* * *

Студенты восприняли ее маленькую вступительную речь скептически. Один из них - с рыжими кудрями, с вздернутой к носу губой, хохотнул:

– А что вы хотите, чтоб мы вспомнили? Далекое детство или вкус вчерашних щей?

Катя сурово молчала.

– А нельзя ли результаты эксперимента тут же передать по институтскому радио? - продолжал остряк.

– А у вас есть радио? Прекрасно! Дайте мне ключи от радиорубки, завтра я вам их верну, - сухо сказала Катя.

Тот недоуменно протянул ключ.

– Лариса, подготовьте опыты на завтра, - обратилась она к лаборантке. - Когда у вас, товарищи, заканчиваются лекции? В 15.30? Тогда в 16.00 ждем вас. - И она вышла, услышав вслед шепот остряка: “Вот мымра! Медуза Горгона! Я умер под взглядом ее мертвых глаз!” Катя невесело усмехнулась - кем она еще может казаться этому двадцатилетнему весельчаку? Конечно, мымрой, Медузой Горгоной! И Олегу, видимо, тоже. И все-таки она пойдет на риск, напомнит о себе, будь что будет!

Утром она протянула Ларисе пачку листов с новыми, написанными за ночь вопросами.

Лариса моргнула голубыми, искусно подведенными глазами:

– Ой, опять что-то новое, Екатерина Сергеевна? А может, начнем по проверенным тестам?

– Это не для студентов, Лариса. Для преподавателя - Оршева Олега Дмитриевича. Подойдешь, попросишь его полчаса посидеть у “Скифа”, скажи, это просьба нашего завлаба - начать с преподавателей. Мою фамилию не называй.

– Ой, а почему, Екатерина Сергеевна?

– Мы с ним учились вместе и когда-то поспорили, возможно ли вернуть память.

– Па-нятно! - заговорщицки подмигнула Лариса и, плавно покачиваясь - под манекенщицу, - поплыла к двери.

Катя ждала, пока Лариса внесет в “Скиф” новую информацию - тексты на древнерусском языке, сообщения латинских авторов о скифах, их образе жизни и войнах, материалы последних раскопок скифских курганов и выписки из тех сорока томов записок археологического общества, что когда-то делала для Олега.

Сидя в соседней комнате, Катя слышала, как вошедший Оршев спрашивал Ларису:

– Ну, так что же это такое - тесты первого ряда, тесты второго ряда?

– Первого - как именно воспринимает мозг испытуемого, второго - что именно представляет при этом. Тесты не главное. Главное - наш прибор. Он улавливает работу мозга; ход ваших мыслей и фиксирует их путь по лабиринтам мозга. Эту запись он в виде сигналов подает на магнитофонное устройство. Мы расшифровываем его и даем вам прослушать, и то, что ваш мозг знал, но скрывал от вашего сознания, становится известным! Просто вы слушаете звуки, которые уловил “Скиф” - они похожи на музыку.

– Вот какое чудовище, оказывается, наш мозг! - рассмеялся Олег. - Значит, он скрывает от нас то, что знает?

– Представьте, да, - обиделась Лариса. - Убедитесь сами. Садитесь вот сюда. Вы попадаете в биополе, “Скифа”. Полчаса полного молчания.

Катя слышала, как хлопнула дверь за Ларисой, как невесело вздохнул Олег, как раздались первые сигналы “Скифа” - тонкие писки - это пошли на экране “тесты первого ряда” - обычные вопросы, обращаемые ко всем испытуемым - знаки нотного стана, стихи и слова песен - малоизвестных и популярных, слова иностранного языка (английского, который учил Олег), законы физические и химические. Катя представляла, как с усмешкой смотрит Олег на экран, считая эксперимент пустой забавой, и действительно засомневалась: да полно, так ли уж велики ее успехи? Ну, Мефодий Ильич - тут “Скиф” лишь ускорил выздоровление, уже начавшееся с появлением Саввы Орлова. Но то медицинский случай. А вот успешный опыт со студентом, который после эксперимента, слушая музыкальную композицию “Скифа”, стал вдруг сбивчиво и нервно говорить о французах, о Наполеоне, о Денисе Давыдове и даже читать стихи лихого гусара, которые до того никогда не знал, - успешный ли? Ведь позже выяснилось, что испытуемый знал, что его предки действительно принимали участие в Отечественной войне 12-го года? Ведь почему-то многие испытуемые отказывались признаться, вспомнили они что-нибудь или нет. Один даже возмутился: - Что я - сумасшедший, рассказывать вам всякую чушь?

