Жизнь.

Всё, что я могла, — это стоять и сжимать свечу, пока интенсивные волны энергии продолжали накатывать на меня. Каждая волна была немного жарче и ярче предыдущей, и каждый раз она уносила меня немного дальше, будто фиолетовая искра, находящаяся в центре моей сущности, таяла, как на самом деле должен был таять белый воск свечи. У меня перехватило дыхание.

Но как бы я не старалась, мне никак не удавалось отпустить свечу, я просто не могла оторвать пальцы от гладкого воска. Я знала, что мне угрожает серьёзная опасность, если проникну слишком глубоко в артефакт и в огромную силу, содержащуюся в нём, то возможно никогда не найду дорогу назад. Было такое ощущение, словно я тону в пламени, сгораю заживо изнутри…

Прохладный металл впился мне в ладонь, и я поняла, что в свободной руке сжимаю серебряный браслет из лавровых листьев и омелы. Острый кончик одного из листьев воткнулся в кожу, поранив ладонь до крови. Каким-то образом магия другого артефакта не затронула браслет, несмотря на интенсивный жар, свет и силы, исходящие от свечи…

Резкая боль от укола проникла сквозь силовые волны и помогла мне найти себя. Дрожа, я сделала глубокий вдох и сумела открыть глаза. И действительно, в правой руке я сжимала свечу, а левой обхватывала лавровый браслет на своём запястье. Я не убрала руку с браслета, используя прохладный металл в качестве заземлителя, одновременно осторожно возвращая свечу на стол.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы собраться с силами и окончательно убрать пальцы с белого воска и сделать шаг назад, чтобы свеча оказалась в недосягаемости. Потому что в этот момент мне ничего не хотелось сильнее, кроме как снова прикоснуться к ней и почувствовать пробегающие через меня жар, силу и жизнь.

— Итак, Гвендолин? — позвал Никамедис. — Что ты увидела?

— Это она, — сказала я, указывая на свечу. Я не смела прикоснуться к ней ещё раз голыми руками. — За этой свечой охотятся Жнецы.

Линус, Метис и Никамедис одновременно подались вперёд, разглядывая свечу. Она выглядела точно так же, как и минуту назад: тонкий, наполовину сгоревший цилиндр из белого воска. Дрожь пробежала у меня по спине, и я отвернулась, потому что в это мгновение даже не могла смотреть на свечу. Я прикасалась ко множеству мощных артефактов с тех пор, как начала посещать мифакадемию, но эта свеча была одной из сильнейших — и опаснейших.

— Вы уверены, мисс Фрост? — спросил Линус. — Она кажется очень неприметной.

— Доверьтесь мне, внешность часто обманчива, особенно в этом случае.

И я снова не смогла подавить дрожь, когда подумала о невероятной силе, пронзившей моё тело и об этих белых горящих искрах, представляющих из себя мощь, здоровье и жизненную энергию. Если бы я не укололась браслетом, возможно, я бы утонула в этой интенсивном жаре, в этом чувстве абсолютной, ужасной, неудержимой силы. Может, я потерялась бы навсегда, потому что мой разум погрузился бы во всепоглощающие ощущения, исходящие от свечи и никогда больше не нашёл дорогу назад.

Я прикоснулась к одному из листьев, задаваясь вопросом, почему браслет и дальше оставался холодным на моей коже, хотя во всём теле было такое ощущение, будто я сгораю заживо. Может быть потому, что серебряный лавр используется как для разрушения, так и для исцеления? Это рассказала мне Эйр. Интересно, будет ли достаточно магии, находящейся в листьях, чтобы победить силу свечи. Или, по крайней мере, нейтрализовать её. Другого объяснения мне в голову не пришло.

— Хм-м-м, — Никамедис отодвинулся на стуле и встал, затем прошаркал в другую часть подвала. Я слышала, как стучит о пол его «клак-клак-клак», пока он ходит от одного стеллажа к другому. Несколько минут спустя библиотекарь появился с толстой, немного пыльной книгой в руках. Он положил книгу на стол и начал листать. Старые потрёпанные страницы шелестели, когда он переворачивал их, от тома исходил слегка затхлый запах, напомнивший мне мягкий аромат, висящий в воздухе в задней части библиотеки.

