя, а затем лететь дальше, во Флориду.

Ей показалось необходимым предложить подвезти его в аэропорт.

— Дорога займет всего час, — сказала она, увидев, как он нахмурился.

— Я могу взять такси.

— Но ты мог взять такси, когда приехал, однако попросил меня заехать за тобой. Так что я прекрасно отвезу тебя в аэропорт. — Это было самое малое, что она могла для него сделать, учитывая, как много времени он уделил ей.

— Я тогда подумал, что по дороге мы сможем поговорить, — недовольно проворчал он. — А сейчас в этом нет нужды.

Она с болью поняла, что ему не терпится вновь обрести свою свободу. Но боль была ей полезна, так как вбивала между ними необходимый клин. Спенсер помог ей, но теперь его участие закончилось. Оставалось только как можно спокойнее завершить их встречу.

— Все-таки я подвезу тебя, — твердо заявила она.

— Тебе нужно на работу.

— Я не смогу спокойно работать, пока не буду уверена, что ты благополучно поднялся в воздух.

— Тебе так не терпится избавиться от меня?

Она кинула на него возмущенный взгляд, не зная, как ответить на его вопрос. Если оставить в стороне секс, находиться с ним было вовсе не так уж плохо. Оказалось совсем не страшно и не так уж неловко, как она предполагала. Но жизнь продолжается, а значит, она должна снова занять свой кабинет дома, снять с его кровати постельное белье и следить за календарем и своим телом в ожидании первых признаков результатов секса между ней и Спенсером.

Во вторник утром они ехали в «ягуаре» в сторону аэропорта. Дженна вела машину, а Спенсер сидел рядом и о чем-то размышлял, а потом вдруг спросил:

Когда ты об этом узнаешь?

Она не стала уклоняться от ответа. Ребенок оставался для них единственным общим интересом.

— Через тринадцать дней.

— Я думал, что есть тесты, которые раньше скажут о результатах.

— Я им не доверяю. Если тест покажет, что я беременна, а потом окажется, что это не так, я страшно расстроюсь. Предпочитаю подождать. Если у меня будет задержка хотя бы на день, все будет ясно. Тогда я сделаю тест, чтобы подтвердить этот факт.

Он молчал, глядя вперед. Когда до аэропорта осталось минут пять езды, он сказал:

— Через две недели я позвоню тебе, чтобы узнать.

— Но меня здесь не будет, я уеду в Гонконг.

Он быстро повернулся к ней.

— В Гонконг? — Его сине-серые глаза оживились, но неизвестно, от зависти, любопытства или раздражения. — А зачем тебе лететь в Гонконг?

— Мне нужно посетить фабрики, изготавливающие некоторые наши товары.

— Одна?

— Нет, со мной едут несколько моих сотрудников. Мы предпочитаем собственными глазами раз или два в год проверить качество производства.

— Сейчас тебе не следует ехать.

Когда она читала сегодняшнюю газету, там, кажется, не говорилось о каких-либо тревожных событиях в Гонконге.

— Почему?

Его глаза сверкнули — на этот раз явно недовольно.

— А вдруг ты беременна.

— В таком случае процессы в моем теле будут настолько микроскопическими, что поездка в Гон_конг никак на нем не отразится. Можешь мне поверить, я не сделаю ничего, что могло бы повредить моему ребенку.

— Я много раз летал в этот регион. Перелет долгий и утомительный. Ты не считаешь это опасным?

— Нет, не считаю. И мой доктор придерживается того же мнения. Когда я узнала о твоем согласии помочь мне, я спросила его об этом. Он сказал, что если яйцеклетка будет готова оплодотвориться, это произойдет до моего отъезда, и, если это случится и все будет в порядке, поездка не принесет никакого вреда.

— А если что-то будет не в порядке? Что, если у тебя по пути в Гонконг случится выкидыш?

— На этой стадии выкидыш равносилен менструации. Я даже не узнаю, что была беременна.

— А если все-таки ты беременна и тебя начнет тошнить по утрам?

