Ценнейшим дополнением к краткой биографии, написанной ван Мандером, служат крупицы бесспорных документальных свидетельств. Их так огорчительно мало, что мы можем сразу перечислить все, чем располагаем.

Известно, что Питер Брейгель был принят в Антверпенскую гильдию живописцев в 1551 году. Запись об этом важном событии, по счастью, сохранилась.

Известно, что между 1551 и 1553 годами он побывал в Италии. Это определяется датами под некоторыми рисунками.

В 1563 году Брейгель женился. Запись о его бракосочетании найдена в церковной книге.

5 сентября 1569 года художник умер. Год его смерти написан на его надгробии, установленном впоследствии сыновьями, день и месяц определяются по другим источникам. Вот и все… К ним можно добавить годы создания многих работ, даты которых указаны на 4 рисунках, гравюрах и картинах.

Остальные обстоятельства его жизни восстанавливаются (если о них ничего не сказано у ван Мандера) или проверяются (если о них сказано у ван Мандера) путем сложных сопоставлений и хитроумных догадок с большей или меньшей степенью достоверности. Можно было бы приложить к этой книге список основных расхождений во мнениях касательно главных фактов в жизни Питера Брейгеля и датировок его картин, их было бы, пожалуй, больше, чем мнений совпадающих.

Естественно возникает вопрос: как можно рассказать о жизни, все достоверные и бесспорные сведения о которой укладываются в несколько строк?

Но главное в жизни художника — его творчество.

Биографических данных о Брейгеле почти не сохранилось. Бесконечно жаль. Утрата огромна и невосполнима. Но сохранились его картины, его рисунки и гравюры, выполненные по его рисункам.

Нельзя ли попытаться найти летопись жизни в произведениях художника? Внешние ее обстоятельства, почти всегда драматические, изменение внутреннего мира художника, отзывавшегося на все боли, все чаяния и страсти трагического времени, отразились в его созданиях. Разумеется, на этом пути неизбежны догадки и не исключены ошибки. Но все же идти по этому пути возможно. Пусть мы ничего не знаем с точностью о детстве и юности Брейгеля и лишь немногое о его зрелости. Но мы твердо знаем, что годы его становления как человека, мыслителя и художника пришлись на один из самых бурных периодов истории его страны и всей Европы, на годы отчаянной борьбы, надежд, разочарований и новых надежд, которыми была подготовлена буря первой из европейских буржуазных революций — революции нидерландской. Жизнь Брейгеля от колыбели озарена тревожными огненными отсветами Реформации и Крестьянской войны в Германии, борьбы католиков против гугенотов во Франции, яростным наступлением католической реакции во всех странах Западной Европы, иконоборческим движением и началом восстания гёзов у него на родине. Мы напрасно стали бы искать прямого изображения этих событий в произведениях художника — такой подход был бы наивным и прямолинейным. Но, сопоставляя работы Брейгеля и известные нам исторические обстоятельства, в которых они возникли, мы попытаемся найти в них не столько прямые отражения времени, сколько ощущения и страсти эпохи. В этом смысле произведения художника будут нашим главным источником.

Жизнеописанию, построенному на этой основе, будет поневоле не хватать дат, но в нем, надеемся мы, будет ощущение связи художника и эпохи. Когда речь идет о художнике такого масштаба, история закономерно становится не фоном, не декорацией, а внутренней сущностью его биографии и его творчества.

Брейгель — тема многих искусствоведческих монографий. С благодарностью опираясь на них, автор этой книги не ставит себе целью написать еще одну монографию.

Новые работы о Брейгеле появляются непрерывно. Многие из них пересматривают или ставят под сомнение принятые ранее датировки картин. В этой книге нет ни возможности, ни необходимости приводить все доводы специалистов. Мы принимаем те из них, которые нам кажутся наиболее убедительными.

Особенности и трудности задачи требуют, чтобы читатель видел не только готовую постройку, но и строительные леса. Это значит, что там, где сообщаются сведения бесспорные, о них будет сказано, что они бесспорны. Неизбежные догадки так и будут названы догадками. Наконец, белые пятна — а их в жизнеописании Брейгеля не меньше, чем на картах его времени, — так и будут обозначены как белые пятна.