— Где же это… где… — бормотал Никамедис, продолжая листать. — Ах, да. Вот, нашёл.

Он прокашлялся, а затем принялся громко читать.

— Целительная свеча Сунны, скандинавской богини солнца, считается самым мощным артефактом в мире. Она была одним из тринадцати артефактов, которые столетия назад помогли Пантеону выиграть войну Хаоса. После того, как в финальной битве была использована её магия для исцеления на поле боя бесчисленного количества воинов. Но после битвы она исчезла, и считается утерянной безвозвратно. В течение всех этих лет всплывало много копий целительной свечи, но ни одна из них не была оригиналом.

Метис уставилась на свечу.

— И откуда мы узнаем, что и эта свеча не подделка?

Я подумала о той жгучей, ужасной силе, которая наполнила меня в ту секунду, когда я прикоснулась к гладкому воску.

— Поверьте мне. Это настоящий артефакт.

Никамедис снова прокашлялся и продолжил читать: — Уникальность свечи заключается в том, что она наполнена целительной силой как солнца, так и самой богини Сунны. Кто бы ни держал эту свечу, приобретёт её преимущества и найдёт силу, здоровье и жизненную энергию. Считается, что мощь свечи столь огромна, что может исцелить любую рану, не зависимо от ее тяжести. Есть некоторые, кто верит, что свеча может пробудить к жизни мёртвых…

Голос Никамедеса затих. Он читал ещё какое-то время про себя, потом покачал головой и поднял взгляд от книги.

— Это был самый важный абзац. Остальная часть текста — умозаключения об истории артефакта и некоторых людей, которые возможно использовали свечу на протяжении этих лет.

И вновь мы все уставились на свечу. Не в первый раз я задавалась вопросом: как такой маленький, кажущийся неприметным предмет может обладать такой силой. Как Жнецы нашли её? Где выкопали? Они вообще поняли, что у них находится в руках, прежде чем Пантеон конфисковал её вместе с другими артефактами в этом лыжном отеле в Нью-Йорке? Я не знала ответы на эти вопросы и, скорее всего, это не играет большой роли. Важно только то, что свеча у нас — а Жнецы хотят её заполучить. И теперь мы точно знали, что они планируют с ней сделать.

— Значит, Жнецы рассчитывают на то, что свеча может вернуть Локи со всей его силой? — я прямо-таки выплюнула эти слова. — Им не удалось перенести душу Локи в тело Логана, также они не смогли заполучить цветок Хлорис-амброзию, чтобы исцелить его. Поэтому теперь охотятся за свечой и надеются, что она выполнит свою задачу.

Молчание. Никто ничего не сказал, но мы все знали, насколько ужасно будут обстоять дела, если Жнецам когда-нибудь удастся заполучить свечу в свои руки. В конце концов Линус прокашлялся и повернулся к Никамедису.

— Как быстро ты сможешь выставить свечу в библиотеке? — спросил он. — Прямо в главной части библиотеки, на таком месте, где все её смогут увидеть?

Никамедис нахмурился.

— Но зачем тебе… — он недоговорил, в его глазах вспыхнуло понимание.

Он, Метис и Линус мрачно посмотрели друг на друга.

— Вы с ума сошли? — прошипела я, точно зная, что библиотекарь намеревался сказать первоначально. — Зачем вам выставлять свечу? Эй… на мифе повсюду Жнецы, не смотря на все статуи и прочую магию, которая якобы должна не подпускать их. Если вы выставите эту свечу, вы, можно сказать, будете умолять о том, чтобы её украли…

Мой взгляд метнулся к свече, по-прежнему стоящей на столе. Потом я перевела взгляд на Линуса, потому что, наконец, поняла, что он задумал.

— Вы хотите использовать свечу в качестве приманки. Поэтому хотите выставить её. Чтобы Жнецы попытались украсть.

Он кивнул.

— Совершенно верно, мисс Фрост. Если то, что вы и Никамедис говорите, — верно, то у Жнецов просто нет другого выбора, как попытаться выкрасть свечу из библиотеки. Как вы уже сказали, постепенно у них заканчиваются возможности для исцеления Локи от последствий, оставшихся после проведённого им времени в Хельхейме. Поэтому они придут, чтобы украсть свечу, а мы будем поджидать их.