— Ладно.

Кай вывел Кэт на улицу в благоуханный вечерний воздух.

Солнце стояло низко, оно не сядет еще около часа. Облака на западе лишь тронуты лиловым и розовым. Выйдя на улицу, Кэт решила, что в ресторане было больше народу, чем на улицах.

Зафрахтованная рыбацкая лодка вошла в гавань. Некоторые туристы останутся на острове, другие вернутся через мыс Хаттерас на последнем пароме.

Ей захотелось выйти в море сейчас, пока свет не столь ярок, а бриз тих. «Сейчас, — подумала она, — пока другие возвращаются, а море простирается миля за милей бесконечной пустоты».

Избавившись от этого настроения, Кэт направилась в отель. Ей сейчас нужна не лодочная прогулка на закате, а хороший крепкий сон. Мечтать глупо, да и завтра слишком важно для нее.

Тот же отель. Кай взглянул вверх, на ее окно. Он уже знал, что она сняла тот же номер. Он провожал ее туда и раньше, но тогда она шла с ним под руку в своей сладкой манере, объединившей их в единое целое. Кэт смотрела вверх и смеялась над чем-то, что случилось за день. И она целовала его, тепло, долго и медленно, прежде чем дверь закрывалась за ней.

Потому ли, что ее мысли текли в том же направлении, Кэт обратилась к Каю, пока они не успели войти в отель.

— Спасибо, Кай.

Она сделала вид, что поправляет ремешок сумочки на плече.

— Тебе не стоит идти дальше.

— Нет, стоит.

С внезапным яростным нетерпением он подумал, что ему нужно что-то взять с собой домой в эту ночь. И ей он должен оставить что-то, пусть возьмет это с собой в номер, где они провели однажды долгую и восхитительную ночь.

— У нас всегда были разные точки зрения на то, что стоит или не стоит делать.

Кай обхватил рукой ее шею и крепко держал, пока не почувствовал, как она напряглась.

— Не нужно.

Она не отступила. Приказала себе не отступать, поскольку это сделает ее уязвимой. Она и была уязвимой, чувствуя, как эти длинные жесткие пальцы снова ласкают ее кожу.

— Думаю, ты мне должна кое-что, — сказал Кай таким спокойным голосом, что воздух задрожал. — Возможно, и я кое-что должен себе.

Он не был нежным, все сделал намеренно. Где-то внутри его росла потребность наказать ее за то, чего не было или, возможно, было. Он обрушил на ее губы свой жадный рот, его руки призывно обвились вокруг нее. «Если она забыла, — мрачно думал он, — это будет ей напоминанием». И напоминанием о ней.

Зажав ее руки между их телами, он почувствовал, как ее пальцы крепко сжались в кулаки. Пусть ненавидит его, чувствует к нему отвращение. Лучше так, чем холодная, отстраненная вежливость.

Но боже, какой же она была сладостной! Сладостной и хрупкой, как пенистые волны, которые накатывали и расплескивались вдоль береговой линии. Смутно и отстраненно Кай понимал, что мог бы утонуть в ней безропотно, без единой жалобы.

Кэт хотела, чтобы это было иначе. О, как она хотела, чтобы это было иначе! Она ничего не хотела чувствовать. Но она все чувствовала.

Жесткий, нетерпеливый рот всегда волновал и смущал ее. И сейчас тоже. Худощавое возбужденное тело, запах моря и соли, исходивший от него. Ничего не изменилось. Всякий раз, когда Кай целовал ее, доносился шум плещущейся воды или ветра или крики чаек. Это тоже осталось неизменным. Покачивались лодки в своих эллингах. Чайка, отдыхающая на свае, испустила долгий, одинокий крик. Свет меркнул по мере того, как солнце садилось в море. Волна былых чувств поднялась и опустилась, смешавшись с моментом.

Она не противилась ему, но решила, что не доставит ему удовольствия от борьбы. Правда, команда не отвечать так и не достигла ее мозга, потерявшись в сумеречных облаках. Она уступила потому, что была должна. Позволила, не имея выбора.

Его язык играл с ее, кулаки Кэт разжались, ладони уперлись в его грудь. Такую теплую, такую крепкую, такую знакомую. Кай целовал так, как всегда, сосредоточенно, без всяких запретов и немного нетерпеливо.

