Чернорог встал и направился к двери, хихикая.

— Похожа на отца? Вы такое слышали? Очень может быть, у парня нет рогов и крыльев, но что у него есть, так это чувство юмора.

Филипп пошел за ним, от ног к спине с каждым его шагом передавалась дикая боль.

— Сокровище мое, я дома! — крикнул Чернорог, открыв дверь в дом. Демон был такой большой, что ему приходилось наклонять голову и проходить в нее боком.

— Обед почти готов! — ответил голос их кухни. По-видимому, это была мама Сатины. В сравнении с грохочущим голосом Чернорога ее голос был нежным и элегантным, как выглаженный шелк.

— Надеюсь, ты приготовила много, потому что я привел гостя.

Чернорог подмигнул Филиппу и дал знак идти за ним на кухню, где мама Сатины что-то помешивала в кипящем котле. Запах был привлекательным, и живот Филиппа забурчал.

— Гость? — Она обернулась.

Чернорог не солгал, сказав, что Сатина была похожа на свою мать и ни на кого другого. Сатина была хороша, ее мама тоже. Даже в испачканном переднике и с соусом на щеке. Она явно была темптаном, потому что женщина с такими глазами могла соблазнить мужчин на что угодно.

— Это новый друг Сатины, — объяснил Чернорог, когда мама Сатины стала рассматривать покрытого грязью мальчика, вдруг появившегося на ее кухне. — Там на работе, было одно маленькое происшествие. Я обещал, что здесь можно будет помыться и постирать плащ.

— Однако же, милый мальчик, какой у тебя вид!

— Было очень смешно… — начал было Чернорог, но сердитый взгляд жены остановил его. Он откашлялся и опустил глаза. — Могу подождать.

— Вполне можешь, — сказала мама Сатины и, улыбаясь, повернулась к Филиппу.

Улыбка сразу согрела его, он подумал, что ему очень нравятся родители Сатины. Может быть, дьяволы не такие уж и злые, как о них думают — по отношению друг к другу, во всяком случае.

«Они должны такими быть дома, — подумал Филипп. — Иначе не будет никакой жизни. Недаром Люцифер говорит, что добро существует только при наличии зла. И наоборот».

— Сначала ты должен принять горячий душ, — сказала мама Сатины. — Не можешь же ты изображать из себя грязного тролля. Как тебя зовут?

— Филипп.

Она кивнула, словно уже знала это.

— Меня зовут Демеона. Идем со мной, Филипп, я покажу тебе нашу ванную комнату.

— Сатина! — прорычал Чернорог с такой силой, что стаканы в шкафу зазвенели. Он постучал кулаком по лестнице на второй этаж. — Иди сюда! К тебе пришли!

— Послушай, сколько раз я говорила, что нельзя рычать в доме?! — возмутилась Демеона, и Филипп увидел, как вздрогнул огромный демон. Чернорог смотрел куда угодно, только не на свою жену. — Плохие привычки можешь забыть. Ты не на своем поле!

— Извини, — сказал Чернорог и неуклюже поцеловал ее в щеку. — Застарелая профессиональная травма. Почему она не отвечает? Нет дома?

Пять минут назад вышла. Не знаю куда Сказала. что скоро вернется.

— Должна вернуться до того, как еда будет на столе, — сказал Чернорог.

— В таком случае, присмотри на кухне, а я поищу полотенце для нашего гостя.

Папа Сатины пробурчал что-то вроде того, что все подгорает, когда он присматривает на кухне, но он постарается.

Филипп стоял перед зеркалом и рассматривал себя. Грязи больше не было, он опять был похож сам на себя. В известных пределах.

Он был рад, что Сатины не было дома. Что, если бы она увидела его? Измазанного в грязи с головы до ног дурачка?

Он стал осторожно одеваться. Пока он стоял под душем, в дверь постучали. Мама Сатины сказала, что одежда выстирана и высушена. Выстиранное белье сохло быстро здесь, в Преисподней.

Когда Филипп дотрагивался до многочисленных ран, покрывавших его тело, появлялась боль. Грязи больше не было, но остались другие воспоминания о ночных унижениях. Их вода не могла смыть.

К счастью, крови не было, но при виде ран вернулись воспоминания. И было еще что-то. Какое-то чувство. Чувство, которое было совершенно не характерно для него, поэтому он не сразу понял, какое. Потом до него дошло.

