— Извиняю… — он кивнул головой, приглашая к столу, протянул руку. Тёмные волосы его качнулись, сверкнули в свете свечей.

Аэлла быстро перекусила, голодной она не была, а вот за яблоко взялась, аккуратно счищая с него кожуру, спросила:

— Прошлый раз разговора у нас не получилось, да и мог ли он у нас получиться? — хмыкнула, убирая с ножа в тарелку узкую полоску яблочной кожуры. Идвар следил за её руками. Она не гнушалась сама себе почистить яблоко, хотя слуга стоял за спинкой стула. И сразу же почему-то вспомнились её слова: “А если бы я убила вас?” Конечно же, ножом, им она обращалась довольно ловко. Вдруг глянула прямо. — А вы не боитесь вот так приглашать меня, довольно часто, если подумать? Обвинят вас в дружбе с врагом, чем оправдываться будете?

— Разве это дружба?

— Как сказать. Со стороны, что хочешь, может показаться. Доложат вашему отцу, а он примет меры. Кстати, какие? — поглядела в упор.

— Вас арестуют.

Она засмеялась в ответ, отворачивая голову к плечу, тонкие завитые прядки волос, спускающиеся с висков, закачались, отбрасывая тени на щёки, шею. На этот раз на княжне было тёмно-синее платье с открытой шеей и широким неглубоким декольте, отделанным ярким красным кружевом ручной работы.

— Ничего нового у вас, до чего же скучно… Терять мне нечего, я уже под арестом…

— Под домашним, а посадят в тюрьму и подвергнут пыткам.

— Да-а? — она улыбалась. — Я сама созна́юсь, что готовлю заговор против короны… Вашим другом в самом деле быть опасно, и я думаю, что и девушки у вас нет, ах, да, я забыла, невест у вас выбирает сыновьям отец, — она разрезала яблоко на четвертинки и аккуратно вырезывала сердцевинку с косточками. — Будете? — она сама протянула ему кусочек яблока, и Идвар, глядя ей в лицо, протянул ладонь через стол. Их пальцы на мгновение встретились, и Аэлла отдёрнула ладонь с поспешностью, будто обожглась. Мирон так и держал руку на скатерти стола, глядел княжне в глаза, спокойно, сдержанно, потом медленно убрал, откусил от яблока кусочек.

— У меня ещё нет невесты. Отец не торопится. Он ждёт, когда у Майнора родится наследник…

— Чтобы вы не обошли его?

— Ну да, — Мирон кивнул головой, он сидел боком, откинувшись на спинку стула, прижавшись к ней затылком, и с закинутой головы смотрел в лицо Райронской княжны. — По закону трон у нас передаётся по горизонтальному принципу, по старшинству в роду. Чтобы его не нарушать, Мирон женится обычно после рождения наследника или незадолго до этого, чтобы трон Мирополя по преимуществу оставался у одной родовой линии… Хотя исключения были, когда Майнором становился сын Мирона…

— Да, у вас есть шанс… — она усмехнулась, откусила кусочек яблока.

— Навряд ли, что касается женщин, мой брат кого хочешь перещеголяет, мне за ним не угнаться, да и жена у него молода и симпатична…

— Наследник будет, — утвердительно проговорила Аэлла, снова откусывая от яблока.

— Будет, — согласился Идвар.

Они помолчали. Чтобы заняться чем-то, Аэлла принялась чистить второе яблоко. Мирон задумчиво следил за её руками. Брат был старше его на четыре года. С самого раннего детства король-отец выделял его, хвалил, не ругал за проступки, часто брал на охоту, он восхищался всем, что делал его наследник. Как он стреляет из лука, как сидит в седле, как красиво пишет, как отдаёт приказы. Идвар не получал и части того, что получал старший брат от отца. Ни ласкового слова, ни похвалы, зато скор был на наказание и расправу. Идвар в полной мере хлебнул законное положение Мирона при дворе, хотя принял это звание только в шестнадцать лет.

Матери своей он не знал, говорят, она умерла буквально после родов, болел и сам Идвар, но выжил вопреки всему. Младший брат, ему только четырнадцать, рождён королём от другой жены, но даже он, по мыслям Идвара, хлебнул в своей жизни меньше боли и унижения от отца, хотя тоже растёт Мироном.

Идвар не любил отца и боялся, и осознал это довольно рано. Он довлел над ним своим королевским положением, своим авторитетом, своей силой и властью решать участь всех и каждого, а его особенно.

