Свердлов поднял голову и доверчиво, внимательно посмотрел на Колотубина:

— Туда остается свободный лишь один путь — по Волге до Астрахани, оттуда Каспийским морем к Красноводску и далее по железной дороге до Ташкента.

Колотубин следил за карандашом Якова Михайловича и сосредоточенно думал. Задачка не легонькая… И по реке, и морем, и поездом через пустыню. Когда же они таким кружным путем до Ташкента доберутся?..

— Часть груза, как уже сказал товарищ Джангильдинов, — винтовки, патроны, пулеметы, бомбы — отряд уже получил здесь, а остальное возьмете в Царицыне. Там сейчас находится народный комиссар по делам национальностей товарищ Сталин, — продолжал Яков Михайлович. — Владимир Ильич сегодня по телеграфу связался с ним. В Царицыне по всем делам обращайтесь к Сталину.

— Ясно, Яков Михайлович, — кивнул Степан.

Зазвонил телефон. Свердлов снял трубку:

— Да, да… Слушаю. Очень хорошо! Значит, все готово? Так, так… Сейчас приедут, направляю прямо к вам. Хорошо, хорошо… Что?.. Да, грузовые крытые машины. Конечно, вы правы… Лучше не к подъезду, а во двор… Да, да… Джангильдинов… Второй — товарищ Колотубин.

Окончив разговаривать по телефону, Свердлов сел на свое место, что-то торопливо записал в блокнот, потом, подняв голову, посмотрел в глаза Джангильдинову, затем Колотубину и обычным спокойным голосом, словно речь идет о чем-то обыденном, сказал:

— Еще, друзья, одно секретное задание правительства. О нем должны знать как можно меньше людей. Вы повезете в Ташкент еще шестьдесят восемь миллионов рублей, в основном золотом. Деньги сегодня же получите в банке.

Колотубин, услышав такие слова, внутренне насторожился. Шестьдесят восемь миллионов!.. Подобные цифры приходилось встречать лишь в задачнике арифметики, а тут — деньги, золото… И поручают их ему, Степану, который отродясь больше десятки в руках не держал. И этому киргизу… Колотубин взглянул на Джангильдинова. Тот был спокоен, словно речь шла не о золоте. «Видать, товарищ уже знал о деньгах, — сразу решил Степан. — Тем лучше». И продолжал слушать Свердлова, который говорил, что золото нужно для создания частей Красной Армии, что царские ассигнации и керенки потеряли ценность, а золотые червонцы в ходу, на них можно купить лошадей, снаряжение…

— Деньги вы должны доставить в Совнарком Туркестанской республики, — сказал Яков Михайлович. — Это секретное поручение. А мой совет — нигде не задерживайтесь. Помните, это очень важно, государственно важно скорее доставить золото и боеприпасы.

Снова зазвонил телефон. Яков Михайлович взял трубку, и на его усталом лице появилась радостная улыбка. Он утвердительно закивал, соглашаясь с собеседником:

— Да, да… Все сделано. Как? Да, да… Оба здесь. К Вам? Хорошо, Владимир Ильич.

И, положив трубку, Свердлов быстро встал из-за стола:

— Вас ждет Владимир Ильич. Идемте!

Во дворе банка, на Неглинной, едва Колотубин и Джангильдинов спрыгнули с передней машины, их встретил невысокий чекист в черной кожанке и синих галифе, на желтом ремне у него почти до колен тяжело свисал кольт в темной полированной деревянной кобуре. Степан невольно обратил внимание на кольт. «Хороша пушечка!» — подумал он ласково, оценивая со знанием дела пистолет.

Рядом с чекистом стоял коренастый, широколицый моряк.

— Начальник особого отдела нашего отряда Малыхин, — представил Джангильдинов моряка Колотухину.

— Мы вас давно поджидаем, все уже готово, — сказал Малыхин, крепко пожав руку комиссару.

— А теперь давайте мандаты, — потребовал чекист в кожанке. — Как говорится, порядок есть порядок.

— Тем более революционный, — в тон ему ответил Колотубин.

— Топайте за мной, — сказал чекист.

