Он снова ненадолго замолчал, а потом продолжил свою исповедь:

— Не скажу, что именно она первой начала делать мне авансы, но она довольно ясно дала понять, что я ее тоже интересую. Тщательно подбирая слова, я объяснил ей, что очень люблю одну чудесную девушку, рассказал об Эдне, что полюбил впервые в жизни… и она поняла меня правильно. Ванда сказала, что она замужем, любит своего мужа, и то, что происходит между нами, не имеет ничего общего с любовью и ни в коей мере не должно затрагивать любые аспекты нашей личной жизни.

С насмешливой улыбкой Шейн перебил его:

— О’кей. Это было раньше. Что произошло потом?

Флэннаган нахмурился.

— Я рассказываю все по порядку, чтобы у вас не создалось неправильного представления о Ванде. Весь вечер она была просто очаровательна… потому-то я и не могу понять… ну… до этого мы дойдем позже. Мы незаметно ушли с вечеринки. Надо сказать, что с первой минуты мы понимали друг друга с полуслова. Никаких вопросов, никакой ложной застенчивости. Я предложил поехать ко мне, но она наотрез отказалась. Объяснила она это тем, что не хочет вторгаться в мою личную жизнь… пусть это произойдет где-нибудь на нейтральной территории. Пусть это будет просто случайная встреча, которую мы оба запомним навсегда и расстанемся.

Шейн устроился в кресле поудобнее и допил свой коньяк. Можно было легко понять, почему радиосериал Флэннагана пользуется таким успехом. Судя по всему, этот человек воспринимал себя совершенно серьезно и на самом деле верил в те пошловатые банальности, которыми он каждый день потчевал своих слушателей. Наверное, ему еще нет и тридцати, подумал Шейн. Пока голос Флэннагана гладко журчал, детектив снова наполнил свой стакан, мысленно представляя себе мертвое лицо Ванды Уэзерби.

— Она сказала, что безопаснее всего будет в мотеле, — продолжал Флэннаган. — Мы свернули с Бискайского бульвара и через четверть мили нашли прелестный маленький мотель в пригороде. Там мы зарегистрировались как мистер и миссис Альберт Смит, и нам предоставили уютный чистенький домик. В ближайшем винном магазине я купил бутылку виски, а лед и стаканы попросил у управляющего, и мы еще немного выпили. — Тут он запнулся и покраснел. — Полагаю, эта часть рассказа вас не заинтересует, мистер Шейн. Но то, что произошло потом, было ужасно, просто ужасно. Никогда в жизни я не чувствовал себя таким… оплеванным.

Флэннаган глубоко вздохнул и выбил трубку в пепельницу, избегая взгляда Шейна.

— Я только-только встал с постели, как вдруг дверь распахнулась. Я готов был поклясться, что тщательно ее запер, но, видимо, ошибся. Естественно, я обернулся посмотреть, кто это. И тут совершенно неожиданно — яркая вспышка, наполовину ослепившая меня! Но я все же успел разглядеть человека с фотоаппаратом. Он захлопнул дверь и убежал, и через минуту мы услышали шум отъезжающего автомобиля.

Ванда была ужасно напугана и расстроена… гм… честно говоря, я тоже. Все было испорчено. Наша встреча неожиданно превратилась в грязную и порочную постельную интрижку. Мы и представить себе не могли, как нас могли выследить. И главное — зачем? Это было уму непостижимо, но так уж случилось. Мы быстро добрались до города, протрезвели, и нам стало стыдно. Мы даже почти не разговаривали. Да и о чем тут было говорить? — горестно вздохнул Флэннаган. — Она попросила высадить ее на бульваре и даже не сказала, где живет. Все было кончено, и мы оба знали, что те счастливые минуты уже никогда не повторятся. Воспоминание о том, какой грязью кончилось наше свидание, всегда будет стоять между нами.

— Она звонила куда-нибудь после того, как вы зарегистрировались в мотеле? — поинтересовался Шейн.

— А, собственно, почему вы… да, звонила. Пока я ходил за виски. Видите ли, она жила здесь с сестрой мужа, и ей надо было как-то объяснить свой поздний приход домой.

— Может быть, — отрывисто сказал Шейн. — А вам не кажется, что этот звонок мог быть как-то связан с появлением человека с фотоаппаратом? В Майами такое случается каждый день.

