Телефон не умолкал. Шейн тяжело вздохнул, вошел в квартиру и включил свет. Первой мыслью было плюнуть и не снимать трубку, но дежурный на коммутаторе видел его в вестибюле, и Шейн знал, что телефон будет трезвонить, пока он не ответит.

Ну что ж, раз так, то могут и подождать. Он метнул шляпу на вешалку в прихожей, широко зевнул, взлохматил свои жесткие рыжие волосы и, подойдя к бару, достал оттуда бутылку коньяка. Он наполнил стакан, отхлебнул обжигающей жидкости, вернулся в гостиную и, поставив бутылку на стол, снял трубку.

— Шейн слушает, — сказал он и сделал еще один глоток.

Голос в трубке был похож на утробное рычание.

— Это Майкл Шейн… легавый?

Шейн сердито нахмурился и, отняв трубку от уха, посмотрел на нее, размышляя, стоит ли продолжать разговор в таком тоне, потом пожал плечами.

— Это Майкл Шейн. Кто говорит?

— Не важно. Все равно мое имя тебе ничего не скажет, легавый. У меня для тебя есть сообщение, и ты бы лучше послушал, пока с тобой разговаривают по-хорошему. — Собеседник Шейна сделал многозначительную паузу, словно давая ему возможность оценить всю важность того, что ему предстояло услышать.

— Не вздумай связываться с Вандой Уэзерби.

Детектив удивленно вскинул брови.

— С кем, с кем?

— С Вандой Уэзерби. Для тебя эта дамочка — чистый динамит. Откажи ей, понял?

— Боюсь, что ничего не выйдет, — хмыкнул Шейн. — Я никогда о ней не слышал. Черт побери, что это за бред?!

— Ванда Уэзерби, — повторил хриплый голос. — Есть такая. Ты получишь от нее письмо, но если ты и в самом деле такой умник, как о тебе рассказывают, то порвешь его не читая. И вообще держись от нее подальше.

— Псих какой-то, — буркнул Шейн и швырнул трубку. Потом снова зевнул и посмотрел на часы. Девять сорок две. Он допил коньяк, ослабил галстук и начал расстегивать рубашку.

Телефон снова зазвонил. Шейн поднял трубку только после второго звонка. Тот же самый голос:

— Нас разъединили.

— Нет, это я положил трубку.

— Я так и подумал. — В голосе звонившего Шейн уловил раздражение. — Боссу не понравится, если я не передам все полностью. Черт его знает, и зачем ему понадобилось возиться с таким паршивым легавым, как ты, но он у нас со странностями. Он дает тебе шанс. Он велел передать, что сильно расстроится, если ты полезешь в это дело. Но если полезешь, то получишь как следует, усек?

— Скажи своему боссу… — зарычал Шейн.

— Я тебе говорю! — И в трубке послышались короткие гудки.

Шейн медленно опустил трубку и рассеянно потянул себя за мочку левого уха. Ванда Уэзерби?.. Вряд ли он забыл бы такое имя. Он был абсолютно убежден, что раньше никогда не слышал об этой женщине. Он пожал плечами и решил выбросить этот разговор из головы. Какого черта?! В Майами полным-полно дам, о которых он даже не слышал. Они тысячами каждый год приезжают сюда в поисках приключений, и определенная часть из них обязательно попадает в какие-нибудь переделки.

Шейн вышел на кухню и, достав из холодильника ванночку со льдом, сунул ее под горячую воду. Потом бросил полдюжины кубиков в высокий бокал, долил туда холодной воды и вернулся в гостиную. Плеснув в стакан коньяку, он развалился в старом скрипучем кресле и поудобнее вытянул свои длинные ноги. Закурив сигарету, он выпустил густую струю дыма и почувствовал приятную расслабленность. Спать уже не хотелось.

Телефон зазвонил в третий раз. Шейн криво усмехнулся. А вот это, наверное, уже сам босс с какими-нибудь невероятными новостями о Ванде Уэзерби — женщине, о которой он впервые услышал полминуты назад. Он снял трубку, откинулся в кресле и отрывисто сказал:

— Майкл Шейн слушает.

— Алло, это Майкл Шейн? Частный детектив?

Шейн удивленно вздернул левую бровь. Голос — чувственный и страстный, звенящий от напряжения, — принадлежал женщине. Такие голоса бывают у брюнеток, подумал он и ответил:

— Да.

— Меня зовут миссис Мартин. — Это прозвучало как утверждение, но с какой-то странной вопросительной интонацией.

— Я вас слушаю.

— Шейла Мартин, мистер Шейн.

