Тишина. Только эхо мечется под сводами. Неужели, правда никого?

За ответом спустился в подвал. Лестница была старая, расшатанная. Пока лез, в голову не раз и не два заглянула мысль, что стоило бы позвать напарника – если она сломается, и придется падать, хоть будет, кому спасать. Но с другой стороны, звать свидетеля моего позора – некромант не сумел найти и обезвредить какую-то заштатную закладную жертву! – не хотелось. Меня же пра Михарь потом без соли слопает, до нервного срыва доведет подколками. Мол, и кто у нас тут такой опытный? Кто такой умный? Кто такой грамотный, ути-пуси!

Подвалы оказались затоплены. То ли остатки весеннего паводка, то ли канализацию прорвало. Хотя, скорее всего, верно первое. Или нет? Вдруг кому-то просто хочется, чтобы тут никто не жил? Под ногами чавкало самое настоящее болото, сапоги по щиколотку ушли в грязную воду. На поверхности что-то плавало, и я от души благословил темноту – не хотелось знать, что именно. Достаточно было ужасающей вони. Да, скорее всего, все-таки канализация. Ну, и еще гниющие тут много лет овощи. Кстати, так и не спросил, сколько лет ратуша уже не используется по назначению. Ни одни овощи не будут гнить дольше полугода. Или мусор сюда периодически подсыпают?

Вообще не понятно.

Прошлепал до одного из каменных столбов, поддерживающих низкий сводчатый потолок. Пентаграмму чертил на ощупь, помогая второй рукой. Вену вскрывал с осторожностью – не столько потому, что побаивался боли, сколько из опасения занести заразу. Грязища тут такая… Мазнул окровавленным ножом по камню, зашептал заклинание вызова…

С тем же результатом.

Опять никого!

Нет, этого просто не может быть! У такого старого – если не сказать «старинного»! – здания просто не может не быть закладной жертвы. Был в истории период, когда эти жертвы подкладывали всюду, где успевали, и где для этого находилось место. Клали детей, женщин, даже собак, кошек, кур и коров. Через пару столетий некроманты замучились их выковыривать и обезвреживать. Учебник по теории и практике жертвоприношений был написан именно по следам этих «изысканий». Интересно, в каком году точно построено это здание? Марджет наверняка знала – она же интересовалась всеми древностями, а тут такой памятник архитектуры…

– Згаш, ты тупой.

В подтверждение сего вывода треснул себя ладонью по лбу. Озарение пришло внезапно. Не было никакой закладной жертвы! Ее выдумала Марджет, чтобы хоть ненадолго оттянуть разрушение старинного здания. Мол, она не дает сломать древние стены, но за минувшие века накопила такую силу, что в одиночку ей не справиться. Вот если отыщется толковый помощник, тогда… И то, гарантии никакой… Уж извольте подождать, пока она ищет решение проблемы…

И градоправитель ждал. Ждал до тех пор, пока Марджет не погибла. А мы, как дураки, купились. И даже взяли задаток. Что же теперь делать? Из двух злотых один уже разменяли и наполовину потратили. И что-то мне подсказывает, что отдавать второй пра Михарь не станет.

Что же мне делать? Сознаться или нет? С одной стороны, любая ложь рано или поздно выплывает на поверхность. А с другой стороны, не хотелось портить начинание бывшей практикантки.

Ладно, рискнем…Где там у меня в сумке набор юного алхимика, честно украденный у Марджет?

Когда три часа спустя из дверей вывалился весь перепачканный, задыхающийся, еле стоящий на ногах я, все кинулись мне навстречу. Герой картинно обвис на подставленных руках и прохрипел, запрокинув к небесам бледное лицо:

– Задыхаюсь…

– Воздуха! Дайте ему воздуха! – завопили вокруг, теснее смыкая объятия. Я захрипел еще натуральнее, стал хватать ртом воздух, потом изобразил рвотный позыв, что привело к тому, что руки доброхотов разжались, и пришлось падать. На каменные ступеньки, между прочим!

– Ё-оу-у-у…

– Вам плохо, господин некромансер?

