Что до девушек, то они минуту-другую постояли, сбившись в кучку, а затем, одни робко, другие со смехом, заспешили в разные стороны, словно лепестки рассыпающейся розы, уносимые ветерком. Холостяки в праздничных шелковых камзолах тотчас пустились в погоню, и через пять минут толпа странствующих дев и жаждущих женихов рассеялась по всему лугу. По большей части они стояли парами: кавалер и барышня, однако самые красивые из путешественниц были окружены стаями наперебой галдящих поклонников и могли выбирать. Я же бродил в одиночестве, ибо стоило мне нечаянно приблизиться к какой-нибудь девушке, как ее взгляд тут же устремлялся на мою потрепанную одежду и там застревал, так и не дойдя до лица, после чего она решительно поворачивалась ко мне спиной. Так что, проходя через луг, я чувствовал себя точно незваный гость на маскараде. Я даже находил представление довольно забавным, хотя мне становилось не по себе при мысли о том, что рано или поздно я тоже должен буду принять в нем участие. На моих глазах бойкая деревенская красотка — ни дать ни взять пастушка из Аркадии — взмахом руки остановила натиск целой дюжины осадивших ее кавалеров, потом неожиданно бросила им бант из голубой ленты, звонко рассмеялась, любуясь завязавшейся потасовкой, и в конце концов удалилась с тем, кто сумел ухватить трофей. Чуть подальше верзила Джек Прайд, мой сосед, чей дом стоял в двенадцати милях вверх по реке, заикаясь и краснея, все кланялся и кланялся худенькой девчушке, скорее всего, ученице из шляпной мастерской. Росту в малютке не набралось бы и пяти футов; она задрала голову, не сводя с Джека глаз, и на каждый его поклон тотчас отвечала реверансом. Когда, отойдя от них ярдов на пятьдесят, я оглянулся назад, он все еще продолжал кланяться, а она — приседать. Но тут до моего слуха донесся следующий пасторальный диалог между Коридоном и Филлидой[22].

«Филлида. А есть ли у вас домашняя птица?

Коридон. (с сильным шотландским акцентом). Двенадцать кур и два петуха!

Филлида. А корова имеется?

Коридон. Даже две!

Филлида. А сколько табака?

Коридон. Три акра, мое золотце, хотя сам я не употребляю это зелье. Я, сердечко мое, не какой-нибудь безродный: я — Стюарт и прихожусь сродни самому королю!

Филлида. А что есть из обстановки и домашней утвари?

Коридон. Одна большая кровать, один топчан с тюфяком, одна задвижная койка для слуги, один комод, один сундук, шесть стульев с сиденьями из телячьей кожи и два-три — с сиденьями из тростника, пять пар простыней, восемнадцать полотняных салфеток и шесть посеребренных ложек.

Филлида. Я согласна».

На дальнем конце луга, поблизости от форта, мне навстречу попался молодой Хэймор. Он был одинок, красен как рак и спешил воротиться назад, туда, где толпились сговаривающиеся парочки.

— Как, ты все еще не женат? — спросил я его. — Куда же смотрели девушки?

— К черту! — в сердцах бросил он и зло рассмеялся. — Если все они похожи на особу, с которой я сейчас расстался, то я лучше куплю себе жену в племени паспахегов!

Я улыбнулся:

— Стало быть, твои ухаживания не достигли цели?

В нем тут же взыграло самолюбие.

— Собственно, всерьез-то я и не ухаживал, — сказал он беспечным тоном и картинно перекинул через плечо свой плащ из голубой тафты. — Будьте уверены, как только я разобрался в качестве товара, так сразу же бежал без оглядки.

— Ах вот оно что! — отвечал я. — Между прочим, когда я покидал толпу у церкви, дело там шло очень споро. Если хочешь добыть себе подругу жизни, советую поторопиться.

— Уже бегу, — отозвался он и, ткнув большим пальцем назад, через плечо, добавил: — Если пойдете вдоль реки до тех вон кедров, увидите дракона в фижмах и плоеном воротничке.

Он ушел, а я еще немного постоял, глядя в голубое небо, где, раскинув крылья, медленно кружил ястреб. Потом вынул из ножен кинжал, нагнулся и попытался соскрести с сапог засохшую грязь. Не особенно в этом преуспев, я вернул кинжал на место, еще раз взглянул на небо, глубоко вздохнул и зашагал к кедрам, на которые показывал Хэймор.

