- Не пугай меня. А может, сделаем проще? Я поеду домой, а ты продолжишь развлекаться. И найдёшь себе другую... ту, что с удовольствием выслушает твои комплименты.

   - А почему они тебе удовольствия не доставляют? Ты не воспринимаешь меня всерьёз? Или себя?

   - А ты, оказывается, не только неотразимый мужчина, но ещё и психолог хороший?

   - Джемсов Бондов этому учат, - с таинственным видом сообщил он.

   Я легко отмахнулась от него.

   - Ладно, Глеб, давай оставим эту тему. Вообще не понимаю, почему тебя так заботит моя персона. Дай бог, уже завтра всё выяснится и мы...

   - Расстанемся раз и навсегда. Я помню.

   - Я хотела сказать, что мы снова сможем жить спокойно.

   - А, ты в этом смысле?

   - Именно. И прекрати придираться к тому, что я говорю.

   - Может, ты мне просто улыбнёшься?

   - Обойдёшься.

   - Чёрт, всё-таки испортила аппетит. Но учти, дома тебе придётся меня кормить.

   Я спорить не стала и с радостью встала из-за стола.

   Проходя по холлу, Глеб меня остановил и развернул к огромному зеркалу на стене.

   - А мы неплохо смотримся. Как тебе кажется?

   Он запросто обнял меня за талию и прижал к своему боку. А я, вместо того, чтобы его оттолкнуть, рассмеялась.

   - Да, цвет моего платья удачно гармонирует с твоей рубашкой.

   - Ты заметила, да?

   Я упёрлась ладошкой в его бок, пытаясь отодвинуться, но со стороны это, наверное, казалось некоторым кокетством. Рука Глеба сжалась сильнее, ухмыльнулся, готовый продолжить словесную битву, причём с удовольствием, а прямо за моей спиной раздалось язвительное восклицание:

   - Надо же, какая встреча!

   Я обернулась, позабыв оттолкнуть руку Мартынова, и застыла, с приклеенной улыбкой на губах.

   Передо мной стояла Димкина жена, и взгляд её не предвещал ничего хорошего. Наши предыдущие встречи тоже приятных воспоминаний не вызывали. Для меня самым ужасным во всей этой ситуации было то, что эта женщина прекрасно знала, что я любовница её мужа. Их отношения с Калининым мне понятны до конца никогда не были, она знала о его изменах, о его увлечениях, и, видимо, терпела или смирилась. Димка оправдывал это не столько их личными взаимоотношениями, как ребёнком и финансовыми интересами. Но это он так говорил, а жена его ревновала. Ревновала сильно, страстно и весь её гнев выливался на меня, что, по моему мнению, было справедливо. А уж теперь, когда Калинин решил развестись, виноватой, естественно, осталась я.

   Меня смерили многозначительным взглядом, обратили внимание на Мартынова и чрезвычайно удивились.

   - Правильно говорят, в тихом омуте черти водятся. Или ты, наконец, успокоилась? Получила, что хотела и вся любовь прошла?

   - Здравствуй, Рая, - проговорила я притворно-равнодушным тоном и руку Мартынова со своей талии, наконец, скинула.

   - Здравствуй, - сладко улыбнулась моя соперница. Она, не стесняясь, разглядывала меня и Глеба, который выглядел несколько обескураженным, а вот я на её спутника только один взгляд кинула и тут же отвернулась, но и это без внимания не осталось. Рая развела руками. - Да, вот такой у нас Димочка несчастный. Уехать, бедняжка, не успел, а жена с любовницей, уже замену ему подобрали. Ты как, довольна?

   Стало нестерпимо стыдно. Не из-за того, что она говорила, гадостей от Раи я наслушалась в избытке, но сейчас, было особенно стыдно. За спиной стоял Глеб и с некоторым удивлением наблюдал этот спектакль. А ещё я взгляд его чувствовала и...

   - Пойдём, - попросила я и, не дожидаясь его ответа, направилась к выходу.

   Бегом спустилась по широким ступеням и остановилась, глупо озираясь, и не зная, в какую сторону дальше бежать. Глеб догнал меня и схватил за плечи.

   - Эй, эй, ты куда собралась?

   - Отстань, - всхлипнула я.

   - Ты плачешь, что ли? Жень. Из-за этой крашенной стервы?

   - Отстань, сказала. - Ладонью вытерла слёзы и попыталась выскользнуть из-под его руки. - Ты ничего не понимаешь...

