— А что тебя в этом удивляет, сын мой? — удивился в свою очередь Платон, вновь набивая трубку душистым табаком. — Очень многие папы водились с сатаной или просто интересовались оккультизмом. Так, например, папа Гонорий даже самостоятельно написал гримуар «Красный дракон». Это не тот «Истинный Красный дракон», в котором описываются вызванные автором демоны, а его последующая вольная переработка, рассказывающая об их вызывании. Слабая книга, — скептическим тоном заметил мастер, и в его словах Йошке показалось даже некое разочарование.

— Скажите, учитель, а вы сами пробовали вызывать демонов? — вырвалось у юноши.

Платон Пражский посмотрел на него долгим взглядом, попыхтел трубочкой и после некоторого раздумья ответил:

— Думаю, наилучшим для этого гримуаром может послужить книга, написанная доктором Фаустом, которая называется «Насилие над адом». Сей гримуар в довольно-таки доступной форме подает некоторые ритуалы, с помощью которых мист может вызвать и подчинить своей воле демона. Да, я думаю, что доктор Фауст знал, что делал. Правда, на титульном листе «Насилия» изображен мифический Максим из Кундлигена, но это не важно. Многие маги старались подкрепить свои труды более авторитетными и известными чародеями. Кстати, именно «Насилие над адом» можно считать одной из перепечаток нашего гримуара. Вернее, одной из его глав. Тут сложно судить наверняка, ведь мы так и не нашли «Алый Гримуар Орфея», — напомнил пан библиотекарь ученику.

Юноша закивал головой, отметив про себя, что учитель по каким-то личным причинам не захотел отвечать на его вопрос.

— А как попал гримуар к Фаусту? — спросил он.

— Очень просто. После смерти Сильвестра Второго гримуар перекочевал в хранилища папской библиотеки. Вскоре римский понтификат перенес свое местопребывание в Рим. Вслед за папой в Ватикан переехала и библиотека. Гримуар, естественно, был утерян в сутолоке и неразберихе переезда. Тем более что при переезде, чтобы не тащить многочисленные грузы, а также потому, что уже тогда начались гонения на всяческие еретические труды, сия книга сочла нужным сама затеряться. Как бы то ни было, гримуар вновь нашелся лишь в четырнадцатом веке знаменитым ватиканским библиотекарем Бартоломео Сакки. Этот ученый муж был так рад находке, что даже ненадолго забыл о своем грехе, столь неудачно признанном смертельным, а именно: о чревоугодии. Однако ему так и не удалось разгадать зашифрованный текст гримуара. Вскоре в Ватикане появился некий еврей, принявший христианство и практикующий каббалу. Библиотекарь, зная, что еврейская каббала может подчас творить чудеса, а каббалисты занимаются расшифровкой различных текстов, призвал к себе этого еврея и передал ему для расшифровки наш гримуар. Что ж, еврей поступил с христианским достоянием точно так же, как когда-то давно Сильвестр Второй поступил с сарацинской библиотечной реликвией. Он просто украл гримуар. Но и еврею не удалось расшифровать записанный текст и гравюры, а потому он просто переписал некоторые вольно расшифрованные главы и опубликовал их. Да, такое частенько встречается среди многих современных нам писак, кои не могут сами подстегнуть свое воображение, да и Господь им таланта отмерил с маковое зерно, вот они и собирают по букинистам старинные фолианты, чтобы, переработав их, всучить доверчивым издателям как свои произведения.

Мастер сокрушенно покачал головой, отпил настойки прекрасного изумрудного цвета, что так радовал глаз слушателю Йошке своей игрой на фоне горящего камина, и продолжил:

— Далее удивительная история «Алого Гримуара Орфея» вновь распадается на две части. Но не беспокойся, сын мой, я расскажу тебе обе части, тем более что они короткие. Обе части, как две дороги, одна из которых поворачивает на Запад, а вторая на Восток. По одной из изученных мной дорог, западной, менее вероятной, наш гримуар был увезен в Париж, где попал в руки к перекупщику книг, некоему Никола Фламелю…

— Как? — вскричал, невольно перебивая своим юношеским энтузиазмом учителя, ученик. — К самому знаменитому алхимику Фламелю? Так это была та самая книга с обложками, сделанными из прекрасно обработанных пластинок молодых деревьев, столь чудных, что никакая сырость не портила их, которую Никола Фламель купил у какого-то обнищавшего каббалиста за два флорина? Но ведь автором той книги был Авраам Иудей?