Время обратилось вспять. Она снова молода, влюблена и глупа. «Почему, — размышляла она, когда у нее закружилась голова, — мне так хочется плакать?»

Кай отпустит ее или будет просить? Он не настолько глуп, чтобы просить то, что уже прошло. И недостаточно силен, чтобы смириться с тем, что ему снова придется ее отпустить. Эта борьба с собой — перетягивание каната — настолько болезненна, что он застонал, отодвинулся от нее, разочарованный, разъяренный, околдованный.

Воспользовавшись моментом, Кай посмотрел на нее сверху вниз. Он понял, что ее взгляд остался таким же, вопросительным и оценивающим, так она смотрела на него после их первого поцелуя. Это совершенно сбило его с толку. Чего бы он ни пытался доказать, Кай понял, что очарован ею, как никогда. Сдержав ругательство, он, уходя, махнул ей рукой на прощание.

— Поспи часов восемь, — бросил он, не оборачиваясь.

Иногда по утрам солнце, казалось, встает медленнее, чем в другие дни, как если бы природа хотела продемонстрировать собственное величие чуть дольше. Когда Кэт ложилась спать, то не стала задвигать шторы, зная, что утренний свет разбудит ее до того, как зазвонит ее дорожный будильник возле кровати.

Она воспринимала рассвет как подарок для себя, нечто индивидуальное и личное. Стоя у окна, смотрела, как просыпается все вокруг. Первый тихий утренний бриз пробился через сетку от насекомых, прошелся по ее лицу и волосам, пробрался сквозь тонкую ткань ее сорочки, прохладный и многообещающий.

Кэт стояла, впитывая цвета, и свет, и безмолвный шум дня, рассеивающиеся над водой. Ленивое созерцание сильно отличалось от ее размеренной рутины последних лет. Утро — время одеться, просмотреть расписание и заметки для дневных занятий, сидя за кофе и поглощая завтрак. У нее всегда не хватало времени подарить себе рассвет, и сейчас она наверстывала это.

Кэт спала лучше, чем ожидала, убаюканная тишиной, утомленная путешествием и нервным напряжением. Ее не преследовали никакие сны с того момента, как она обернулась простыней, и до первого луча света, упавшего ей на лицо.

Сегодня они начинают. Все прежнее, с того самого момента, как она нашла документы отца, до тех пор, пока снова не встретила Кая, было прелюдией. Даже краткие жаркие объятия накануне вечером — не более чем призрак прошлого. Сегодня — реальное начало.

Кэт оделась и вышла в утро.

Завтракать не хотелось. Волнение, которое она так тщательно сдерживала, стало рваться на свободу.

Ощущение, что она все делает правильно, вновь вернулось к ней. Сколько бы времени это ни заняло, чего бы ей ни стоило, она будет искать золото, о котором мечтал ее отец. Она будет следовать его указаниям. Если же ничего не найдет, во всяком случае, успокоится мыслью, что поиски провела и сделала все возможное.

Глядя на рассвет, Кэт осознала, что похоронила своих личных призраков.

Поцелуй Кая. Болезненный и беспокойный, как всегда. И она увлеклась, как всегда. Хотя заранее знала, что придется встретиться лицом к лицу и с Каем, и с прошлым, но не подозревала, насколько пугающе легко вернуться в тот темный, мечтательный мир, куда только он мог увлечь ее.

Теперь же, когда она знает, Кэт должна подготовиться бороться с ветром.

Безусловно, Кай так и не простил ее за то, что она сказала «нет». За то, что задела его гордость. Вернулась в свой мир, когда он попросил ее остаться в своем. «Попросил меня остаться, — вспомнила Кэт, — не предлагая ничего, не сделав даже предложения».

Если бы он сделал ей предложение, не важно, небрежное или легкомысленное, возможно, она бы не уехала. «Интересно, знал ли он об этом?» — подумала Кэт.

Может быть, он думает, что, если снова сможет заставить ее потерять себя, счет будет равным. Кэт никогда не допустит этого. Она сунула руки в карманы своих коротких плиссированных шортов. Нет, она не намерена проигрывать. Пусть даже он и обнимал ее прошлой ночью. Знал бы он, какой слабой сделал ее этот единственный поцелуй…

«Но он не узнает», — приказала она себе.