Он повел их длинным коридором, потом по железной лестнице они спускались вниз в подвал и снова шли через какие-то комнаты. Чекист шел уверенно, по всему было видно, что он здесь хорошо освоился. Работники банка, почтительно здороваясь с ним, искоса с любопытством поглядывали на коренастого Джангильдинова и рослого Колотубина. Здесь стоял специфический, едва уловимый запах подвала и гулко раздавались шаги. «Как в тюрьме», — подумал Степан, проходя мимо массивных железных дверей с круглым глазком. Он впервые находился в святая святых байка — в его хранилище и поэтому был весь внимание.

Наконец, вошли в просторную комнату. Вдоль стен стояли шкафы, набитые толстыми конторскими книгами, папками. За письменным столом сидел пожилой худощавый мужчина в очках, с темной, чуть тронутой проседью узкой бородкой и с большой залысиной, отчего лоб казался непомерно огромным. Лицо его своей желтоватой бледностью напоминало лицо узника, который много лет просидел в одиночке, не видя солнца, дневного света. Однако в нем не было ни удрученности, ни ожесточенности арестанта, а скорее можно было прочесть холодную скупость и деловитость ростовщика. Темный чиновничий сюртук с ярко начищенными пуговицами подчеркивал строгость и важность этого столпа казначейства.

— Илларионыч, вот привел, — сказал чекист, — знакомься. Товарищ Джангильдинов и товарищ Колотубин. Вот мандаты ихние.

Бывший чиновник долго и внимательно изучал документы командира и комиссара, не скрывая неприязни, окинул вошедших сухим, колючим взглядом с ног до головы, горько усмехнулся.

— Вроде все в порядке. Но опять из банка… А деньги-то государственные!

— Не скрипи, Илларионыч, — мягко сказал чекист. — Так надо для пользы революционного государства. Понимаешь ты?

— Для пользы государства надо деньги накапливать, а не транжирить! — сухо отпарировал Илларионыч. — Государство сильно наличием золотых запасов, а не скопищем обесцененных бумаг.

Колотубин молча слушал, поражаясь его скаредности, а Малыхин, не выдержав, сказал:

— Вы, папаша, словно свои личные, из своего кармана выкладываете…

— Не личные, а Российского государственного банка, — оборвал его чиновник. — И дед мой, и отец тут служили… Бог ты мой, да что вы вообще смыслите в финансовых операциях! — И тихо произнес, подавая бумагу: — Вот, прошу, расписывайтесь…

Потом вместе с этим Илларионычем прошли дальше, поднялись по лестнице и очутились в огромном помещении. В дверях охрана. На окнах массивные решетки. На полу рядами стояли открытые патронные ящики, у стен плотные серые, брезентовые мешки. «Склад какой-то», — подумал Колотубин.

— Принимайте, — сухо сказал Илларионыч. — В патронных ящиках, как изволили распорядиться, золото, а в мешках — банкноты.

Степан, ожидавший, что их поведут дальше, через этот «хозяйственный склад», недоуменно остановился. Он ждал чего-то иного. Воображение рисовало картины таинственные и необычные. Конечно, надеялся увидеть бетонный подвал, стальную комнату, мощные двери, блеск золотых слитков, россыпь драгоценных камней, стопки новых бумажных денег… Об этом читал в романах, много слышал… А тут все как-то до обидного просто, даже обыденно. Мешки брезентовые, как в почтовых вагонах с письмами, да армейские цинковые патронные ящики.

— Это придумка Якова Михайловича, — чекист показал рукой на ящики. — Еще вчера голову ломали, как лучше. А потом вот всю ночь без передышки укладывали. Еще не спали даже… Отпустим вас, пойду похраплю немного.

Чиновник подошел к патронным ящикам, поднял крышку. В ящике плотными рядами лежали продолговатые круглые палочки, аккуратно завернутые в бумагу. Он молча взял одну палочку, развернул длинными узловатыми пальцами бумажную обертку, и у него на широкой ладони сверкнуло золото. У Степана дух захватило: «Новенькие золотые! Одни десятирублевки!» Ему приходилось держать в своих руках в получку всего две-три монеты. А тут столько их! Несметное состояние! В груди полыхало жаром. Степан сжал губы, чуть опустил веки. Никто не должен видеть, что он взволнован. Правительство, товарищ Ленин доверили ему доставить золото в Туркестан, и он, Степан, доставит по назначению, чего бы это ни стоило!