— Да, именно так и сказал продавший Фламелю книгу еврей, — пояснил Платон. — Не сумев расшифровать книгу сам, Фламель передает своей жене на время торговлю, покидает родную книжную лавку и едет в монастырь святого Иакова Компостельского, где, как он знает, уединенно трудится монах, знающий древние языки. Естественно, что Фламель не стал показывать монаху весь текст, однако предоставил ему для изучения несколько страниц, собственноручно переписанных им. Пока монах и Фламель, который под его руководством старательно учил древнееврейский язык, переводили тексты, в монастыре стали происходить странные вещи.

— Какие вещи? — задрожав от волнения, спросил Йошка, который уже не мог спокойно слушать рассказы об алхимиках и трансмутации по уже указанным причинам.

— То в супе, варимом келарем для братии, вместо кислой капусты окажется прекрасное мясо. То пустые бочки из-под вина вдруг за одну ночь наполнятся святой водою, — полушепотом, придавая дополнительное значение словам таинственной интонацией, произнес королевский библиотекарь.

Если сравнивать округлость глаз Йошки в этот момент, то, прежде всего, с только что отчеканенной золотой кроной на монетном дворе Рудольфа II.

— Монахи недоумевали, что за чудеса творятся в их монастыре, тем более что Иаков Компостельский был не тем святым, который поощрял подобные удивительные и таинственные события. Однако все в самом скором времени закончилось, когда Никола Фламель покинул монастырь и вернулся в Париж. Там, как ты наверняка уже слышал, он и его жена занялись Великим Деланием, этой наукой наук, что правит миром. Первый же опыт оказался успешным. Став богатым, Никола Фламель дает деньги на украшение символическими фигурами портала церкви Сен-Жак-ля-Бушри в Париже. Также на его деньги сделана резьба центрального портала собора Нотр-Дам де Пари. После смерти Фламеля гримуар был насильно отобран у его жены пэром Франции Жилем де Рэ.

— Уж не тем ли это Жилем де Рэ, соратником знаменитой колдуньи Жанны д’Арк, именуемой еще Орлеанской девственницей? — порывшись в памяти, спросил юноша.

— Им самым. Я рад, сын мой, что мне попался столь начитанный ученик, — отметил пан Платон, с любовью глядя на Йошку, засиявшего от удовольствия. — Жилю де Рэ посоветовал забрать сию книгу его помощник, монах-расстрига Франческо Прелати, пообещавший пэру, что с ее помощью он быстро совершит трансмутацию и они вмиг станут богатыми. Как ты знаешь, из этой затеи ничего не вышло, однако было загублено бессчетное количество невинных жизней, принесенных в жертву сатане. Надеюсь, что наш гримуар не имеет к этому отношения. Затем Западная дорога упирается в тупик, именуемый Карлом Новотным, который, получив в руки гримуар, сам теряется, а вместе с ним пропадает и книга.

— А Восточная дорога? — живо напомнил мастеру Йошка, юноша во всех отношениях чрезвычайно любопытный и алчный до новых знаний.

— Восточная дорога не так интересна. Гримуар, унесенный евреем из Ватикана, передается в дар раввинами ученому Рехлину в знак благодарности за то, что он спас их книги от сожжения, бесстрашно выступив перед императором Максимилианом. Но, что удивительно, через некоторое время Иоанн Рехлин возвращает раввинам книгу и советует тотчас же сжечь ее. К счастью, те не слушаются Рехлина и не уничтожают книгу. Вскоре гримуар теряется на некоторое время, затем неожиданно всплывает в Праге…

— В Праге?

— Именно, сын мой. Им владеет раввин Иегуда Лёва бен Бецалель. С помощью нескольких расшифрованных строчек ему удается оживить мертвую глину. Так в Праге появляется голем, — провозгласил пан Платон с некоторой укоризной. — Голем, оживший истукан, слепленный из глины, наделал в нашей славной столице немало бедствий и шума. Ну да чего уж там, — махнул рукой мастер. — Дело давнее. После смерти раввина евреи сочли нужным продать таинственный гримуар моему товарищу Карлу Новотному. После некоторого изучения Новотный приходит к нашему дорогому королю и просит его освободить Карла от обязанностей. Разговор проходил один на один, поэтому я могу судить о нем только по нескольким оброненным фразам, сказанным Карлом перед расставанием. Разговор касался некоей системы трансмутации, доселе никому не известной. Карл собирался переезжать в Городок и зашел ко мне в библиотеку попрощаться. Вот тогда-то он и взял с меня обещание в случае чего помочь ему или же продолжить его дело. Вот почему я здесь, с Высочайшего повеления, занимаюсь расследованием этого странного дела, — так закончил свой рассказ пан Платон, прозванный Пражским.