— Нет, уверяю вас, мистер Шейн, вы ошибаетесь, — решительно запротестовал Флэннаган. — У меня, признаться, возникали подобные мысли после того, что случилось. Но потом я узнал всю правду. Видите ли, это все ее муж. Он — бизнесмен из Детройта и необычайно ревнив. Когда Ванда приехала в Майами навестить его сестру, он специально нанял частного детектива, чтобы следить за ней. Все это она рассказала мне через неделю, когда этот детектив пришел к ней с уликами. У него была наша фотография и фотостат моей подписи в регистрационной книге мотеля. Он оказался одним из… бесчестных представителей вашей профессии, мистер Шейн, и был готов продать своего нанимателя за приличную сумму, разумеется. Он предложил Ванде выкупить эти улики за тысячу долларов.

— Как его зовут? — тут же спросил Шейн.

— Она не сказала. Честно говоря, сомневаюсь, что она сама это знала. Естественно, она боялась — и за себя, и за меня. Моя помолвка и ее брак висели на волоске. Она считала, что только она одна виновата в том, что мы попали в эту историю, и, как мне кажется, вела себя очень достойно. Она настаивала на том, чтобы заплатить половину этих денег, если я внесу оставшуюся часть суммы. Я хотел взять все расходы на себя, но она и слушать об этом не хотела.

— Значит, вы получили фотографию и фотостат и почувствовали, что вам чертовски повезло, если вам удалось выпутаться из этой истории всего за пятьсот долларов, — подвел итог Шейн.

— Я дал ей деньги, но она их вернула. Да-да, представьте себе, позвонила через пару дней и сказала, что все в порядке, волноваться больше не о чем. А потом почти целый месяц я ничего о ней не слышал.

Тут Ральф Флэннаган резко вскочил и зашагал взад-вперед по комнате, постукивая трубкой по ладони. Вид у него был смущенный.

— Потом она позвонила и сказала, что у нее будет ребенок. Мы встретились в баре, чтобы обсудить эту проблему. К тому времени она уже успела побывать у врача, так что сомневаться не приходилось. Кроме того, она уже больше двух месяцев не виделась с мужем. Ужасное положение. И даже в этой ситуации она держалась великолепно, — упрямо продолжал он. — А после того как узнала, как по-свински вел себя ее муж — ведь он натравил на нее детектива, — она твердо решила к нему не возвращаться. Точно так же она не собиралась ломать мою жизнь. Она от меня ничего не хотела… только чтобы я помог ей деньгами, пока она не родит ребенка и не сможет сама зарабатывать на жизнь. Я же считал себя причиной всех бед, — сказал он со вздохом, — и предложил разорвать мою помолвку с Эдной и сразу жениться на Ванде. Она категорически отказалась, довольно хладнокровно объяснив, что ее вина ничуть не меньше моей и она не имеет права ломать мне жизнь из-за минутной слабости. В принципе, она была абсолютно права насчет моих… так сказать, алиментов. — Он прикусил мундштук трубки, и его лицо потемнело. — Иногда мне кажется, что в таких вопросах женщины куда практичнее мужчин. Она вполне резонно заметила, что мы не любим друг друга, и с моей стороны будет глупо отказываться от всего только ради того, чтобы соблюсти приличия. К тому времени она узнала побольше об Эдне и настаивала, чтобы я не медлил со свадьбой. — Флэннаган тяжело опустился в кресло. — Дело в том, мистер Шейн, что мы с Эдной собирались через месяц пожениться.

— Ральф забыл сказать, — вмешался Рурк, — что его невеста — дочь того парня, который финансирует его программу. Грубо говоря, Ванда предпочла остаться матерью-одиночкой с доходами, чем выходить замуж за человека, который не сможет содержать семью.

— Это только часть проблемы, — с достоинством возразил Флэннаган. — Мы, конечно же, обсудили и эту сторону дела. Почему бы и нет? Я признал, что скорее всего потеряю своего спонсора, если правда выплывет наружу или если я порву с Эдной без правдоподобного объяснения. В конце концов, легче от этого никому бы не стало. А если бы все осталось по-прежнему, это означало бы, что я буду продолжать зарабатывать достаточно, чтобы обеспечить Ванду всем необходимым. Да и с какой стати ей отказываться от помощи? В ее-то положении?