Шейн тихонько выругался. Она говорила таким тоном, словно ожидала, что он вот-вот ее вспомнит. Наступила пауза. Шейн задумался, почесал подбородок и наконец пришел к выводу, что в жизни не встречал женщин по имени Шейла. Только в детективах, где они всегда бывали ослепительными красотками — зеленоглазыми и невероятно сексуальными. Пока он гадал, какого цвета у нее глаза, она продолжала:

— Насколько я понимаю, Ванда вам еще не звонила?

— Нет, — покачал головой Шейн. — Ванда мне еще не звонила.

Ее голос на секунду замер, а потом она быстро добавила:

— Мистер Шейн, мне необходимо увидеться с вами сегодня же вечером. Я вас очень прошу. Это крайне важно.

— Вообще-то я только что вошел и собирался выпить…

— Ваш любимый коньяк?

Шейн почувствовал, что она только пытается говорить беззаботным тоном, а на самом деле — всерьез чем-то обеспокоена. Он бросил взгляд на свой стакан, пробормотал: «Да, — „Круазе“,» — и как бы в подтверждение своих слов шумно отхлебнул.

— Я уже целый час пытаюсь до вас дозвониться. — В ее голосе вновь послышалась тревога. — Я не могу выйти прямо сейчас… скажите, двенадцать — это не будет слишком поздно?

— Смотря для чего?

— Я не могу вам всего объяснить по телефону, мистер Шейн. Это… слишком рискованно. Нас могут подслушать. И я пока что не могу выйти… Вы не возражаете, если я приеду около двенадцати?

— Отнюдь… Шейла.

— Вы замечательный! — жарко выдохнула она. — Я… ведь вы будете один, не так ли?

— Совершенно верно.

— Тогда до встречи, Майкл Шейн…

Из уст какой-нибудь другой женщины последние слова прозвучали бы весьма слащаво. У Шейлы Мартин они прозвучали завлекательно и многообещающе. Она уже не молоденькая, подумал Шейн, по очереди отхлебывая то из стакана, то из бокала. Достаточно зрелая, чтобы обойтись без ложной застенчивости, и достаточно молодая, чтобы пустить в ход свои женские чары и добиться от мужчины желаемого результата. Интересно, лениво подумал Шейн, насколько серьезное у нее дело? А вдруг она и есть тот самый босс, который так настаивает, чтобы он не связывался с Вандой Уэзерби?

Шейн откинул голову на жесткую спинку кресла, положил ноги на стол, закрыл глаза и, медленно потягивая коньяк, постарался в деталях восстановить в памяти оба разговора. Черт возьми, да кто же такая эта Ванда Уэзерби?

Телефон зазвонил в четвертый раз.

Он опустил ноги на пол и с раздражением сорвал трубку. Еще до того, как он успел закончить фразу «Шейн слушает», его перебил женский голос — пронзительный и истеричный. Женщина выплеснула на него поток слов, как будто ей долго не давали говорить, а теперь плотина прорвалась.

— Мистер Шейн, это Ванда Уэзерби, вы меня не знаете, но я сегодня дважды пыталась до вас дозвониться, а потом написала вам письмо… вы получите его завтра утром. Я думала, это может подождать до завтра, но теперь я напугана до смерти, и если вы мне не поможете, то я не доживу до утра…

Она остановилась, чтобы перевести дыхание, и Шейн попытался вклиниться в образовавшуюся паузу:

— Чего вы боитесь?

— Не перебивайте, пожалуйста! — взвизгнула Ванда. — Речь идет о моей жизни, и, если вы сейчас же не приедете, я сойду с ума от страха. Умоляю вас, поторопитесь! Западная Семьдесят пятая улица… — Она продиктовала ему адрес — судя по всему, где-то неподалеку от Майами-авеню — и бросила трубку, прежде чем он успел сказать хоть слово.

Несколько секунд Шейн сидел не шелохнувшись, потом посмотрел на часы. Две минуты одиннадцатого.

Привыкший за много лет к самым неожиданным звонкам от людей самого разного возраста и рода занятий, Шейн склонялся к мысли послать Ванду Уэзерби ко всем чертям и в спокойной обстановке дождаться приезда Шейлы Мартин. Уж она-то наверняка знает, из-за чего весь этот шум. Она ему все объяснит, и когда у него будет достаточно фактов… Он уже почти убедил себя, что так и следует поступить, но вспомнил неподдельный ужас, звучавший в голосе Ванды, и вскочил с кресла. Она перехитрила его, положив трубку, прежде чем он успел ей отказать. Теперь он вынужден ехать к ней, если только не перезвонит и не скажет, что не собирается лететь сломя голову Бог знает куда без каких-либо объяснений.