Нет и нет!

Потому и решено было провести эксперимент среди будущих археологов. Их мозг работает целенаправленно - в глубь веков.

* * *

Сигналы “Скифа” стали тише, пошли тесты второго ряда: что представляет испытуемый при вопросе… Где-то среди карточек есть и особая - специально для Олега - обложка одного из томов “Записок археологического общества губернского города Т.” за 1840-1860 годы и выписки.

Совсем тихие, еле слышимые только ее тренированным ухом сигналы подает “Скиф”, пошли самые трудные задания - старославянские тексты, таблички на венедском языке.

Но что это? Сигналы убыстрились. Тревожные и громкие, они стали похожи на сирену. Такого не бывало со “Скифом”! Катя выбежала в коридор, увидела Ларису, сидящую у окна в соседстве с рыжим остряком.

– Лариса! Пойди выясни, что со “Скифом”!

Лариса едва прикоснулась к дверной ручке, как дверь распахнулась, и оттуда вылетел Олег.

– Опыт не кончен! - пыталась удержать его Лариса.

– В другой раз закончим, - отодвинув Ларису, пробормотал Олег и, не поглядев в сторону окна, у которого, сжавшись, стояла Катя, помчался к выходу.

– Вы куда, Олег Дмитриевич? - окликнул его декан, поднимавшийся по лестнице навстречу.

– .Мне срочно нужно уехать, срочно! - на ходу проговорил Олег.

– Но ведь у вас лекция! Что с вами? - встревожился декан.- Заболели?

– Нет, нет. Ну ладно, я проведу лекцию. Извините, Борис Иванович!

И он, круто развернувшись, зашагал назад.

– Он сбежал в середине эксперимента, Катерина Дмитриевна! - возмутилась Лариса. - Посмотрите изображение на экране - тесты второго ряда только начались!

– Мне понятно, в чем дело, - справившись с собой, сказала Катя. - Проверь, с какого вопроса “Скиф” стал испускать громкие необычные сигналы. Перемотай пленку.

– Да вот, ясно - с момента показа каких-то “Трудов”…

Не пойму, что за “Труды”! Я вроде не закладывала такую карточку…

– Ладно, иди отдыхай, я сама расшифрую, - растерянно улыбаясь, сказала Катя и опустилась на стул.

Она спешно расшифровала запись, вынула пленку, вставила ее в магнитофон и побежала с драгоценной ношей в радиорубку. Принятое ею еще в момент разговора с рыжим начальником радиосвязи решение показалось сумасбродством, даже хулиганской выходкой - включить во время лекций музыкальную какофонию с записью! Но… Пан или пропал!

Подключив магнитофон к радиосети и услышав первые взрывные звуки, она закрыла на ключ радиорубку и понеслась вихрем вниз.

По пустым лестничным переходам цокотали ее каблучки в такт громкой, необычной музыке - было в ней что-то суровое и печальнее, словно прощальное, было такое широкое, раздольное, что захватывало дух, будто по степи на лихом коне не ктото, а ты сам скачешь - здоровый, молодой, и не знаешь, куда девать силу богатырскую, удаль молодецкую. Преподаватели выглядывали из дверей, возмущались: “Какой сумасшедший включил музыку во время лекций! Безобразие!” Два студента, понукаемые ими, понеслись к радиорубке.

А Катя бежала к аудитории, где читал лекцию Он.

Дверь была плотно прикрыта, она приотворила ее и увидела Олега за кафедрой. Он что-то говорил. С паузами, явно прислушиваясь к музыке.

– Вы, конечно, читали только что вышедший замечательный труд академика Рыбакова “Язычество древних славян”, где прослеживается история наших предков. Итак, прав был Блок, гордо утверждая: “Да, скифы мы!” А музыка тем временем сменилась - пошли последние вопросы, заданные педагогу Оршеву, и тот, о “Записках археологического общества”. И будто степь ворвалась в зал, наполнила его острым запахом чебреца, засвистал ветер, и солнце, высокое и жаркое, послало сюда, на кафедру, за которой в нерешительности стоял немолодой сутулый человек с проседью в рыжих волосах, сноп брызжущих золотом лучей. И то ли спряталась седина, то ли порыжела, плечи распрямились и блеснули знакомой синеватой сиренью глаза. И легко спрыгнул человек с возвышения, зашагал к выходу.