– Ну как? – с любопытством спросил Данил.

– Бывает хуже, – невозмутимо ответила Оксана, отпив еще. – Не пытайтесь меня шокировать, пан Черский, по большому счету, не из графьев происходим, до шести лет в уличный сортир бегали-с…

Окружающие таращились на нее восхищенно и уважительно. Тут бы самое время ощутить приятное чувство собственника, вспомнив, что не так давно вытворял с этой гордой красоткой и какой покорной она станет совсем скоро, – но Данил никак не мог избавиться от пустоты в душе. Он словно бы и не видел ладного солдатика, вошедшего в заведение с пластмассовой канистрой, – к чему обращать внимание на столь будничное зрелище, когда рядом сидит поразившая окружающих женщина?

– Тебе еще налить? – спросил он.

– Нет, хватит. От пива, ходят слухи, полнеют. Ты пей, не торопись, времени у нас предостаточно…

Сосед напротив расхрабрился настолько, что с самым живейшим интересом спросил:

– А вот что вы, к примеру, пани дорогая, думаете насчет жизни на планетах Солнечной системы?

Оксана оглядела его вполне доброжелательно и сообщила:

– Я так думаю, что если там есть мужики, то самогонку они и там обязательно изобретут…

– Золотые слова! – восхитился сосед.

– Пусть даже у них три ноги, два хвоста и шкура зеленая…

– От верно!

Солдат прошел в обратном направлении, бережно неся перед собой полнехонькую канистру – из тех хватких служивых, что в два счета сварят суп из топора, а уж смотаться в самоволку за пивком в близлежащую деревеньку и вовсе ухитрятся так, что ни один отец-командир не заподозрит. Данил вновь не проявил к военному никакого интереса, всецело поглощенный рыбой.

– Ну, пошли? – сказала Оксана, видя, что банка опустела. – Всего наилучшего, Панове, приятно было посидеть…

И первой направилась к двери, идущий следом Данил услышал за спиной:

– От дядьке везет, я б на свою холеру сменялся не глядя…

– Так он тебе и сменяет. Ты б сменял?

– Да ни в жизнь…

– А ты бы сменял? – осведомилась Оксана уже на улице.

– Тебя? – фыркнул Данил. – На холеру? Да ни в жисть, ясная пани. Какая вы сегодня, право…

– Ой! – она отпрянула с неподдельным ужасом. – Новый костюм же! А ты рыбу терзал…

– Да вымыл я руки, – сказал Данил. – С мылом, на три раза. И даже рот пастой прополоскал, пока ты наряд осматривала, не понес ли он урона от здешних кресел. У меня как раз был в кармане тюбик, крошка, из гостиничных, с Польши осталось…

– Это намек?

– Откровенный, – сказал Данил. – Руки мытые, зубы чищены… Пойдем погуляем под сосенками? – и взял ее за руку.

– Влияние окружающей идиллии?

– А почему бы нам и не прогуляться идиллически, держась за руки? – пожал он плечами. – Можно же ненадолго стать нормальными людьми…

– Это из какого-то романа?

– Из головы.

– Как в Польше? Ты так и не удосужился рассказать, зачем ездил…

– Да пустяки, рутина, – отмахнулся Данил, увлекая ее в прохладную тень сосен. – Посмотри лучше, как вокруг красиво…

Оксана не упиралась, и они долго целовались под сосной, словно сбежавшая с уроков парочка, вишневый бархат сминался под ладонями, пальцы наткнулись на круглую пуговицу…

Оксана гибко вывернулась:

– Э нет! Мы все-таки не в диких скалах, пан Черский… Нас в километре отсюда целый особняк ждет… Что подумает мирный пейзанин, если ненароком наткнется?

– Позавидует… – Данил снова взял ее за руку. – Ладно, пошли ехать лежать… хорошенький оборот речи? Велик и могуч русский язык…

Они вышли к громадному костелу из серого кирпича, где в фундамент была заделана каменная плита с непонятными знаками, смысла которых никто не знал и не надеялся разгадать, совсем неподалеку размещался самый настоящий сельский клуб и, как гласила рукодельная афиша, сегодня должны были демонстрировать кинофильм «Последние каникулы».

– Давай сходим? – предложил Данил. – Вечерком, пешочком туда и назад…

– Да ну. Название незнакомое, но, чует мое сердце, ерунда какая-нибудь.

Вот «Римские каникулы» я бы с удовольствием посмотрела. Мои любимый фильм. С юношеских лет.

– Купи кассету.

– По телевизору – совсем не то. Вот на большом экране, в большом зале, где эмоции окружающих тебе телепатически передаются – другое дело… – голос у нее стал тихим и мечтательным. – Совсем другое дело…

– А у меня любимый фильм был «Три мушкетера», – признался Данил. – Тот, французский, конечно, классический.

– Ну понятно – драки-поединки…

– Не только, – сказал Данил. – Я, знаешь ли, в пять лет научился читать как раз по «Трем мушкетерам». Серьезно. И долго не мог взять в толк, что же такое означает у д'Артаньяна это самое "д" с запятой? Дед? Или что? Родители помочь не могли, они сами и не представляли. А потом оказалось, что все невыносимо скучно и прозаично, всего-то – «из Артаньяна»… Но я все равно добрых полромана наизусть помню, – он прилежно процитировал:

– «Вдруг она увидела, как на повороте дороги заблестели обшитые галунами шляпы и заколыхались на ветру перья. Она насчитала сначала двух, потом пять и, наконец, восемь всадников; один из них вырвался на два корпуса вперед, миледи издала глухой стон: в скачущем впереди всаднике она узнала д'Артаньяна…» Что?

Оксана остановилась, резко развернулась к нему, в глазах был страх:

– Вон там, возле синей «Волги»…

– Ну и что? – спросил Данил, напрягшись, впрочем, при виде ее мгновенно осунувшегося лица. – Двое…

– Один – тот, что тогда на лестнице… С пистолетом…

– Стой, не дергайся, – тихо приказал Данил. – Они твоего лица не видят, по-моему, и внимания не обратили… И не смотрят в нашу сторону… Ты не ошиблась?

– Я эту рожу где угодно опознаю…

– Медленно уходим, – сказал Данил. – Так, чтобы выглядело как нельзя более естественно. Сейчас я отвернусь тоже… Пошли. Постой-ка тут, у почты, тебя отсюда не видно… или лучше зайди внутрь. А я гляну…

Он вернулся метров на пятнадцать, сел на лавочку с таким видом, словно в этом самом домике и обитал всю жизнь, краем глаза рассматривал двух мужчин у синей «Волги».

Нет, никогда прежде не встречались. Ничего знакомого. Вот они, наконец, сели в машину, и она уехала – в каком направлении, гадать трудно. Чуть подальше, метрах в трехстах, – вокзальчик, где останавливаются междугородные автобусы, оттуда расходятся три дороги, а еще дальше есть вторая развилка, дорог там две. До скончания века можно гадать, куда эти двое направились…