Биографию можно было бы начать традиционно. «Питер Брейгель родился в…». Но продолжить эту фразу так, как она начата, увы, невозможно. Продолжение ведет к нескольким неизвестным.

Где родился Питер Брейгель?

Когда он родился?

Из какой семьи он был родом?

Ни на один из этих трех вопросов нельзя дать ответа, подтвержденного безусловно.

Впрочем, Карель ван Мандер на два вопроса из трех дает решительный ответ. Он пишет: «Природа сама удачно натолкнулась на человека, который так счастливо сам шел ей навстречу, когда она избрала из крестьян одной неизвестной брабантской деревушки составляющего славу наших Нидерландов, преисполненного ума и юмора Питера Брейгеля… Брейгель родился недалеко от Бреды в деревушке Брейгель, от которой заимствовал свою фамилию, сохранившуюся за потомством».

Казалось бы, все ясно. Первому биографу известны деревня, где родился Брейгель, ближайший к ней город, провинция, откуда он родом. У него не вызывает сомнений и крестьянское происхождение художника.

Долгое время, покуда интерес к Брейгелю был не слишком велик, эти сведения принимались и повторялись полностью, как несомненные.

Позднейшие исследователи решили проверить слова ван Мандера и нашли в них неясность.

В Брабанте действительно существует и существовал во времена Брейгеля город Бреда (Breda), но деревни с названием «Брейгель», похожим или просто созвучным, рядом с Бредой нет и, как показывают тщательнейшие исследования старинных карт и земельных описаний, не было и в XVI веке.

Это привело к нескольким различным предположениям. Одно, довольно распространенное, заключалось в том, что художник родился в городе Бреда, а несуществующую рядом с этим городом деревню «Брейгель» ван Мандер присочинил, видимо, считая, что крестьянские мотивы в творчестве Брейгеля могут быть объяснены только тем, что он сам родился в деревне. Рассуждая так, он и образовал название деревни по фамилии художника. Это предположение позволило некоторым авторам поставить под сомнение деревенское происхождение Брейгеля.

Другие исследователи обратились к специалистам по нидерландской топонимике — науке об истории географических названий. С ее помощью удалось установить, что существуют две или, точнее, три деревни с названием, созвучным фамилии художника. Первая Breughel, или в другом написании Brögel, расположена в Северном Брабанте, который в наше время относится к Голландии. Между прочим, здесь в городке Эйндховене, что недалеко от этой деревни, сравнительно недавно воздвигнут памятник Брейгелю. Другая деревня делится, а может быть, и исстари делилась на две части — Большой Брейгель и Малый Брейгель (Groote Brögel, Kleine Brögel) — и расположена в Лимбурге. В наше время он относится к Бельгии. Все три деревни лежат на берегу одной и той же реки Доммел, точнее, ее рукавов. В какой же из этих трех деревень родился Брейгель?

Первая деревня — будем называть ее Брейгель Брабантский — находится в пятидесяти километрах от Бреды. Для темпов передвижения в XVI веке, да еще при том, как близко друг от друга располагались населенные пункты в Нидерландах, это расстояние, пожалуй, слишком велико, чтобы деревня Брейгель Брабантский могла быть названа современниками «деревней около Бреды». Зато действительно недалеко от этой деревни находится город Гертогенбосх.

Очень соблазнительно связать художника с деревней, расположенной по соседству с Гертогенбосхом. Родом из этого города был знаменитый Иероним Босх — художник ужасов, адских видений и фантасмагорий. Влияние Босха на раннего Брейгеля несомненно. Босх умер намного раньше, чем родился Брейгель. Но в Гертогенбосхе, видимо, сохранялась его мастерская, во всяком случае, ее традиции. Потому-то так хочется предположить, что художник родился в деревне Брейгель, в Брабанте, как пишет ван Мандер, только не поблизости от города Бреды, а поблизости от Гертогенбосха, где он мог получить первоначальную художественную подготовку у одного из учеников Босха.