– А вот горный этот кряж мы перетащим сюда!… А сию бомбочку взорвем здесь, да-с, дабы льды расплавились и море явилось, а точнее же - океан! Тут вот лесостепь запланируем, там муссончиков подпустим, смерчи взрастим океанские!… А проектик-то анонимно в Звездную Конфедерацию и пошлем. И поглядим, как вы тогда запоете, поборники непрерывного отдохновения!… А проектик-то нептунианский занумеруем для нашего архива, под номером девять тысяч сто двадцать девятым пойдет проект.

Было далеко за полночь, когда Мерв заметил божью коровку, медленно ползущую по краю стола. Несколько последних ночных бдений он порою замечал это крохотное насекомое, однако не придавал ползучей твари никакого значения. Теперь его заинтересовал идеально правильный геометрический узор на крылышках. Вот завершенное создание матери-природы, рассуждал Мерв. Тут ни прибавить, ни отнять, ни-ни, пустая затея, как говорится, миллиарды лет эволюции.

Коровка божья между тем остановилась, потопталась на месте, двинулась дальше. Справедливости ради следует упомянуть, что Мерв не очень-то обожал животных, растения, а тем паче насекомых. И тому наличествовала причина. Давненько, в пору изобретательских безумств юности, он, помнится, предложил какому-то ведомству один из своих первых проектов - микротелерадиоинформатор, сработанный под божью коровку.

И что же! Ему показали от ворот поворот: это-де и нефункционально, и нецелесообразно, и оскверняет наши устоявшиеся представления о живой природе. “С вас, моя милая, с вас начались мои мытарства, - шептал Мерв. - Целых два месяца угрохал тогда на вашу милость; ловил в лесу, в трубе аэродинамической продувал, узор крыльев разглядывал в лупу… Эх, пролетели веселые годы, как пролетел пучок нейтронов”, - вспомнился припев из давно забытой студенческой песни.

Умиленный Мерв извлек из ящичка сверхувеличительное стекло и склонился над божьей коровкой, любуясь совершенством природных форм. Вдруг он оторопел: под линзой отвратительно шевелило усами-антеннами и переступало манипуляторами. Будь ты трижды проклята! Механическая дрянь! Вместо головы в нее был вмонтирован кристалл, он монотонно вспыхивал еле заметным пламенем.

“Все кончено. Пойман с поличным за очередным изобретением!” - безошибочно оценил обстановку Мерв за мгновение до того, как схватить полипинцетом микроинформаторшу и швырнуть ее под ультрапресс. “Крыгг-краггг-крыггг!” - заскрежетало внутри ультрапресса.

– Не делайте глупостей, поселенец Мерв, - услышал пойманный с поличным довольно-таки внятный голос невесть откуда. Он огляделся. В полуметре над столом зависла еще одна псевдокоровка. Голос явно исторгался оттуда, из нее.

– Спокойно, поселенец Мерв. Говорит старший инспектор Бинк. Вас заслали на месте преступления. Не пытайтесь скрыться. Бунгало накрыто бронированным колпаком. Все три подземных хода перекрыты. (“И о ходах подземных пронюхали, дьяволы”, - выругался про себя Мерв.) Не поможет и ваш пресловутый механический крот, на котором вы улизнули от закона прошлый раз: под бунгало подведена ферритовая плита. Время на размышление - пять минут. Добровольная сдача в руки властей намного облегчит вашу участь. Повторяю: время на размышление…

Не выпуская из виду коровку-вещунью, Мерв пятился к двери. Он нащупал ручку, легонько повернул, выскочил из лаборатории вон. Теперь оставалось сделать то, что он предусмотрел на случай провала: уничтожить вещественные доказательства.

Он представил себе чулан со всем его воистину бесценным содержимым, которому суждено было в мгновение ока обратиться в молекулярную цыль, и тут же бестрепетно задействовал субстерилизатор.

Когда четверть часа спустя старший инспектор Бинк с двумя дюжими молодцами помоложе одолели наконец все пневмо-, электро-, фото- и прочие затворы в вилле и нагрянули в спальню Мерва, последний беззаботно почивал среди своих многоразличных холостяцких причуд - дестабилизаторов меланхолии, увлажнителей озонированного воздуха, распылителей лунного света, имитаторов океанической зыби и тому подобных устройств, о назначении и принципе действия (и воздействия) коих можно было строить самые отчаянные гипотезы.

