– А как же, – в тон ему ответил Лемке. – Вам как, фельдмаршал, – шашки в положении «подвысь» или сразу сауну с блядями?

– Первое – неосуществимо за отсутствием реквизита, второе для нас, стариков, как бы уже и не нужно…

Несмотря на фамилию, Лемке (он же Капитан, он же Крокодил, он же Наша Рэмба) был чистокровным русаком, подобно лермонтовскому доктору Вернеру. И, что важнее, единственным кадром интеркрайтовской службы безопасности, который побывал с Данилом в деле в той, прошлой жизни, когда Данил, уйдя из «девятки», но еще не уйдя из конторы, оказался южнее речки Пяндж.

Дело это затянулось на два месяца. Была такая, оставшаяся совершенно не известной посторонним история, когда некий полковник из ограниченного контингента, не удовлетворясь мелкими бытовыми сделками по продаже местным горючки и бушлатов, захотел разбогатеть резко. И знал, сколько обещали обосновавшиеся в Пакистане белозубые англосаксонские ребята за новейший вертолет огневой поддержки, буде его доставят целехоньким. Из-за златолюбия полковника серьезные конторы по обе стороны границы надолго увязли в сложной и кровавой игре, втянувшей в свою орбиту массу разнообразного народа, в одних высоких кабинетах стучали кулаками по столу и требовали не жалеть ни зелененьких, ни людей, в других, столь же яростно обрабатывая столы верхними конечностями, вперемежку с матом обещали Золотые Звезды тем, кто сумеет вернуть вертушку или хотя бы уничтожить ее дотла, не выпустив в Пакистан.

Вертолет, так и не упорхнувший за кордон, сгорел дочиста в одном живописном ущелье, но Данил с Капитаном вместо обещанных Золотых Звездочек получили эмалевые красные – размером побольше, но рангом пониже. И вышло так не оттого, что высокое руководство не держало слово, а из-за живого характера Капитана – Лемке не стал тащить назад взятого с поличным корыстолюбивого полкана, поступив с ним довольно скверно, так что подыхал полкан долго и беспокойно. А он, сволочь этакая, был племянником бардзо Большого Дяди, кто-то из группы оказался стукачом, Данил с Лемке и красных эмалевых звезд не получили бы, но командующий, мужик правильный, встал в амбицию, отмазал, сделал все, что мог…

Правда, немного погодя, едва подвернулся случай, Лемке вылетел в отставку – Большой Дядя был злопамятен, Данила он, будучи армейцем, достать не смог, а на Капитане отыгрался. И когда Большой Дядя проворовался настолько, что вынужден был застрелиться из двух пистолетов сразу, четырьмя пулями, Лемке в армию уже не вернулся, прибившись к «Интеркрайту».

Это и была настоящая Данилова резидентура, угнездившаяся на безопасном отдалении от «Клейнода», понятия о ней не имевшего, – девять человек, аналитики Валахова и боевики Лемке, группа, составленная так, чтобы при нужде действовать кто мозгами, кто дубьем…

– Прошу, шеф, – сказал Валахов, освободив Данилу кресло перед компьютером и поставив для себя рядом второе. – Если отобразить графически, получается такая вот картина…

Он коснулся клавиш. На экране возникла широкая, направленная острием вниз красная стрела, точнее, ее незамкнутый контур, очерченный жирной линией, внутри у нее имелась стрелочка поуже, зеленая, были еще стрелочки, ведущие от основания стрелы к кругам и квадратикам.

Данил так и не выучился обращаться с компьютером – не было времени в последние годы – и потому к тем, кто умел, относился с капелькой суеверного уважения. Другое дело, что подобные схемы были ему прекрасно знакомы:

«звездная» разработка, анализ системный и анализ по слоям, фрактальный поиск…

– Вот это, – пояснил Володя, подведя стрелочку курсора к алому контуру широкой стрелы, – в символической форме отображает наезд через СМИ на президента Лукашевича. В отличие от кампании прошлых лет, нынешняя отличается одной любопытнейшей особенностью – уже третий месяц президента целеустремленно и безостановочно обвиняют в тайном заключении некоего ядерного соглашения с Россией. Формулируется все достаточно туманно, чтобы не было поводов вытащить «возняков» в суд. По сравнению с прошлыми наездами, у них появились толковые юристы, заранее просчитывающие возможные последствия…

– Это-то мне известно, – сказал Данил. – Читал краем глаза. Я пока что не ухватил характера этого пресловутого соглашения: российские ядерные боеголовки на рутенской земле или коварно завезенные радиоактивные отходы?

– А это не только вам непонятно, – ухмыльнулся Володя. – Это всем пока что непонятно. Они ж, сволочи, избегают конкретики – вроде бы и боеголовки, но не исключено, что и отходы… Версии и гипотезы очень грамотно сменяют друг друга так, чтобы читатель и слушатель оставались в тягостном недоумении, но меж тем не сомневались: что-то такое тут есть… Многие тут после Чернобыля очень болезненно относятся к любым упоминаниям о радиации, чему-то ядерному – здесь же тоже в свое время накрыло осадками несколько районов, сами знаете…

– Знаю. Пропаганда имеет успех?

– Некоторый. Определенный. Я повторяю, они очень грамотно уходят от конкретных географических точек и конкретизации «ядерной напасти». Кое-кто верит, кое-кто нервничает, Батька несколько раз выступал с опровержениями, но атаки продолжаются… И, внимание! – он указал на зеленую стрелочку. – С некоторых пор, точнее говоря, восемнадцать дней подряд, создатели «ядерной версии» начинают потихоньку приплетать к «направлению главного удара» фирму «Клейнод», а равно и ее дочернее предприятие «РутА»… В описательности это выглядит так: сначала их упомянули в числе «подозрительных оршанских контор», не исключено, служащих прикрытием для какой-то злокозненной деятельности против республики. Потом частота упоминаний росла и росла – с той же туманной виртуозностью, без всякой конкретики. Еще позже нашлась рожа, печатно возгласившая: стоило бы проверить, что возят за рубеж и из-за рубежа грузовики «Руты», с дозиметром вокруг них побродить, в кузовах пошарить… Четыре дня назад с десяток народофронтовцев явились…

– Климов мне сообщал, – кивнул Данил. – Явились в «Руту» с парой дозиметров и потребовали общественной проверки. Дали им поиграться вдосыт с приборами… Ушли разочарованные.