Он протер глаза. Но некто призрачный, в черном костюме и белой рубашке, одетый, как оперный певец, стоял у выхода из пещеры.

Галлюцинация? Ким потер виски, ущипнул себя. Но призрак не исчезал. Тогда Ким схватил бинокль. Едва ли галлюцинации можно рассматривать в оптические стекла! И что же?

В кругу, пересеченном крестом нитей, деловито шагал толстенький пингвин. Его черная спина и впрямь была похожа на фрак, белая грудь-на манишку.

А в клюве пингвин держал что-то прямоугольное, цветное - возможно, пачку сухого супа.

- Фу ты, напугал!

В первую секунду Ким почувствовал облегчение, потом с криком бросился к палатке:

- Петя! Петр Сергеевич! Пингвин заходил в пещеру, Теперь он инфекцию разнесет.

- В погоню! Нет, стой! Халат надень!

Пока Ким напяливал защитный халат, минута была упущена. Потом будили Севу и Тома-потерялась еще минута. И еще минуту потратили на поиски телеглушителей. Ведь оружие редко приходилось употреблять в эпоху дружбы, вот его и спрятали на самое дно чемоданов.

Пингвин за это время скатился на пузе с ледяного склона и далеко опередил преследователей. Им еще пришлось подниматься к ледопаду, перебираться на соседний ледяной язык. Пингвин даже исчез из виду, след, однако, остался. Крылатый мародер поранил лапу, может быть, наступил на осколок: на льду виднелись кровавые капли.

Пингвины на суше неторопливы и небоязливы.

До появления человека в Антарктике у них не было врагов на льду. Этот, однако, заслышав погоню, удирал что есть мочи, вероятно, не хотел отдавать свою добычу.

На ровном льду люди догнали бы его без труда.

Но тут им пришлось, скользя, падая, путаясь в халате, лавировать между глыбами. Наконец увидели черную спину. Добравшись до крутого склона, пингвин снова улегся на жирное пузо-и только снег завился.

Ким первый выскочил на скат. Собирался уже подобно пингвину, жертвуя собой, катиться вниз. Выскочил... и замер.

Внизу на широком ледяном поле топтались сотни две пингвинов. Бациллоноситель замешался в стаю, спрятался в толпе. Ким водил биноклем по клювам-пачки он не видел.

- Всех подряд глушите,-распорядился подбежавший Петруничев.

Ничего другого не оставалось. Три воина с телеглушителями начали жестокое избиение. Пингвины были не дальше ста метров, их черные фраки представляли отличную мишень. Щелк-щелк-щелк. Глушители хлопали негромко, словно били в ладоши. Ким, Том и Сева целились, щелкали, целились, щелкали. Пингвины, не понимая беды, безропотно позволяли себя расстреливать.

-Словно кибермясники на бойне,- поморщился Сева.-И резать будем всех?

Ким заметил:

_- У "того" поранена левая нога. Мы отыщем и убьем его одного. А прочие очнутся.

И вся пингвинья стая была бы уложена за полчаса, если бы не ошибка Петруничева. Желая помочь студентам, он решил, что проще расстреливать сверху, и поднял в воздух глайсер. Но как только стальная птица повисла над полем, нервы пингвинов не выдержали. Вся стая, словно очнувшись, ринулась в воду.

На льду осталось лежать штук пятьдесят. Ушел ли виновник всего этого избиения?

Ким с Севой спустились на ледяное поле, обошли оглушенных птиц, осмотрели все левые, а заодно и правые лапы. Свежих кровоточащих ранок не нашли. Уплыл бациллоноситель, или ранка его успела затянуться? Поддаваться жалости нельзя было. Пришлось сменить глушитель на шприц и прикончить всех птиц ядовитым уколом.

Пока студенты расправлялись с пингвинами, сконфуженный руководитель посадил самолет,

"- Увы, улетать теперь нельзя,-вздохнул он.-Будем сидеть, пока не перебьем всю стаю. А иначе получится постоянный очаг инфекции. Впрочем, можно надеяться и на вирулентность микроба. Люди теряют сознание на третьи сутки, едва ли птица выдержит больше одного дня.

Взволнованные всеми событиями, молодые люди заснули поздно и проснулись поздно. Уже часов в девять Ким вышел из палатки, чтобы наколоть льда для утреннего чая, глянул вверх на скалы.., и увидел знакомого пингвина.

Пузатенький и неуклюжий, похожий на чиновника гоголевских времен, пробирался он в пещеру, деловито размахивая ластами. Еще бы папку ему под мышку-вылитый получился бы чиновник!

Слегка припадая на левую ногу, проторенной дорогой спешил он в склад позавтракать.

Теперь уж Ким не потерял ни одной секунды. Халат висел на палатке, телеглушитель лежал под подушкой. Ким пропустил пингвина в пещеру, и, не таясь, расположился шагах в двадцати от входа.

Пингвин не заставил себя ждать. Вскоре он появился на темной щели, щурясь от света и вертя головой, до смешного похожий на любопытного человека. Ким прицелился: промахнуться было невозможно. Оглушенная птица распласталась на снегу.

Вздохнув с облегчением (очаг заразы ликвидирован!), Ким отбросил телеглушитель и вынул из сумки шприц с ядовитой ампулой.

Но тут послышались голоса девушек:

- Не надо, Ким! Кимушка, не надо!

Ким подивился девичьей сентиментальности,-это же не пингвин, это очаг инфекции.

Но и мужские голоса басили: "Не надо! Не надо!" Обернувшись, Ким увидел Петруничева. Тот бежал что есть силы, взмахивая руками, чтобы удержать равновесие.

- Не успел? Не отравил? - проговорил он, подбегая. И, только переведя дух и откашлявшись, объяснил:

- Все утро думал про этих пингвинов. Живут они тут постоянно, в пещеру войти легко. Не может быть, чтобы только вчера забрались впервые. Стало быть, заражались не раз и почему-то не вымерли. И тут я вспомнил старый учебник по зоологии. У пингвинов желудки совершенно стерильны. Дело в том, что они питаются рыбой, а рыба-здешними водорослями, а водоросли эти - могучие антибиотики.

Ким, слушая, широко и paдocтнo улыбался.

- Понимаю. Правильно. Вполне возможно. Ведь пингвин этот заразился восемь часов назад и до сих пор совершенно здоров.

- Почему ты думаешь, что этот самый пингвин?

- На левую ногу хромает... Поглядите, вот и ранка. И осколок стекла в ней. Наверняка он заразился.

- Ну так вяжи его и потащим в лагерь.

Птицу такого размера, как пингвин, глушитель парализовал часа на два. За это время Том изготовил клетку, Пингвин очнулся уже в плену. Открыл глаза, потянулся, как человек, почесал клювом плечо, осмотрелся с изумлением.