— Не начнет. Утренняя тошнота начинается примерно на пятой или шестой неделе. Так что это лучшее время для поездки. Если я останусь здесь, я буду считать каждый день, а там меня отвлекут дела. Время пройдет быстрее. — Она взглянула на него и увидела, что лицо его выражает сомнение. — Правда, Спенсер. Я ведь еду не для развлечения. Во время полета я смогу как следует выспаться.

— Ты будешь спать во время перелета?!

Она следила за поворотом к аэропорту.

— Я всегда сплю в самолете. Только так и переношу перелет. Вообще-то после смерти родителей я летала так часто, что уже почти не боюсь. Данные статистики говорят в мою пользу. А мама и папа потерпели крушение в маленьком частном самолете, тогда как я летаю только на самых больших.

— Воображаю, как тебе понравился бы мой самолет, — усмехнулся Спенсер и снова уставился на дорогу.

Дженна ни за что не села бы к нему в самолет. Она способна была понять удобства и удовольствие полета на собственном самолете, когда человек сам управляет машиной и ощущает, как она ему подчиняется. Но она чувствовала себя в относительной безопасности только в большом самолете, когда вокруг полно пассажиров. Если напрячь воображение, она вполне могла представить себе, что сидит в каком-то наземном транспорте, направляясь из точки А в точку Б.

С опаской взглянув на несколько десятков маленьких самолетов, она остановилась у ангара «С», выключила двигатель и приступила к речи, которую готовила с самого утра:

— Спенсер, огромное тебе спасибо. Даже выразить не могу, как велика моя благодарность за твою помощь. Я очень ценю то, что ты нашел для меня время, когда у тебя полно серьезной работы. Ты был очень внимательным и добрым, помог мне сгладить страшную неловкость. Словом, ты потрясающе себя держал, спасибо!

Он медленно повернулся к ней, и лицо его было пугающим. Она не понимала, что его так рассердило.

— Я не льщу, это действительно так.

— Не сомневаюсь.

— Если все получилось, больше я не стану тебя беспокоить. Я уже подписала документы, удостоверяющие, что отказываюсь от какой-либо помощи ребенку с твоей стороны, они находятся у моего адвоката. Я могу попросить его отослать эти документы с курьером, если тебе так будет спокойнее.

Спенсер толкнул дверцу и вылез из машины.

— Мне было бы гораздо спокойнее, — проворчал он, вытаскивая свои вещи, — если бы ты перестала меня благодарить, как будто я поставил громадную партию модных чулок как раз к твоим летним распродажам. — Он нагнулся и заглянул в машину, сурово глядя на нее. — То, что между нами произошло, было потрясающе и прекрасно отвлекло меня от работы. — Он заговорил резче:

— И не беспокойся насчет курьера. Я знаю, где находятся документы, и, когда они мне понадобятся, заберу их. — Он выпрямился и захлопнул дверцу. Затем вскинул сумку на плечо и быстро зашагал прочь.

Дженна поморгала, прогоняя навернувшиеся слезы. Затем судорожно вздохнула, продолжая сидеть в машине. Она дождалась, когда Спенсер вышел из ангара и направился к одному из самолетов.

Он выглядел более потрепанным, чем остальные. Но походка Спенсера была твердой и решительной. Открыв дверцу, он зашвырнул внутрь свои вещи, затем влез сам. Она видела, как он уселся за штурвал. Спустя время, показавшееся ей вечностью, пропеллеры завертелись медленно, затем все быстрее. Когда невозможно уже было различить отдельные лопасти, самолет развернулся и покатил прочь от терминала. Проехав по взлетной полосе, он остановился. Через минуту он снова помчался вперед, набирая скорость, слегка подпрыгнул, отчего у нее замерло сердце, и оторвался от земли. Она следила, как он забирался все выше и вскоре превратился в крошечное пятнышко.

Только тогда, поклявшись себе смотреть только вперед, она включила зажигание и поехала в свой офис.