— Трения на Балканах, — так же тихо ответил Шмульке. — Слышишь, ваш комиссар распинается?

…- В течении минувших шести дней в ходе стремительных операций в районе Софии, Восточной Македонии и Бургаса, — солидно вещал Парамон Нилыч Котятко, в обычное время командовавший «Черчиллем», а на время глобальных операций пересаживавшийся на ИС-7, - с карты была полностью выпилена «Бригада 102», в результате чего была занята Македония. Однако, в результате вероломного и не спровоцированного нападения «Синих» на Македонию мы с боями отступили на заранее подготовленные позиции и заняли стратегическую оборону…

— Это часа на два, — со знанием дела сказал Вася. — Короче товарищ Котятко говорить не умеет — его рекорд на политучебе пять с половиной часов, за «Апрельские тезисы» задвигал. Пойдем лучше в бухгалтерию, перед высадкой золото должны давать…

— Тебе-то какой интерес? — зевнул ефрейтор. — Устаревшие средние танки в Мировой войне не участвуют.

Вася на подколку не отреагировал — конечно, по сравнению с Е-50, Т-54 или новым «Паттоном» Т-44 выглядел несколько архаично, но в любом случае оставался танком-легендой. Уж всяко получше какой-нибудь «Пантеры»!

В бухгалтерии царствовала огромная бабища, прозванная за внешние данные и лютый характер «Ротвейлером». Выцепить из нее хотя бы сотню золотыми монетами считалось делом настолько же бесполезным, как выехать на БТ-2 против «Королевского тигра». Сегодня мадам Ротвейлер внезапно присмирела и выдала Гансу Шмульке достаточно средств на «золотые» снаряды, автоматические огнетушители и большой ремкомплект — никаких сомнений, сверху пришла разгромная директива: к очередному этапу Мировой войны снабдить экипажи всем необходимым. Хоть из Arsch'а вынь, но обеспечь!

— Удачно съездить, — Вася помахал ручкой Гансу Шмульке, забиравшемуся по стремянке на башню «Мауса». Танки ниже 10 уровня к боям Мировой войны командованием не допускались и привычный VK4502 пришлось оставить в ангаре — Будем строить социализм в Македонии!

— Ты его сначала у себя в казарме построй…

— Ни-че-го не понимаю, — сказал унтер-офицер Фюрст, снимая наушники. — Ротный тоже никого не видит. Где противник? Куда они все подевались?

Воевать предстояло с кланом «Blue», ничем особо не прославившемся — клан как клан, таких десятки. «Синие» занимали отдельные провинции, потом их теряли, переползая на другие участки карты, устраивая разбойничьи налеты на земли соседей. С более сильным и многочисленным противником они предпочитали не связываться, предпочитая битвы с такими же середнячками.

И вот, похоже, сегодня «Blue» устроили какой-то гадкий сюрприз.

Рота, в которую входил «Маус» Фюрста высадилась с севера на Малиновке. Боевое развертывание прошло строго в соответствии с планом: четыре «Мышки» в обороне на респе, три крупнокалиберных «Объекта 261» отправились в кусты к озеру, а семь «Луноходов» на горку к церкви — готовиться к прорыву через лес. Спустя две минуты после начала боя и отмашки артиллерии о готовности, к свинарникам на противоположной стороне полигона ринулся Е-50 — искать вражескую технику.

Тогда-то и начались странности. Е-50 прикатил к хлеву справа, поездил туда-сюда и никого не заметил. По рации пришел запрос — «Что делать»?

«Пока ничего, — ответил ротный. — Стой где стоишь».

Пусто, — пожал плечами Отто Фюрст, оторвавшись от стереотрубы. — Наверное, отъехали к дальнему краю полигона и ждут, когда мы сунемся.

Е-50 на свой страх и риск решил выбраться из-за сараев, добрался до круга с вражеским флагом, повертел башней. Никого. Отошел обратно, ожидая распоряжений. Недоумевающий командир роты выдал в эфир на всех волнах, чтобы слышал неприятель:

«Давайте договоримся? Мы вам два домика и церковь, а вы нам один свинарник. И по домам?»

Тишина как в склепе. Македонскую Малиновку будто чума выкосила.

Один из ИС-7 вставших за горой осторожно пополз наверх, рассчитывая при малейшей опасности отойти назад. Миновал гребень возвышенности, объехал мельницу, встал у склона.

