Рэймидж и Джексон несли по несколько стульев, когда внезапно Рэймидж заметил, что Стаффорд отсутствует, после чего оказалось, что, в первый раз войдя в дом, кокни увидел то, чего Рэймидж не заметил — ключ от черного хода, висящий на крючке на стене. Через пять минут, возвращаясь обратно, Стаффорд прихватил ключ, отнес его к фургону, чтобы сделать отпечатки, спрятал два куска мыла в коробку и вернул ключ на крючок.

После этого все было просто: Стаффорд сказал Рэймиджу, какие ему нужны инструменты, и кузнец был не прочь продать несколько полос металла. В течение двух дней, пока Стаффорд пилил в их комнате в гостинице, другие матросы караулили на случай, если хозяин гостиницы или его жена услышат скрежет напильников, а Рэймидж или Джексон прогуливались мимо дома дона Рикардо, чтобы увидеть, прибыл ли адмирал. В тот вечер, когда он закончил ключи, Стаффорд пришел к Рэймиджу и сказал:

— Я хотел бы попробовать их сегодня вечером, сэр, чтобы быть совершенно уверенным.

Рэймидж задумался на мгновение. Чтобы быть уверенным, что все слуги в доме дона Рикардо спят, Стаффорду придется выйти после комендантского часа. Проверка ключей означала риск быть пойманным и обвиненным в ограблении, полностью разрушив планы Рэймиджа. Но если ключи не подойдут, они будут бесполезны в ту ночь, когда они понадобятся — в ночь, когда не будет второго шанса.

— Очень хорошо. Однако будь осторожен. Если тебя поймают…

Рэймидж пытался придумать тактичный способ сказать это, затем решил, что Стаффорд поймет его правильно:

— Слушай, Стаффорд, — если тебя поймают, тебе придется поклясться, что мы ничего не знаем об этом.

— Все в порядке, сэр, я понимаю, но не волнуйтесь. Меня не поймают. А если поймают, я все приготовил. — Он похлопал по поясу брюк. — Тут у меня напильник и кусочек бронзы, так что я недолго останусь за решеткой! Я хотел бы пойти прямо сейчас, сэр, и спрятаться у дома до комендантского часа.

Рэймидж кивнул:

— Удачи.

Той ночью Стаффорд возвратился в гостиницу поздно и подполз к кровати Рэймиджа, чтобы прошептать:

— Прошло прекрасно, сэр. Не понадобилось даже подтачивать ни один!

— Отлично! Трудно было войти?

— Нисколько, сэр. Я прятался небольшом сарае, где садовник держит свои инструменты.

— Прекрасно! Остальное расскажешь мне утром.

Адмирал дон Хосе де Кордова прибыл несколько дней спустя в караване из пяти фургонов. Его увидел Рэймидж — была его очередь совершать вечернюю проверку дома, и он решил прогуляться по дороге в Мурсию. Лошади были покрыты пылью, возницы завязали носы и рты платками, и, судя по тому, что Рэймидж смог разглядеть, адмирал, откинувшийся на подушки в карете, выглядел утомленным и разморенным жарой.

Возвращаясь в гостиницу, Рэймидж размышлял, есть ли смысл пробраться в дом этой ночью. Адмирал, его штат и его семья — они, похоже, были в четвертой коляске, — будут утомлены, и, без сомнения, слуги тоже — к тому времени, когда все вновь прибывшие умоются, поужинают, распакуют свою одежду и уберут ее в платяные шкафы и комоды.

Так как адмирал прибыл на несколько дней раньше, чем ожидал консул, означает ли это, что он привез приказ выходить в море? Вероятно, нет, наконец решил Рэймидж: до Рождества всего четыре дня, он наверняка хочет провести их с семьей.

Нет, необходимости посетить адмирала сегодня ночью нет: если дата отплытия не назначена прежде, чем он уехал из Мадрида три или четыре дня назад, маловероятно, что флот выйдет в море раньше двух-трех недель. Внезапная активность на кораблях будет самым явным признаком того, что адмирал получил приказ отплывать.

Рождество и Новый год Рэймидж и его моряки праздновали в гостинице. Желание неприветливого хозяина гостиницы выпить на дармовщину наконец перевесило его нелюбовь ко всем морякам вообще и к иностранным в особенности, и он с некоторой опаской начал отмечать с ними Рождество. В канун Нового года он, очевидно, осознал, что иностранцы кого угодно заткнут за пояс по части выпивки, и за час до полуночи был слишком пьян, чтобы понимать, что они празднуют.