А сейчас он догадывался, каким будет ответ на письмо в Мирополь. Он сохранил жизнь княжне, сделал это сам, своей волей, король обязательно сделает наперекор ему, и ещё отругает “за недалёкость, за глупость, за вырождённую кровь…” Он всегда так говорил, когда Идвар делал что-то по-своему…

Он медленно прикрыл глаза, наблюдающие за ней. Как резала она яблоко, как вырезала косточки. Он прикажет казнить её, и не потому, что она опасна, а потому, что Мирон сохранил ей жизнь. Вот и всё…

— Будете? — княжна опять протянула ему яблоко, и Идвар качнулся вперёд, чтобы дотянуться до него. Их пальцы снова встретились, но на этот раз она не отдёрнула руку, глядела прямо в глаза. — Что с вами?

— Что?

— Взгляд у вас какой-то отстранённый. Задумались?

Он улыбнулся одним уголком губ, он часто был таким, кто и когда замечал это? Кто удивлялся отстранённости его взгляда?

Откинулся назад, поднося яблоко к губам:

— Вы знаете, где может быть ваш брат?

— А́йрил? Так вы не знаете, где он?

— Мы предполагаем, что он собирает ополчение где-нибудь на севере княжества, может нагрянуть и сюда…

— Так он жив? — она оживилась, глаза её восторженно засияли, и в них появилась надежда. — Он ещё покажет вам, вот увидите!

— Навряд ли, разведка и сторожевые посты вокруг Райрона на сотни миль, он только появится, мы уже будем знать. Тем более, вы забываете, что у нас есть козырь на руках… — она вопросительно приподняла брови. — Теперь мы за стенами города, и у нас, — он сделал паузу, — есть вы…

— Я? — она резко выпрямилась на стуле. — Вы хотите сказать, что я у вас заложница?..

— Получается так, — он пожал плечами неторопливо.

— И, если будет надо, вы прикажете убить меня? — он опять пожал плечами, и она резко поднялась из-за стола. — Вы это сделаете?

— Если будет такая необходимость.

Она резко дёрнула головой, вздёргивая подбородок, поджимая губы, пальцы её впились в рукоять фруктового ножа.

— Тогда уж лучше мне погибнуть, чем отдать вам мою страну… — прошептала со злостью и уверенностью, глядя сверху вниз. Она резко оттолкнула тяжёлый стул, и слуга отшатнулся от высокой спинки.

— Княжна? — позвал Мирон. Она резко обернулась к нему, сверкнув глазами. — Нож оставьте…

Она с силой воткнула нож в столешницу и ушла без провожатых. Идвар проводил её глазами, поднялся, обошёл вокруг стола и не без усилий вырвал нож. Ничего себе. Вот это да. Бросил нож на скатерть и взял со стола кусочек очищенного княжной яблока.

Как бы она чего не сделала с собой, с неё станется, решимости и силы ей не занимать. Он хорошо помнил опись вещей, что у неё забрали, ей не оставили поясов, правда есть шпильки, но ими вряд ли можно себя зарезать. А если выбросится с окна? Бросится с лестницы?

Нажил себе головную боль. Откусил от яблока и забрал со стола последнюю дольку. Это она их чистила, своими руками.

“Эх, княжна, княжна, ну и характер у вас… Как тебя?.. Аэлла… Странное имя… Под стать, под стать…” Отвернулся уходить и встретил удивлённые глаза слуги. Она многих удивляет.

*

На следующий день он пришёл к ней сам, попросил убрать служанку.

Аэлла глядела на него спокойно, сидела себе за вышивкой и даже занятия своего не оставила, будто к ней каждый день Мироны приходят.

— Вы, как княжна, должны быть знакомы с правилами рыцарской чести… Я хочу взять с вас слово, хочу, чтоб вы пообещали мне…

— Что?

— Что не попытаетесь убить себя, — она хмыкнула в ответ. — Я обещаю вам, что если брат ваш подойдёт к городу, я не убью вас.

— Мало…

Она торговалась с таким спокойным выражением лица, будто не её жизнь была целиком и полностью в его руках!

— Я уберу охрану от двери и разрешу вам свободно ходить по вашему этажу. Этого хватит? — она молчала. — Но я должен быть уверен, что вы не убьёте себя!

Она медленно вытянула иголку с ниткой, пригладила пальцем получившийся стежок. Подняла голову: