Глава 13.

Так начиналась новая жизнь Андрея Степановича, вернее, продолжалась старая, но в новых обстоятельствах, что создавало это ни с чем не сравнимое чувство важных и серьезных перемен, и все шло по-другому, с другим ощущением, к которому не нужно привыкать, а как будто так всегда и было.

Передвижение людей и предметов произошло, а что же происходило в душах наших героев? Главное, на что были направлены их силы, не сделать ошибки в словах, в движениях, в проявлениях, а они, как назло, сами собой случались, и чувство неловкости – этот главный спутник при непривычных обстоятельствах – мешало, сбивая с толку, и постоянно напоминало о том, что много предстоит еще пережить, чтобы от него избавиться окончательно.

Про себя Андрей Степанович отмечал, что вот, кажется, наступает относительное равновесие в его душе, которая последнее время с таким трудом отрывалась от привычного чувства любви к матери, о которой он вспоминал каждый день. Теперь часть энергии будет направлена на новые впечатления, которые смогут, наконец, вытеснить старые тяжелые впечатления последнего времени, и Андрей Степанович под влиянием обстоятельств окунался в обыденную жизнь с ее непременным правилом заниматься пустяками, бытом, обустройством. Они с Лилечкой как молодожены это делали, собирая чудо современной дизайнерской мысли – шкаф-купе.

– Почему шкаф так назвали? – спросил Лилечку Андрей Степанович.

– Наверное потому что дверцы раздвигаются в стороны, как в поезде, – ответила Лилечка и посмотрела на Андрея Степановича. Она была все это время так напряжена, что улыбка у нее получилась какая-то странная, немного жалкая, и Андрей Степанович подошел к ней, обнял за плечи и поцеловал.

– Я что-то устал, – сказал он грустно, и Лилечка приготовила ужин. Они сидели за этим огромным столом и молча ели, не испытывая неловкости от молчания. Впереди была ночь, и каждый думал о ней по-своему. Андрей Степанович вспоминал юность, а Лилечка испытывала какой-то страх в предощущении перемен, которые непременно должны были этой ночью произойти.

От природы Лилечка была очень женственной, что проявлялось в ее собственном к себе отношении как к женщине, которая должна нравиться. И она нравилась практически всем мужчинам, которым случалось с ней общаться, но сейчас она испытывала непонятное и несвойственное ей чувство страха перед Андреем Степановичем. Лилечка не знала, понравится она ему или нет. Сам Андрей Степанович не думал о том, нравится он Лилечке или нет – он знал, что влюблен, и это его окрыляло и делало уверенным, и поэтому он не спешил, наслаждаясь своим романтическим чувством к молодой женщине.

– Я помню как мама меня учила, что за столом нужно всегда сидеть прямо и не облокачиваться на локти, что это неприлично. И всегда мне в детстве и потом клала на колени салфетку, – тут он посмотрел на Лилечку.

– Это упрек? – неуверенно сказала она, встала и принесла две камчатные салфетки, белоснежные. Одну подала Андрею Степановичу, который спокойно продолжал есть, не замечая жеста Лилечки. Так они еще долго сидели за столом. Пили чай с печеньем, и Андрей Степанович вдруг ни с того ни с сего сказал:

– Ту девушку, в которую я был влюблен в юности, я ее иногда вспоминаю, и не понимаю до сих пор, что помешало мне тогда сделать решительный шаг. Ну, это так, к слову. – Он встал и включил музыку.

– Это Лист, «Годы странствий», – сказал он и сел в кресло. Музыка заполнила все пространство комнаты, и казалось что два человека утонули в этих переливах настроений, которые пианист извлекал из фортепьяно так виртуозно. «Непонятно как с такой скоростью можно двигаться по клавишам» – подумала Лилечка. Она слушала то что звучало, и прислушиваясь к неизвестным ей мелодиям, пыталась их понять. Неожиданно она забыла обо всем – так звуки музыки ее обворожили и загипнотизировали, и самые приятные впечатления и ощущения из ее памяти, отключили ее мысль, и она как будто плыла вслед за скользящей таинственной мелодией.

Андрей Степанович думал о своем, о невыразимом и далеком и близком, он весь ушел глубоко в себя вспоминая иногда обрывки чьих-то фраз, выражения лиц, свои мысли, и непроизвольно на душе у него стало спокойно и ясно. Он встал, подошел к Лилечке и взял ее руку в свою.

– О чем ты думаешь?

– Ни о чем. Мне просто хорошо. И эта музыка мне что-то как будто напоминает, –ответила Лилечка.

Через час оба, счастливые своей теперешней жизнью, крепко спали обнявшись на огромной постели, и сон каждого прерывался движениями тела другого, и тогда происходило то, что было естественно и прекрасно, и двое погружались в мир фантазий, который им открывала природа.

Лилечка была изобретательна, и прямолинейность Андрея Степановича подчинялась ей, и они друг другу доставляли ту радость, о которой каждый мечтал давно, и не знал, что реальность превзойдет их ожидания.

Так они прожили свой медовый месяц, иногда занимаясь делами, которые не должны были прерываться, и после всех дневных забот два человека встречались, чтобы переселиться на время в другой мир, реально заменивший им все счастье, к которому каждый шел долго, не надеясь когда-нибудь узнать его

На работе они вели себя по-режнему, встречаясь в коридоре здоровались, и эта игра им доставляла дополнительную радость.

Два или три раза звонила Ира, у которой за это время тоже произошли перемены. Лилечка рассказывала Андрею Степановичу о жизни Иры, но в глубине души все это его раздражало. Это была чуждая, непонятная ему жизнь посторонних людей.

Глава 14.

У Андрея Степановича был счастливый и самый безоблачный период его жизни человека непростого, обремененного массой комплексов и умудренного жизненным опытом. Лилечка, счастливая своей новой ролью подруги солидного человека, была в одном из самых лучших периодов. Так казалось каждому в отдельности, и когда они вместе отправлялись в какое-нибудь путешествие это чувствовалось особенно.

Так случилось, что они решили съездить к знакомым Андрея Степановича в Германию, и эта удивительная своей сказочной красотой страна им обоим понравилась, и они решили купить где-нибудь в горах небольшой домик. Деньги были у Лилечки от ее предприятий, где она изредка появлялась, где все было налажено и торговля изделиями из древесины шла бесперебойно и приносила ежегодно неплохой доход.

Место выбрали недалеко от Дармштадта, так чтобы можно было на машине доехать до Рейна. Они приезжали сюда пожить недельку, две в тишине немецкой деревушки. Их друг Клаус пользовался в их отсутствие домом и содержал его в порядке, что было делом простым, так как местная женщина Клара согласилась присматривать за домом за небольшую плату, которую она регулярно получала от Клауса, на выходные с семьей приезжавшего отдохнуть из Гейдельберга, где у него была хорошая квартира из пяти комнат. Сам он преподавал в университете, и часто приезжал в Россию, и Андрей Степанович всегда ему предоставлял жилье. Дружили они давно, и вот жизнь их объединила этим домом, который принадлежал Лиле, но им все пользовались, и это было очень удобно.

Говорить о немецкой педантичности смешно, как и говорить о русском гостеприимстве. Когда два интеллигента разных национальностей общаются, все иногда выходит совсем по-другому, и немец оказывается гостеприимным, а русский – педантичным. Андрей Степанович в денежных делах давал фору любому немцу. Он считал все и всегда, записывал в тетрадь расходы и очень огорчался, если у него что-то не сходилось.

Когда они начали вместе с Лилей жить, само собой получилось, что Лиля тратила денег всегда больше, чем Андрей Степанович, потому что у него их было меньше, и, как женщина не очень расчетливая и прижимистая, могла так проявлять свою щедрость, тем более что ей это было приятно. И, естественно, когда встал вопрос покупки дома, она полностью оплатила ее и сделала это без лишних разговоров, за что Андрей Степанович был ей очень благодарен.