К недовольству Стаффорда, он ни разу не предложил поставить им выпивку, и тогда кокни, окончательно уязвленный отказом испанца заплатить даже за полбутылки вина, намешал ему в стакан все, что подвернулось под руку, объяснив Джексону, что хочет быть уверен в том, что наутро хозяину будет так плохо, будто «барабанщик использует его башку, чтобы пробить общий сбор!»

Дважды в день Рэймидж прогуливался по причалу Muralla del Mar, чтобы посмотреть на корабли, но не наблюдал никаких признаков поспешной подготовки к выходу в море. По крайней мере две дюжины больших реев трехпалубных кораблей были опущены за борт и отбуксированы к причалу рангоутной мастерской, где они были подняты для ремонта. И притом так мало рабочих трудились над ними, что он заподозрил, что флот испытывает нужду либо в лесе, либо в деньгах, чтобы заплатить рабочим, — либо в том и другом.

Он был также озадачен конвоем из семидесяти или более того транспортов, прибывшим из Барселоны за день до Рождества. Транспорты были загружены под завязку, и по городу ходили слухи, что они доставили большое количество пороха и ядер, провизию, несколько пехотных батальонов и полк швейцарских наемников.

Ни одну бочку не выгрузили, ни одного солдата не отпустили на берег — очевидно, конвой был предназначен для другого места. Так как он двигался из Барселоны, то есть с востока, и не разгружался в Картахене, то, видимо, направлялся на запад, в один из портов Атлантики. Рискнут ли испанцы провести такой конвой через Гибралтарский пролив без сопровождения флота? Ни в коем случае! Но куда испанское правительство могло посылать войска и боеприпасы? В Вест-Индию? Возможно, в Кадис — куда легче транспортировать припасы морским путем, чем по земле — хотя и опасней. Так или иначе, появление конвоя, похоже, был важнее, чем присутствие флота.

Ежедневная прогулка по Muralla del Mar стал приятной привычкой: старик ловил по ночам рыбу, а днем чинил свои сети и всегда приветствовал Рэймиджа комментариями, что пушки не стреляли, значит, будет добрая рыбацкая ночь.

Потом, в понедельник, 30-го января, первое, что увидел Рэймидж, проходя мимо склада парусов и глядя через канатный двор, это по крайней мере удвоенное число рабочих, ремонтирующих реи, — несколько штук уже лежали в воде, готовые к буксировке назад на корабли. Взгляд на сами корабли дал понять, что адмирал получил приказ — почти на каждом роились матросы, работающие наверху над оснасткой парусов, в то время как другие красили корпуса, стоя на люльках, свешивающихся с бортов. В доке Арсенала несколько барж грузили бочки с провизией; другие, вывесив предупреждающие красные флаги, загружали порох.

Проникнуть в дом адмирала нужно этой ночью. В любой момент адмирал может решить перебраться на флагман. Это, понимал Рэймидж с тех пор, как Стаффорд изготовил ключи, — самая большая угроза его плану. Первоначально он предполагал, что адмирал будет работать дома, и только когда Стаффорд ушел, чтобы проверить новые ключи в замках, Рэймидж подумал, что, хотя адмирал и живет в доме, нет никакой причины, почему бы ему не работать днем на флагмане, возвращаясь в дом каждую ночь. К счастью, последующие наблюдения показали, что хотя адмирал пробыл на флагмане около двух часов на следующий день после того, как приехал, с тех пор он не был на борту ни разу. И, значит, его адмиралы и капитаны, тоже жили на берегу, в гостиницах и частных домах.

Однако, поскольку адмирал, очевидно, дал приказ ускорить переоснащение кораблей, он может захотеть проводить больше времени на борту — и хранить документы запертыми в каюте флагмане… Рэймидж поторопился назад в гостиницу, чтобы проверить, отправился ли адмирал на корабль. Если да, то весь план Рэймиджа пойдет прахом.

Хижина садовника была душной и вонючей: очевидно, осел провел здесь несколько недель, но зато здесь не было окна и было легко спрятать горящую свечу. Рэймидж чувствовал, что даже Джексон еле сдерживается в ожидании, пока Стаффорд постучит в дверь, сигнализируя, что он возвратился из своего набега на дом.