Нет, блин, мне хорошо! Я тут помираю, наглотавшись ядовитых испарений, измотанный, на пределе сил после жуткой схватки с ужасающим чудовищем, сам не понимающий, как и почему остался в живых, а они ёрничают. Но выговор пришлось оставить на потом, вместо этого протянув руки к людям:

– Помогите…

– А что там было? – поинтересовался градоправитель.

Я помотал головой, прикрыв глаза. Меня действительно слегка мутило – «набор юного алхимика» был прост и примитивен, так что для усиления эффекта пришлось пожертвовать здоровьем и разбавить его той водичкой, которая плескалась под сапогами.

– Не спрашивайте. Это слишком ужасно.

Голос прозвучал достаточно правдоподобно. Во всяком случае, градоправитель опасливо предположил:

– Вы ее не…

– Нет, – помотал головой. – Не смог. Родовое проклятье. Замку стоять нерушимым, пока будет жив хотя бы один из представителей вашего семейства, сударь. Как только ваш род прервется, ничто не помешает сломать эти стены.

Да, сочинил! Да, соврал! Но в борьбе с вандалами, разрушающими памятники архитектуры, все средства хороши.

– Скажу больше – ваш род может прерваться, если кто-то все-таки разрушит древние стены.

– Ох, – спал с лица градоправитель. – Что же делать? Я уже в воеводство отправил запрос на строительство… И нам утвердили смету…

– Употребите эти деньги на ремонт здания и осушение подвалов.

– Вы думаете?

Я только кивнул. Уж не знаю, о какой сумме идет речь, но в любом случае хотя бы на подвалы ее должно хватить. И на то, чтобы перекрыть крышу. А остальное не мое дело. Может быть, потомки градоправителя окажутся дальновиднее своего папаши. А может, всем через десяток лет станет не до того. В любом случае, разрушение старинного здания будет не на моей совести. И душа Марджет, где бы она ни была, этому порадуется. Надо, кстати, заглянуть в храм Свентовида на обратном пути.

Пра Михарь не выступал, пока я не распрощался с градоправителем, но стоило сделать шаг, как его цепкие пальцы сомкнулись на моем локте, заставив посочувствовать троллю. Только тогда такой же захват удерживал его за шею.

– Обопритесь на меня, брат…

– Пустите, – попробовал возразить, но безрезультатно. С тем же успехом можно просить разжаться стальные кандалы.

– Нет, что вы, – инквизитор сузил глаза и улыбнулся. – Вы так утомлены… еле стоите на ногах… Из чистой любви к ближнему и собрату своему я не могу допустить, чтобы вы окончательно лишились сил и упали посреди дороги. Позвольте, я отведу вас. Вы так утомились…

С этими словами он поволок меня прочь.

– Да ничего я не…

– Переутомились, – наигранно-заботливо вещал пра. – Замучились на тяжелой работе… заговариваетесь. Вам стоит недельку-другую полежать в теплой постельке…

Ага, в подвале на соломе! Для верности прикованным к стене толстой цепью.

– Или вовсе посетить лекаря…

Который в монастыре часто совмещает обязанности помощника палача. А может, пра Михарь будет по старой памяти пользовать меня сам? Ой-й-й…

– На вас просто лица нет, мой юный ученик…

Ну, еще бы! От таких перспектив.

– Держитесь! Осталось немного. Думаю, – он решительно отверг помощь заступившего дорогу слуги градоправителя, – нам стоит пройти до дома окольными путями, дабы иметь возможность подышать свежим воздухом и прийти в себя.

Ага. И заодно отыскать тихое, глухое местечко, которое к тому же обладает хорошей звукоизоляцией.

– А может, не надо?

– Надо, милый мой. Надо.

Мы свернули в один из многочисленных переулков. Дома тут тоже были добротные, как на центральной улице, некоторые в два этажа – внизу лавка, наверху жилое помещение. На одном доме, длинном, у ворот красовалась табличка: «Школа для мальчиков». Два соседних принадлежали местной знати, так что какое-то время мы шагали в молчании. Инквизитор по-прежнему цеплялся за локоть, и рука понемногу начала неметь.

– Прошу прощения, – сделал попытку вырваться, – но я хорошо себя чувствую…

– Нет, милый мой брат Груви, вы плохо себя чувствуете. Вы отвратительно себя чувствуете и просто не отдаете себе отчета в делах и поступках, – прошипел пра Михарь. – Что за представление вы там разыграли?