— Нет, не найдешь.

От его предвещающего бурю взгляда у нее пересохло в горле. Кэт знала, что он имеет в виду. Она никогда не найдет никого другого, кто может заставить ее чувствовать, как заставлял он. Или хотеть, как заставлял хотеть ее он. Кэт осмотрительно сняла его руку со своего плеча.

— Я приехала сюда по делу. И не собираюсь сражаться с тобой за то, чего больше нет.

— Это мы еще посмотрим.

Кай задумался, надолго ли его хватит. Больно было смотреть на нее и чувствовать, как она отдаляется с каждой секундой.

— А пока расскажите мне, что у вас в этом деловом портфеле, профессор.

Кэт сделала глубокий вдох. Ей следовало бы знать, что это будет не просто. С Каем всегда не просто.

— Морские карты, — сказала она ровно. — Записные книжки с результатами исследований, тщательно задокументированные факты и точные теории. По-моему, мой отец был очень близок к определению точного местонахождения «Либерти», английского торгового судна, которое затонуло у побережья Северной Каролины двести пятьдесят лет назад и сохраняется нетронутым.

Кай слушал ее от начала до конца без комментариев и с неизменным выражением лица. Когда Кэт закончила, он долгое мгновение изучал ее лицо.

— Пойдем в дом, — сказал он и повернулся. — Покажи мне, что у тебя есть.

От его высокомерия Кэт захотелось развернуться и отправиться назад тем же путем, каким пришла. Есть и другие ныряльщики, которые знают побережье и воды так же, как и он. Кэт заставила себя успокоиться и думать. Есть другие, но, если делать выбор между дьяволом, которого она знает, и неизвестным, у нее нет выбора.

Кэт последовала за Каем в дом.

Там тоже произошли изменения. Пол ободран и покрыт лаком, кухонные шкафчики переделаны, отмытые стойки для резки мяса обрамляли раковину. Кай устроил верхний свет так, что солнце падало на столик для пикника, теперь переделанный и перекрашенный, со скамьями по обе стороны.

— Ты все это сделал сам?

— Угу. Удивлена?

Значит, он не желает поддерживать вежливый разговор. Кэт поставила портфель на столик.

— Да. Казалось, ты всегда был доволен, что стены вот-вот обрушатся и погребут тебя, как в пещере.

— Когда-то я был доволен многим. Пива хочешь?

— Нет.

Кэт села и вынула первую записную книжку своего отца из портфеля.

— Ты хотел это прочитать. Читать каждую страницу излишне, это отнимет у тебя много времени, но, если ты просмотришь те, что я отметила, думаю, будет достаточно.

— Ладно.

Кай отошел от холодильника с пивом в руке.

Сел, глядя на Кэт поверх бутылки, делая первый глоток, затем открыл записную книжку.

Почерк у Эдвина Хардзти был очень четким и разборчивым. Он описывал факты поучительным языком, лишенным романтики. Повествование, которое могло бы стать захватывающим, было сухим, как диссертация, но точным. Кай в этом не сомневался.

«Либерти» затонула с запасами сахара, чая, шелка, вина и других предметов импорта из колоний. Хардзти перечислял все, что указывалось в декларации судового груза, вплоть до последнего сухаря.

Когда корабль вышел из Англии, он также вез золото. Двадцать пять тысяч в королевских монетах. Кай поднял взгляд от записной книжки и увидел, что Кэт наблюдает за ним.

— Интересно, — просто сказал он и обратился к следующей странице, которую отметила Кэт.

Выжили только трое, их выбросило на остров. Один из членов экипажа описывал шторм, потопивший «Либерти», приводя подробные данные о высоте волн, хрусте дерева, воде, хлынувшей в пробоину. Это была мрачная, вызывающая ужас история, которую Хардзти излагал в своем прагматичном стиле, дополненном примечаниями.

Матрос также указывал последнее известное местонахождение корабля, прежде чем судно пошло ко дну. Каю не нужны были расчеты Хардзти, чтобы понять, что «Либерти» затонула в двух с половиной милях от побережья Окракоука.

Переходя от одной записной книжки к другой, Кай читал хорошо разработанные теории Хардзти, его ясные по сути документы, подтвержденные и перепроверенные. Он просмотрел карты, потом изучил их с большей тщательностью. Кай вспомнил жадный интерес этого человека к подводному плаванию, который всегда казался несовместимым с его педантичным образом жизни.

