Что-то изменилось в ее лице, но Данил не понял смысла. Она пожала плечами:

– А я вот в турецком совершенно не разбираюсь. И в Турции не была ни разу, хотя сейчас уж вроде бы чего проще… Ничуть не воодушевляет историческая родина. Хотя фамилия, быть может, и знатная…

– Должен вас разочаровать, – сказал Данил. – У турок фамилии появились лишь в двадцатом веке.

– Ну, это еще ничего не значит, верно? Можно было быть знатным и без всякой фамилии…

– Тоже верно, – сказал Данил. – Хочется верить, что происходите от пашей или беков, а?

– А почему бы и нет? Ужасно думать, что твои предки лет этак пятьсот ковыряли землицу… Данила Петрович, мы с вами так и не поговорили касаемо завтрашней пресс-конференции… Почему бы сейчас не обсудить?

– Ну, в принципе…

– Пойдемте? – она гибко выпрямилась. Вот все само по себе и уладилось…

Шагая за ней следом, Данил успел перехватить чей-то насмешливый взгляд с другого конца стола, но это его нисколечко не задело. Пусть себе думают, что хотят, лишь бы в качестве объектов разработки не подворачивались и хлопот не прибавляли…

– А сплетни не пойдут? – усмехнулся он, когда они поднялись на второй этаж.

Оксана остановилась, повернулась к нему:

– О репутации заботитесь?

– Не особенно, – хмыкнул он. – Даму не хочется компрометировать.

– Рыцарь вы наш… Вопрос можно? Почему вы даже здесь ходите в этих дурацких очках? Они ж у вас с простыми стеклами… и прическа дурацкая, совершенно вам не идет. Хотите, причешу как следует?

– Нам нужно серьезно поговорить…

– А кто спорит? – усмехнулась Оксана.

– Мне кажется…

– Глупости, – отрезала она. – Чтобы совершенно сбиться с делового настроя, мне нужно выпить раз в пять больше, а я пока что исключительно пригубливала… Ну, показывайте ваше логово. Выпить, надеюсь, найдется?

– Был где-то коньяк, – проворчал Данил, извлекая бутылку из шкафа.

– Зажгите настольную лампу, а верхнего света не надо, ладно? Создайте должную атмосферу для секретов и роковых тайн…

– А что, грядут роковые тайны? – серьезно спросил Данил, наклоняя бутылку над немаленьким бокалом.

– Как знать, как знать. Учитывая, что любая женщина сама по себе роковая тайна. – Оксана положила указательный палец на горлышко бутылки и держала, пока бокал не наполнился до краев. – Не сквалыжничайте, голова у меня крепкая… Видите, отпиваю глоточек, и не более того.

– Да бога ради, – проворчал он. – Как выражался классик, кушайте чаю сколько влезет и даже можете домой взять…

Оксана отпила еще глоточек, устроилась на диване и вытянула ноги:

– Вы не снимете с меня туфли?

Данил подошел, расстегнул субтильные ремешки, снял узенькие туфельки и аккуратно поставил их рядом с диваном.

– Благодарю вас, – церемонно раскланялась Оксана. – Теперь, если вас не затруднит, расстегните мне верхнюю пуговицу, здесь душновато.

– Пардон, на брюках или на жакете? – спросил он совершенно нейтральным тоном.

– На жакете, конечно.

Данил наклонился к ней и преспокойно расстегнул.

– Следующую.

Он выполнил просьбу с бесполым равнодушием, словно вскрывал конверт.

– Садитесь вон туда, – сказала Оксана. – Можно, я положу ноги вам на колени?

– Сделайте одолжение, – кивнул Данил. И с расстановкой принялся выпускать дым, посмеиваясь про себя. Молчание затягивалось, он все так же с отсутствующим видом дымил, откинувшись на мягкую спинку и не чувствуя ни малейшей неловкости из-за затянувшейся паузы, наоборот.

– Господи ты боже мой! – фыркнула Оксана. – Вас что, так уж и нереально вывести из себя?

– Интересный вопрос, – сказал он без всяких эмоций. – Пожалуй что можно. Но только не стандартным набором шаловливых дамских капризов.

– А вы, часом, не педик?

– Ничуть, – сказал он спокойно. – Но и не сексуально озабоченный юнец. Я на службе, Оксана Моллаховна. Неужели всерьез думаете, что я так и кинусь, пыхтя и сопя, совлекать с вас одежды? Я в жизни расстегнул чертову уйму женских пуговиц и снял немало туфелек, но это всегда было только в тот прекрасный миг, когда я начисто был свободен от дел…

– А я…

– А вы умнее, чем прикидываетесь, – сказал Данил. – Это ж ясно. Можете вы мне с ходу ответить на парочку вопросов? Почему вы решили, что в вашем кабинете могут быть микрофоны? Откуда вообще такое убеждение?

– А если я сейчас запущу в вас бокалом, встану и уйду? – спросила Оксана, впрочем, без скандальных ноток в голосе. – Неужели думаете, трудно будет отыскать новую работу в этом городе? Не столь уж… Запустить?

– Только не бокалом, – сказал Данил. – Ненавижу подбирать осколки стекла.

Да и одежда спиртным вонять будет.

– Ну, в таком случае – даю вам легонькую пощечину и гордо ухожу?

– Не выйдет.

– Интересно, почему?

– Сам не знаю, – сказал Данил. – Я еще не понял, что мешает вам так именно и поступить… но что-то мешает. Вы не должны сердиться на меня. Я ничего плохого вам не сделал, ни прямо, ни косвенно. Меж тем у вас проглядывает нотка наигранной злости… Климов вас чем-то обидел? Но причем здесь я?

– Причем? – Оксана гибко извернулась, сбросила ноги с его колен, мимоходом отставила бокал на столик и, скрипнув плотным шелком костюма, придвинулась вплотную, окутав облачком из аромата дорогих духов и чистой, свежей кожи. – Вы-то как раз и причем. Очень даже, пан Черский. Вы ведь всем заправляете, верно? Это ваши люди здесь у нас суперменствуют… точнее, кое-кто в прошедшем времени… Я о Климове. Хотите откровенно, не по-женски? Я – молодая, здоровая баба, при всем моем, смею думать, уме и, искренне надеюсь, деловой хватке мне иногда нужно, чтобы нормальный здоровый мужик разложил на постели и затрахал до звона в ушах… а главное, чтобы это происходило чаще, чем раз в месяц или даже неделю… Тут есть какое-то извращение?

– Нет.

– Великодушно благодарю за понимание… Так вот, мне в жизни попадались и плохие любовники, и неумелые, и даже один альфонс современного розлива, который пытался решать финансовые проблемы за мой счет. И по физиономии от мужика получала о, единожды… Это опять-таки нормально, жизненный опыт, он же сексуальный. Но я впервые столкнулась с ситуацией, когда мужчина меня использует не в финансовом плане, не в сексуальном, не в житейском… Даже не знаю, как это назвать… Ситуация, когда ты служишь вывеской-прикрытием для занятого своими делишками промышленного шпиона.