– Подымайтесь, Мерв! - устало выговорил Бинк. - Довольно комедию ломать.

Мерв раскрыл глаза, потянулся, как кот, насильственно зевнул, пробубнил:

Убирайтесь вон! Мне осточертели бесконечные провокации вашей Лиги. Я свободный поселенец Марса, а потому буду на вас жаловаться.

Старший инспектор Бинк извлек из довольно объемистой сумки, висящей у него на плече, две стереографии и небрежно протянул Мерву.

– Любуйтесь. Изобретатель Мерв собственной, так сказать, персоной. В частной, следовательно, запрещенной законом лаборатории. Перед одним из своих многочисленных проектов. Заметьте: многочисленных, между тем как Марсианский Кодекс допускает для каждого поселенца не более одного проекта либо изобретения на протяжении целой жизни. Ко всем прочим преступлениям, вы позволили себе заниматься интенсивным умственным трудом на протяжении четырех с лишним часов. Хронологическая микросетка видна довольно четко, не правда ли, Мерв? На этом вот снимке отсчет времени 22.36, а вот тут - 03.18. Секунды не в счет, зачем мелочиться? Столетие, год, месяц и число прибор зафиксировал на обороте снимков.

Мерв так и заскрипел зубами от бессилия. Впрочем, зубовный этот скрежет был принят как должное Бинком и его подручными.

– Теперь, поселенец Мерв, разблокируйте уникальный ваш чулан. Внутри его порхают два приборчика из тех, что так не понравились вам. С божественными пятнышками на спинках.

– Там не может быть никого. Даже самой завалящей молекулы, - угрюмо ухмыльнулся Мерв.

– Опять ошибка, гражданин Мерв. Они там. Целехоньки. Они скрупулезно засняли процесс преступного разрушения вашей уникальной лаборатории, обращения всего ее содержимого в молекулярную пыль. Разумеется, с разверткой во времени. Не делайте удивленное лицо, поселенец Мерв. Им ваши ультрапрессы и субстерилизаторы нипочем. Как теплый июльский дождичек для их живых сестричек божьих коровок. - Бинк устало провел рукой по слипающимся глазам. - Кстати, я забыл вам предъявить разрешение на доскональный осмотр бунгало. Извольте взглянуть. Сегодня же вами займется Верховный Эмиссар нашей Лиги.

* * *

Небо на востоке расцветало огнями побежалости, чем-то напоминая работающие дюзы межзвездного лайнера. Угас Знак Всеобщего Успокоения - зеленый мерцающий нимб над стреловидным небоскребом. Многоцветные жилые дома и виллы, стадионы, храмы Красоты, дворцы Элегических раздумий медленно, торжественно поднимались на гравитационных платформах, кружились в небе, дабы опуститься на новое место. Каждое утро лик города преображался до неузнаваемости. “ДЕНЬ ПОЧИТАНИЯ СОСЕН” - обозначились в небесах письмена километровых размеров - название очередного обязательного для всех празднества. Пройдет несколько часов - и счастливые, довольные собою поселенцы выпорхнут на проспекты, площади, скверы. Город затопит кипящая волна карнавальных шествий, хоровых распевов, танцевальных братаний, речитативов во славу изящных чувств.

Верховный Эмиссар Лиги Умственного Труда - пожилой, дочерна загорелый, с благородной проседью в висках - восседал в старинном кресле под чрезмерных размеров стереокопией боттичелливской Венеры. Пред ним на овальном столе покоилась пухлая груда документов. То были черные папки с золотым тиснением на корешках, копии проектов и изобретений, микростереофильмы, донесения информаторов - короче, все то, что именовалось “делом Мерва”.

– Располагайтесь поудобнее, Мерв, - негромко произнес Эмиссар и указал на роскошный диван, инкрустированный драгоценными каменьями. - Разговор предстоит долгий и, как вы сами понимаете, последний. Вы уже давно, точнее - с юношеских лет, противопоставили себя обществу, и вот печальный итог - теперь вы законченный рецидивист.

– Выбирайте выражения, Эмиссар. Я не рецидивист. Я законченный изобретатель, если угодно, - огрызнулся Мерв, не подымая глаз.