— Абсурд, — подал голос Ганс Шмульке. — Не припоминаю ничего похожего. Может быть какой-то сбой? Быть не может, иначе нас не пустили бы на полигон.

«Поехали всей толпой и будь что будет, — сообщил ротный. — „Маусы“ пока стоят на месте, мало ли…»

Семерка «Луноходов» резво покатилась с горушки в лес. Справа на холме и в деревне ни единого движения. На дороге к респу — пустота, только ветер пыль гоняет.

…И вдруг на тактических планшетах всех командиров танков вспыхнуло красным скопление точек — самый угол, квадрат К-0. Пять сигналов, девять, одиннадцать, пятнадцать.

«Огонь не открывать! — рявкнул в микрофон ротный. — Бегом сюда, это надо видеть!»

Приехали все, даже артиллерия и тихоходные «Мышки», благо время позволяло. Фюрст, Шмульке и прочие члены экипажа выглянули из открытых люков, не веря своим глазам.

В уголке, в тени столетних елей сиротливо жались кучкой пятнадцать МС-1. Все до единого замотанны в масксети по самую башенку.

— Это форменное издевательство, — Ганс Шмульке первым нарушил звенящую тишину. После эдакого выверта «Синих» немудрено было потерять дар речи. — Что это значит? Verfluchtes Wegelagerergesindel! Idioten, ihr gehort in die Nervenheilanstalt!

— Тихо, — цыкнул унтер-офицер. — Гляди, наш ротный парламентером идет.

Командир ИС-7 подошел к ближайшему крошечному танчику, отодвинул масксеть и постучал согнутым пальцем по трехстворчатому лючку мехвода в передней части корпуса:

— Есть кто живой? Ну или мертвый?

— Хватит рассусоливать, — грубо ответили из недр МС-1. — Убивайте побыстрее, у нас высадка в Боснии через час.

— Чего-о? — ошалело протянул русский капитан. — Чего-чего?

— Македонию командованием решено сдать, — ответил «Синий». — По тактическим соображениям. А чтобы не тратиться на ремонт и снаряжение — послали нас. Понятно? Стреляйте уже!

— Вот это подстава, — ахнул Шмульке. — Вы слышали? Да за такое…

Какие именно кары жаждал обрушить на головы вероломных «Синих» герр ефрейтор осталось неизвестным. Ротный, сплюнув и ругнувшись, вернулся в свой танк и передал приказ «Объекту 261» — ликвидировать.

— Да у меня один снаряд стоит дороже, чем все они вместе взятые! — недовольно ответил командир расчета «Объекта». — Заряжай!

Фугас 180 миллиметров прилетел точно в середину стайки МС-1. Испарились все пятнадцать. Ротные машины выбросило в ангар с победой. Счет 15:0.

— Ничего себе повоевали, — хмыкнул Отто Фюрст. — Вот это и называется «блицкриг». Серебра ноль, опыта ноль, дадут чуточку золота за захват провинции и только. Кто бы мог ожидать такой неслыханной подлости?

— Да бросьте, господин унтер-офицер, — Шмульке только рукой махнул. — Впереди встречный бой, а мы целехонькие и с полным комплектом снаряжения. Незачем расстраиваться…

Иваны ходили по новооткрытой выставке вооружений под руководством товарища Котятко — ознакомительную экскурсию политработник проводил лично, вполне толково рассказывая о представленных образцах, но при этом не забывая напоминать о преимуществах советской школы танкостроения перед разработками инженеров буржуазных государств. Русские, — как один при парадной форме, в однобортных кителях и начищенных яловых сапогах, — внимали, делали пометки в блокнотиках и старались не отставать от группы.

Почему это место назвали именно «Кубинкой», а не Куммерсдорфом или, допустим, Бовингтоном, никто из экипажей не знал — традиция. Возле каждой новой машины сиял дежурной улыбкой менеджер по продажам «Варгейминга»: мурлыкая и сочась елеем представители разработчиков вели сладкие речи о «технологическом прорыве», «уникальных характеристиках» и прочих несравненных достоинствах леденящих кровь страшилищ, рядом с которыми введенные год с лишком назад шедевры американской бронетехнической мысли выглядели едва ли не произведениями искусства.