Злоба. Черная пылающая злоба.

Филипп крепко сжал кулаки. Так крепко, что стало больно.

«Азиэль», — подумал Филипп. В голове появилась сильная боль. Над бровями застучали молоточки. Потом все исчезло.

Филипп раскрыл ладонь. Увидел, что по руке течет кровь. Капля крови вытянулась и упала на пол. Он вытер ее, потрогал рану, кровь перестала идти. Потом он оделся и вышел на кухню.

— Филипп? — воскликнула Сатина, увидев его. — Что ты здесь делаешь?

— Я же сказал, что у нас есть для тебя сюрприз, — сказал Чернорог и взмахнул рукой, приглашая Филиппа подойти поближе. Он поставил стул рядом с Сатиной.

— Садись, дружок. Душ понравился?

— Да, спасибо, — ответил Филипп, сел и немного смущенно улыбнулся Сатине. Странное ощущение. Три часа назад они сидели в комнате Сатины, и в этом ничего странного не было. А теперь он сидел рядом с ней, и ему было неловко.

— Тебя же не узнать. Видишь, Демеона? Парнишка-то рыжий!

Чернорог рассмеялся своему замечанию, жена тем временем открыла холодильник, вынула кувшин с холодной водой и поставила его на стол.

— Пожалуйста, — сказала она. — Кушать подано.

— Давно пора. — Чернорог наклонился над столом, чтобы взять блюдо с мясом. — Я умираю с голода.

— Руки прочь! — прозвучал голос Демеоны, резко, как свист кнута. Чернорог замер в середине движения, можно было почти видеть слова: «Что я опять сделал не так?», которые мелькнули в его голове.

— Сначала гость!

Папа Сатины недовольно откинулся на стуле и с неприязнью посмотрел на Филиппа, который тут же поторопился взять что-нибудь. Мясо плавало в жирном черном соусе, который казался немного подгорелым. Он вопросительно посмотрел на Сатину.

— Летучие мыши, — прошептала она. — Тебе понравится.

Филипп был не очень в этом уверен, но это, во всяком случае, было лучше, чем кровавое пиво Драной Бороды. И он не собирался изображать из себя привереду, в то время как папа Сатины сидел рядом и ждал, стуча вилкой.

Филипп передал поднос дальше, и Чернорог повеселел. Четыре куска мяса перекочевали на тарелку демона, которая по размеру была вдвое больше, чем у других.

— Я все еще не поняла, что ты здесь делаешь? — снова спросила Сатина.

— Я… э-э… — Филипп откашлялся и почувствовал, как краснеют его щеки. — Я наткнулся на Азиэля по дороге домой. Твой папа… спас меня, можно сказать.

— Спас тебя? — Сатина с испугом посмотрела на него. — От чего? Что сделал Азиэль?

— Приковал меня к грешникам, — ответил Филипп. Он пытался произнести это так, как будто в этом не было ничего особенного, но слова звучали не так, как он хотел. Они были унылыми. — К тем, которые носят камни.

— Как изумительно подло это было сделано! — засмеялся Чернорог и детально описал, как все происходило.

Слишком детально, как показалось Филиппу, которому захотелось залезть в мешок и застегнуть его, когда папа Сатины рассказывал, как он вытаскивал Филиппа из грязи, ухватив за лодыжки.

— Можете говорить, что хотите, — закончил Чернорог, — но надо наградить этого бездельника за находчивость. Другие могли бы поучиться у него!

— Наградить? — сердито закричала Сатина. — Как ты только можешь это говорить? Его не надо награждать! Его надо наказывать! Это он должен таскать камни вперед-назад целую ночь, чтобы узнать, что это такое!

— Но, Сатина! — сказала Демеона. — Успокойся. Твой папа только хотел сказать…

— Я прекрасно знаю, что он хотел сказать, и мне кажется, что это отвратительно!

От этих жестоких слов Чернорог обиженно пробормотал что-то, из его широких ноздрей повалил черный дым.

Филипп молился, чтобы Сатина немного успокоилась, прежде чем ее отец не рассвирепеет по-настоящему.

Но, судя по всему, Сатина и не думала останавливаться.

— А что было бы, папа, если бы ты не увидел Филиппа? Если бы не заметил его плаща? Филипп так и утонул бы в грязи?