Сначала я слышал только плеск воды у берега, но потом до меня донеслись голоса — сперва мужской, потом сердитый женский:

— Подите прочь, сэр!

— Не ломайся, красотка. Давай-ка поцелуемся и подружимся, — ответил мужчина.

Последовавший за тем звук был, пожалуй, слишком громок и отрывист даже для самого пылкого поцелуя, поэтому я не удивился, когда, раздвинув кусты, увидал, что мужчина держится за щеку, а девушка потирает правую ладонь.

— Ты мне дорого за это заплатишь, хорошенькая злючка! — вскричал он и схватил ее за запястье.

Она яростно сопротивлялась, отворачивая голову то вправо, то влево, но его губы все же коснулись ее лица до того, как я успел вмешаться и сбить его с ног.

Он растянулся, оглушенный ударом, и, часто мигая, посмотрел на меня своими маленькими злыми глазками. Я знал его: это был некто Эдвард Шарплес, известный прохвост. В Англии он был адвокатом. Сейчас мастер Шарплес возлежал на самом краю берега, касаясь локтем воды. Устоять перед таким искушением было выше человеческих сил, и я легким пинком помог ему искупаться, дабы охладить его не в меру горячую кровь.

Когда он вылез обратно на сушу и, ругаясь, убрался прочь, я повернулся и взглянул на нее. Она стояла, выпрямившись гордо, откинув голову назад, на щеках ее горел гневный румянец, а одна маленькая, сжатая в кулак рука, была прижата к горлу. Только что, когда Шарплес скатился в воду, я слышал ее смех, но сейчас, когда мы стояли лицом к лицу, ее лицо выражало лишь вызов. Внезапно сзади, с луга, послышался взрыв хохота. Я оглянулся и увидел молодого Хэймора. Как видно, он так и не нашел себе подходящей невесты и, сопровождаемый Джайлсом Алленом и Уинном, возвращался к той, которую оставил. Должно быть, она тоже их заметила: алые пятна на ее щеках вспыхнули еще ярче, грудь судорожно вздымалась. Темные глаза заметались, как у затравленной лани, и их взгляд встретился с моим.

— Сударыня, — обратился я к ней, — я прошу вас выйти за меня замуж.

Она посмотрела на меня как-то странно.

— Вы живете здесь? — спросила она наконец, пренебрежительно махнув рукою в сторону города.

— Нет, сударыня, — ответил я. — Я живу в поселке Уэйнок. Это в нескольких милях отсюда, вверх по реке.

— Тогда, бога ради, идем! — с неожиданным жаром воскликнула она.

Я низко поклонился и подошел ближе, чтобы поцеловать ей руку.

Кончики пальцев, поданные мне не сразу и с явной неохотой, были холодны как лед, а взгляд, которым она меня одарила, нисколько не напоминал те, что описываются в любовных стихах. Мысленно я пожал плечами, но вслух не сказал ничего. Так, держась за руки, но далеко отстранившись друг от друга, мы вышли из тени кедров и вступили на луг, где почти тотчас столкнулись с Хэймором и его компанией. Они попытались было преградить нам путь, хохоча и отпуская непристойные шутки, но я притянул ее ближе к себе и положил руку на эфес шпаги. Хэймор, Аллен и Уинн тут же расступились, потому что я был лучшей шпагой Виргинии. Между тем толпа на лугу заметно поредела. На реке, и вверх, и вниз по течению, было бело от парусов, а по перешейку полуострова непрерывной вереницей ехали всадники, увозя с собою на седельных подушках свои сегодняшние приобретения. Губернатор, члены Совета и главные военные чины отправились в резиденцию губернатора на торжественный обед. Однако мастер Пирси, главный торговый советник Компании[23], остался надзирать за тем, чтобы женихи платили за своих невест сполна, и все четыре священника тоже продолжали свои труды, хотя теперь парочки уже не наступали друг другу на пятки, как это было еще час назад.

— Сначала я должен рассчитаться с казначеем, — сказал я, остановившись неподалеку от пустующих почетных мест.

Она выдернула свою руку из моей и смерила меня взглядом.