«Значит, он искал золото, — размышлял Кай. — Все эти годы он копался в книгах и искал золото».

Если бы это был кто-либо другой, Кай махнул бы на все это рукой, как на очередную небылицу. История маленьких городишек вдоль побережья изобиловала рассказами о сокровищах. Эдвард Тич пользовался мелководьем заливов, чтобы срывать планы и перехитрить корону до своего последнего боя у берегов Окракоука. И одно это питало мечты о поисках затонувших сокровищ.

Но записи в этих блокнотах принадлежали доктору Эдвину Джей Хардзти, профессору Йельского университета, человеку без воображения, без чувства юмора, который не тратил времени попусту.

Кай мог бы еще отделаться от этого, но как же Кэт? Да и в нем пульсирует авантюрная жилка, заставляющая верить в судьбу.

Отложив последнюю записную книжку в сторону, Кай снова взялся за пиво.

— Итак, ты намерена поохотиться за сокровищами.

Кэт не обратила внимания на издевку в его голосе. Сложив руки на столе, она наклонилась вперед.

— Я намерена продолжить то, над чем работал мой отец.

— И ты веришь в это?

Верила ли она? Кэт открыла рот и тут же закрыла. Она понятия не имела.

— Я хочу, чтобы время, потраченное отцом, и его исследования не пропали даром. Я хочу попытаться. Раз уж на то пошло, мне нужно, чтобы ты помог мне это сделать. Ты будешь вознагражден.

— Неужели? — Кай с полуухмылкой внимательно рассматривал жидкость, оставшуюся в пивной бутылке. — В самом деле?

— Мне нужны ты, твой катер и твое оборудование на месяц, может, на два. Я не могу нырять в одиночку, потому что просто не знаю здешние воды достаточно хорошо, чтобы рисковать, и у меня мало времени. Я должна вернуться в Коннектикут к концу августа.

— Чтобы загнать еще больше меловой пыли себе под ногти.

Кэт медленно села снова.

— У тебя нет никакого права критиковать мою профессию.

— Уверен, что в Йельском университете мел чрезвычайно эксклюзивный, — заметил Кай. — Значит, ты даешь себе шесть недель или около того, чтобы найти горшок с золотом?

— Если расчеты моего отца верны, это не займет много времени.

— Если, — повторил Кай. Ставя свою пивную бутылку, наклонился вперед. — У меня нет расписания. Тебе нужно шесть недель моего времени, ты их можешь получить. За определенную цену.

— Какую?

— Сто долларов в день и пятьдесят процентов от того, что мы найдем.

Кэт одарила его холодным взглядом, убрав записные книжки обратно в свой портфель.

— Какой бы я ни была четыре года назад, Кай, сейчас я не дура. Сто долларов в день — это возмутительно, когда мы имеем дело с месячной ставкой. И о пятидесяти процентах не может быть и речи.

Торгуясь с ним, она испытывала некоторое удовлетворение. Это бизнес, чистый и простой.

— Я даю тебе пятьдесят долларов в день и десять процентов.

Со сводящей с ума полуусмешкой Кай покрутил пиво в бутылке.

— За пятьдесят в день я и пальцем не дотронусь до своей лодки.

Кэт немного склонила голову, чтобы внимательно рассмотреть его. Что-то перевернулось у него внутри. Она так делала всякий раз, когда ей хотелось обдумать то, что он сказал.

— Ты стал более корыстным, чем был когда-то.

— Нам всем нужно зарабатывать на жизнь, профессор.

«Неужели она ничего не чувствует? — подумал Кай. — Разве ей не больно, хоть чуть-чуть, быть в доме, где мы занимались любовью в первый и последний раз?»

— Ты хочешь от меня услуги, — сказал он тихо, — ты платишь за это. Бесплатно ничего не бывает. Семьдесят пять долларов в день и двадцать пять процентов. Скажем, по старой дружбе.

— Нет, скажем, это по бизнесу.

Она заставила себя протянуть руку, но, когда его рука сомкнулась на ней, она пожалела об этом жесте. Его рука была мозолистой, твердой, сильной. Кэт помнила, как эта рука скользит по ее коже, доводя ее до безумства, успокаивая, дразня, соблазняя.