   - Может, и не понимаю, - не стал спорить он, - но стоять посреди улицы и реветь - глупо. Тебе так не кажется? Пойдём. Ты же домой хотела.

   Я хотела домой, действительно, хотела. И была очень Глебу благодарна за то, что с вопросами не полез. Даже не смотрел на меня, видимо, чтобы не смущать. Я глядела за окно, на знакомые улицы, на огни, которых теперь в нашем городе ночью было в избытке, и думала, почему же я такая дура? Почему снова промолчала, почему ни слова в свою защиту не сказала, почему к чёрту её не послала, в конце концов? Сколько можно чувствовать себя виноватой? Почему Димка своей вины перед женой не ощущает, а я за нас обоих переживаю и терплю. Почему Рая его давно не выгнала, раз ей так надоели его измены... и я.

   Дома Глеб сразу отправился к холодильнику, а я ушла на крышу и присела на маленький топчанчик. На улице заметно посвежело, ветерок прохладный подул, и вскоре я почувствовала озноб. Зябко поёжилась и вздрогнула, когда хлопнула балконная дверь. Глеб принёс мне плед, я закуталась, а он уселся напротив и протянул мне тарелку с куском яблочного пирога.

   - Не хочу, - отказалась я.

   Мартынов лишь плечами пожал и откусил сам. Он жевал, я смотрела на тёмное небо, и оба молчали. Потом Глеб всё-таки спросил:

   - Вина хочешь? Или ты не держишь алкоголь в доме?

   - В холодильнике водка есть.

   Он хохотнул.

   - Серьёзная девушка. Налить тебе водки?

   Я, наконец, оторвалась от своих мыслей и на него взглянула удивлённо.

   - Зачем?

   - Может, тебе полегчает?

   - Глеб, я тебя прошу...

   - Да ладно тебе расстраиваться. Что ты слёзы льёшь? Было бы из-за чего.

   - Что ты знаешь о моей жизни?

   - А что тут знать-то? Всё и так ясно.

   - Неужели? - огрызнулась я.

   - Я проницательный.

   - Замолчи и катись отсюда. Дай помучиться в одиночестве.

   Он дожевал пирог, вытер руки о кухонное полотенце, которое было перекинуто через его плечо, и сказал:

   - А по какому поводу мучиться? Гордись.

   - Это чем, интересно?

   - Ну как... Мужа у этой стервочки увела. А у таких трудно что-то вырвать, они зубастые, вцепятся - и, считай, конец. А ты её за пояс заткнула, вот она и бесится.

   - О Господи, великая мужская логика! Это не соревнование, Глеб!..

   - Именно соревнование. Как же иначе? За ценный приз. Приз-то, кстати, ценный?

   - Не твоё дело.

   Он усмехнулся.

   - Ясно... Ну, такие, как она, за неудачников замуж не выходят, так что, думаю...

   - Ты заткнёшься или нет?

   Глеб замолчал. Мы посидели в тишине, внизу шумели машины, а мы молчали.

   - Иди спать, - сказал он, когда заметил, что я ещё плотнее закуталась в плед.

   - А тебе не холодно?

   - Нормально. Брось его.

   - Что? - я непонимающе посмотрела.

   - Если ты несчастлива с ним, если тебе сложно, тогда брось его. И мучиться не придётся.

   - Всё так просто, да? - не удержалась я от язвительности.

   Глеб уверенно кивнул.

   - Конечно. Если радости никакой, а одни неприятности, то какой от них толк?

   - Почему ты думаешь, что никакой радости?

   Он странно посмотрел, а потом легко поднялся, и на меня уже взглянул с улыбкой.

   - Действительно. Это тот мужик с фотографии? Презентабельный.

   - Какой мужик? - нахмурилась я.

   - На книжном шкафу фотография, я видел. С тобой в обнимку.

   - А-а, - я от облегчения даже рассмеялась. - Нет, это дядя мой. Они с Сонькой в отпуске сейчас.

   - А Сонька кто такая?

   - Подружка моя.

   - Как интересно, подружка с дядей, ты мужа уводишь... А говоришь, что в твоей жизни ничего не происходит.

   Я разозлилась, как посчитала, совершенно справедливо, поднялась и подхватила края пледа, а на Мартынова взглянула с таким достоинством, словно была, как минимум, царственной особой.